Брюсов. Жизнь и творчество вождя символизма
алось воздействие, которое оказало на Брюсова
развитие общественно-политической ситуации в России. Если начало и первые
месяцы русско-японской войны он встретил обычными для либеральной печати
стихами, отмеченными псевдопатриотическими нотами, если, обращаясь к борцам
против царизма, он восклицал: ”Теперь не время буйным спорам”,- призывая на
время оставить внутреннюю борьбу, то Цусима, унизительные итоги войны и
-главное- стремительный рост революционного движения помогли Брюсову
осознать смысл происходящих событий.
Хотя Брюсов имел возможность близко наблюдать многие революционные события
в Москве, но не видел и не знал многого.
В его стихах, посвященных революции, напрасно искать отражения
конкретных событий , реальных случаев, образы восставшего народа. Революция
предстает в грандиозных, но отвлеченных картинах. И причина здесь была не
только в склонности Брюсова к приподнятому, несколько экзальтированному,
декламационному письму. Дело было в самом понимании революции.
Она представлялась Брюсову взрывом стихийных сил, природным
катаклизмом. В “Грядущих гуннах” - наиболее развернуто и полно раскрывающих
его отношение к революции и понимание ее смысла, своего рода его личном
манифесте- эта сила революции рисуется в виде некоего неопределенного вала.
Откуда он возникает, кто его составляет - неизвестно. Кажется даже, что эти
естественные вопросы перед поэтом не встают. И в тоже время этот вал,
движущийся “по еще не открытым Памирам”, не вызывает в нем ни страха, ни
ненависти. Он признает его закономерность и законность. Смести, сломать,
разрушить, уничтожить - вот главный смысл революции, каким он виделся
Брюсову. Что будет дальше, какой конкретный мир возникнет на развалинах
прошлого, как он будет реально построен - все это представлялось Брюсову в
весьма абстрактном виде.
В наибольшей степени сбивчивость и противоречивость взглядов Брюсова
этого периода выявилась в его литературно-критических суждениях, в его
размышлениях о задачах и целях искусства. С 1904 года начал выходить журнал
“Весы” - основной орган русского символизма. Реальным главой этого издания
на ряд лет становится Брюсов. В первом номере журнала появилась статья
Брюсова “Ключи тайн”, воспринятая как манифест символизма, которую многие
годы, когда сам автор уже отошел от этих идей, адепты и эпигоны символизма
любили приводить в обоснование своих взглядов. “Искусство начинается в тот
миг, -писал Брюсов,- когда художник пытается уяснить самому себе свои
темные, тайные чувствования. Где нет этого уяснения, нет художественного
творчества... Искусство только там, где дерзновенье за грань, где
прорывание за пределы познаваемого”. Правда, сам Брюсов был далек от тех
крайних выводов, которые делали из этих его положений иные символисты. Для
него было главным показать отличие науки от искусства, выявить и Объяснить
присущие искусству специфические формы и способы познания действительности.
И сильные и слабые стороны взглядов Брюсова сказались на позиции,
которую он занимал в литературной борьбе тех лет, на его положении в
символистическом лагере. По мере развития и укрепления мистических
тенденций во взглядах таких его соратников, как А.Белый, С.Соловьев, Брюсов
в среде сторонников “нового искусства” ощущал себя все более обособленным и
одиноким. Брюсов, правда, продолжает оставаться практическим руководителем
“Весов”, где тот же Белый развивает свои взгляды. Брюсов по-прежнему играет
главенствующую роль в издательстве “Скорпион”, где также появляются книги,
в которых проповедуется столь несозвучные ему идеи и взгляды. Полемика
Брюсова с “младшими” символистами еще редко обнаруживается публично. Но все
чаще произведения “нового искусства” вызывают у Брюсова открытое неприятие.
В выступлениях Брюсова все чаще начинает звучать едкая ирония по поводу все
более широкого круга декадентских явлений, обнажается их хилое нутро,
отсутствие самостоятельной мысли самостоятельной мысли, подражательность,
перепевы взятых напрокат из модных журналов банальностей модернистского
толка, позерство, дешевая игра в модернизм - все то, что пышно расцвело во
второй половине девяностых годов.
В 1908-1909 годах Брюсов выпустил трехтомное собрание своих стихов
“Пути и перепутья”, объединив в нем предшествующие сборники. Последний,
третий том составил новый сборник “Все напевы”. Это было неслучайное
издание. Этим изданием Брюсов как бы подводил итог и открывал новый этап в
своем творчестве. “Третий том я считаю последним томом “Путей и
перепутий”, -писал он в предисловии.- Эти “пути” пройдены мною до конца ,и
менее всего склонен я повторять самого себя. Я уверен, что в поэзии, и не
только русской поэзии, есть еще бесконечное число задач, никем не решенных,
тем, почти не затронутых, и средств, совершенно не использованных”.
Это переходный характер ясно ощутим во “Всех напевах”. По
преимуществу это развитие и как бы завершение тех тем , которые поднимались
в его поэзии на протяжении предшествующего десятилетия.
Новый этап поэтического пути Брюсова после распада символистской
группы отмечен тремя сборниками: “Зеркало теней” (1912), “Семь цветов
радуги”(1916) и “ Девятая Камена” (1917, при жизни автора издан не был).
Самым значительным и художественно совершенным из них был первый - “Зеркало
теней”. Читателя, привыкшего по прежним книгам Брюсова к несколько
приподнятой, ораторски полнозвучной речи, поражало здесь необычное прежде
спокойствие, какая-то задумчивость, пристальное внимание к детали.
Психологическая напряженность, драматизм, даже трагичность некоторых
(особенно любовных) стихов этой книги не оставляет ощущения
экзальтированности, искусственной взвинченности.
И вновь, и вновь твой дух таинственный
В глухой ночи, в ночи пустой
Велит к твоей мечте единственной
Прильнуть и пить напиток твой.
Вновь причастись души неистовой,
И яд, и боль, и сладость пей,
И тихо книгу перелистывай,
Впиваясь в зеркало теней...
Так отозвался этот сборник в душе А.Блока.
Знаменательно в этом сборнике обращение Брюсова к теме родины. Она
звучит и в пейзажных стихах, и в прямых публицистических обращениях, в его
подчеркнуто торжественном “Родном языке”. Здесь исток того важнейшего
положения, которое, видимо, несколько позже с такой четкой определенностью
было сформулировано поэтом: “Пусть спорят с тобой другие, поэт всегда
связан с народом. Ему нет жизни вне народа. Он жив, пока жив народ и им
созданный живой язык. Поэт! повинуйся народу, ибо без него ты только
музейная редкость”.
Вместе с тем, даже в этом сборнике - одном из лучших в поэтическом
наследии Брюсова - заметна и определенная скованность, заданность отдельных
строф и поворотов поэтической мысли, чрезмерная литературность. Поэт как бы
разлагает мир на составные части и пытается с равным вниманием и
беспристрастием исследовать каждую из этих частей, каждую ее грань. Он как
бы стремится еще что-то понять, еще узнать, чего-то достигнуть.
Отправившись на фронт от одной из самых распространенных газет
“Русские ведомости”, Брюсов публикует большое число корреспонденций и
статей, посвященных военным вопросам. Лжепатриотический угар быстро
проходит, война все больше предстает Брюсову в своем отвратительном
обличии. У него возникают острокритические стихи (“Орел двуглавый”, “Многое
можно продать..” и др.), которые , естественно, остаются тогда
ненапечатанными. Как свидетельствует вдова писателя И.М Брюсова, в мае 1915
года он “окончательно возвратился глубоко разочарованный войной, не имея
уже ни малейшего желания видеть поле сражения”.
Отчаявшись найти темы реальные, волнующие, почувствовать и передать
всю полноту жизни, он все больше погружается в бездну “творения стихов”. Он
ищет особо изысканные рифмы, создает стихи самой диковинной и редкостной
формы. Он создает старофранцузские баллады, пишет стихи, где все слова
начинаются на одну букву, пытается возродить формальные приемы поэтов
александрийской эпохи. Он достигает исключительной технической
изощренности. Многие современники вспоминают, как их ошеломлял
импровизационный талант Брюсова, умевшего мгновенно написать классический
сонет. В этот период он создает два “венка сонетов”. Выпускает несколько
позже сборник “Опыты”, где стремится представить самые разнообразные и
сложные способы рифмовки и стихотворные размеры.
К этим годам относится и один из самых грандиозных его поэтических
замыслов - “Сны человечества”. Он возник у Брюсова еще в 1909 году ,но
окончательно оформился в 1913. Брюсов намеревался представить, как он сам
писал, ”душу человечества, насколько она выражалась в его лирике. Это не
должны быть ни переводы, ни подражания, но ряд стихотворений, написанных в
тех формах, какие себе создали последовательно века, чтобы выразить свои
заветные мечты”. Даже по первоначальным планам “Сны человечества” должны
были составить не меньше четырех томов, около трех тысяч стихотворений. Со
свойственным ему максимализмом Брюсов намеревался представить все формы,
которые прошла лирика у всех
| |  скачать работу |
Брюсов. Жизнь и творчество вождя символизма |
