Концепция поэта и поэзии П.Б.Шелли
.
Слова, краски, формы, религиозные и гражданские обряды Шелли называет
средствами и материалами поэзии. Поэзию, в более ограниченном смысле этого
слова, автор понимал как особенным образом построенную, прежде всего
ритмическую, речь. Шелли утверждает, что во внутренней природе человека
заложена потребность к такой речи, причем очень сильная. Автор объясняет
это тем, что такая речь проистекает из самой природы языка, а язык более
непосредственно выражает наши внутренние движения и чувства, способен к
более разнообразным и тонким сочетаниям, чем краски, формы и движение. По
мнению Шелли, язык возник по воле воображения и всецело относиться к
области мысли, он более гибок и лучше подчиняется той потребности, которая
его создала. Язык, в представлении автора, является зеркалом, отражающим
свет, который оно должно распространять; краски, формы и движение же
являются всего лишь облаком, которое этот свет заслоняет. Поэтому
высказывание Шелли о том, что слава музыкантов, живописцев и скульпторов
никогда не могла сравниться со славою поэтов, вполне логично. Таким
образом, Шелли ограничил значение слова «поэзия» тем искусством, которое
является более привычным и наиболее совершенным выражением поэтического
начала.
Отличительной чертой поэзии, по мнению автора, является поэтическая
речь, выделяющаяся равномерным и гармоническим чередованием звуков. Этому
чередованию Шелли отводит большую роль: без него, как утверждает автор,
поэтическую речь нельзя называть поэзией, а для восприятия оно почти столь
же необходимо, как и слова. Поэтому автор считает тщетным переводить
поэзию, переносить ее из одного языка в другой. Шелли отмечает
возникновение размеров, т.е. некой традиционной системы речевой гармонии.
Однако автор пишет, что для соблюдения гармонии, «являющейся душой поэзии»,
поэту вовсе не обязательно приспособлять свой язык к этим традиционным
формам.
Шелли называет поэму картиной жизни, изображающей то, что есть в ней
вечно истинного, и утверждает, что время усиливает очарование поэзии,
раскрывая все новые и все более прекрасные грани вечной истины, которые в
этой поэзии заключены. Если повесть автор, говоря об отдельных фактах,
называет зеркалом, которое затуманивает и искажает то, что должно было быть
прекрасно, то поэзию Шелли определяет как зеркало, которое дивно
преображает то, что искажено.
Как утверждает автор, поэзии неизменно сопутствует наслаждение и «все,
на кого она снизошла, становятся восприимчивы к мудрости, примешанной к
этому наслаждению». По мнению Шелли, в раннюю пору человечества ни поэты,
ни их слушатели не отдавали себе вполне отчета в том, насколько прекрасна
поэзия, т.к. в ее действии есть что-то «непостижимое и божественное,
выходящее за пределы сознания». Только позднейшие поколения, как полагал
автор, могут увидеть и измерить «могучие причины и следствия во всей мощи и
всем великолепии их слияния».
Автор подробно описывает то, как поэзия воздействует на человека. По
мнению Шелли, поэзия пробуждает и обогащает ум человека, приподнимая завесу
над скрытой красотой мира, помогая увидеть все с другой стороны. При этом
поэзия не создает, а лишь воспроизводит образы, озаряя их своим «неземным»
светом. Но, как утверждает автор, заблуждения относительно того, как
способствует поэзия нравственному совершенствованию человека, способствуют
складыванию у людей мнения о ее безнравственности. С точки зрения Шелли,
чтобы быть добрым человеком, необходимо иметь живое воображение, т.к.
человек должен уметь поставить себя на место другого. Поэзия, как пишет
автор, расширяет сферу воображения, эту «способность, являющуюся
нравственным органом человека».
Шелли считает драму той формой, где способно сочетаться наибольшее
число различных средств поэтического выражения; именно в ней можно
наблюдать связь поэзии с общественным благом. Поэтому не удивительно, что
наивысшему расцвету драмы соответствует наилучший общественный порядок.
Автор указывает на необходимость поэзии, которая усиливается во
времена, «когда вследствие господства себялюбия и расчета количество
материальных благ растет быстрее, чем способность освоить их согласно
внутренним законам человеческой природы». Поэзия призвана вызвать в умах
стремление подчинить все известному порядку и ритму, которые можно назвать
красотой и добром.
* «Поэзия есть действительно нечто божественное. Это одновременно и
центр и сфера познания; то, что объемлет все науки, и то, чем всякая наука
должна поверяться….Поэзия— это прекрасное лицо мира, его лучший цвет.»
«Поэзия— это летопись лучших и счастливейших мгновений, пережитых
счастливейшими и лучшими умами. Мы улавливаем в ней мимолетные отблески
мыслей и чувств, порою связанных с известным местом или лицом, иногда
относящихся к нашей внутренней жизни; эти отблески возникают всегда
непредвиденно и исчезают помимо нашей воли, но они возвышают душу и
несказанно нас восхищают: так что к желанию и сожалениям, которые они по
себе оставляют, примешивается радость,— ибо такова их природа.»
*— здесь и далее—цитаты из трактата «Защита Поэзии», которые я решила
поместить в таком виде, как они есть.
Концепция Поэта
Позволю себе начать с того, что Шелли считает всякий самобытный язык,
еще близкий к своему источнику, поэмой, находящейся в хаотическом
беспорядке. Поэтому не удивительно, что каждого автора на заре
человеческого общества Шелли считает поэтом, способным воспринимать
истинное и прекрасное, т.е. то лучшее, что заключено, во-первых, в
отношении между существованием и восприятием, а во-вторых, между
восприятием и выражением.
Для Шелли поэты являются не только творцами языка и музыки, танца и
архитектуры, скульптуры и живописи; с точки зрения автора они несут более
важные функции. Создатели законов, основатели общества, изобретатели
ремесел и наставники, «до некоторой степени сближающие с прекрасным и
истинным то частичное осознание невидимого мира, которое называется
религией»— это поэты в понимании Шелли. Автор утверждает, что поэты, в
зависимости от времени и страны, «именовались некогда законодателями или
пророками». Для Шелли же поэты— это люди, которые совмещают в себе обе эти
роли, потому что они способны видеть нстоящее таким, каким оно является на
сомом деле, они обнаруживают законы, по которым это настоящее должно
управляться; поэты могут увидеть в настоящем будущее. Но в тоже время
автор не называет их пророками, не говорит, что поэты могут предсказывать
будущее так же уверенно, как «они чувствуют его дух». Шелли считает, что
поэт причастен к «вечному, бесконечному и единому» и что работа поэта, его
замыслы не вписываются ни в какие рамки времени или места.
Деление на поэтов и прозаиков является, по мнению автора, грубым
заблуждением, а деление на философов и поэтов — чересчур поспешным. В
качестве примера Шелли приводит Платона, которого автор считает поэтом,
указывая на правдивость и великолепие его образов, благозвучие языка,
принимая во внимание то, что Платон отверг размеры, принятые для эпоса,
драмы и лирической поэзии, т.к. стремился к гармонии мыслей, независимых от
формы и действия, и не стал изобретать какого-либо определенного нового
ритма, которому он мог бы подчинить разнообразные паузы своей речи. Шелли
вообще считал поэтом каждого, кто совершает переворот в области мысли, и не
только потому, что творит новое, или потому, что его слова вскрывают вечные
соответствия «сущего через образы, причастные к жизни истины», но и потому,
что он пишет гармоническими и ритмическими периодами, заключающими в себе
главные элементы стиха, «отзвука вечной музыки бытия». Однако, по мнению
автора, те великие поэты, которые пользовались традиционными размерами ради
формы и действия своих произведений, не менее способны постигать и
проповедовать истину, чем те, кто эти формы отбросил.
Судить же поэта, принадлежащего всем временам, как утверждал Шелли,
могут только равные ему люди, т.е. избранные Временем из числа мудрейших
поколений.
Автор отмечает у поэтов способность видеть в человеке вечную гармонию,
не смотря на пороки человека, которые являются лишь временным облачением.
Таким образом, внутренняя красота не может остаться незамеченной для поэта.
Шелли говорит о том, что произведения поэтов принадлежат всему миру и
всем временам. В связи с этим, автор утверждает, что поэт не должен
излагать свои собственные понятия о хорошем и плохом, которые обычно
принадлежат его времени и стране. В противном же случае поэт просто
опускается до толкователя результатов, он уже не может воздействовать на
эпоху.
Шелли утверждает, что даже величайший поэт не может произвольно создать
стоящее произведение. Автор говорит о том, что поэтическая сила рождается
где-то внутри и наше сознание не способно предугадать его появление. Когда
поэты начинают сочинять, вдохновение находиться уже в более низкой степени,
поэтому величайшие создания поэзии, известные миру, вероятно, являются лишь
слабой тенью первоначального замысла поэта.
*«Поэты— жрецы непостижимого вдохновения; зеркала, отражающие
исполинские тени, которое грядущее отбрасывает в сегодняшний день; слова,
выражающие то, что им самим непонятно; трубы, которые зовут в бой и не
слышат своего зова; сила, которая движет другими, сама оставаясь недвижной.
Поэты— это непризнанные законодатели мира.»
Заключение
Проанализировав трактат П.Б.Шелли «Защита Поэзии», могу сказать в
заключении о моем полном согласии с точкой зрения
Н.Я.Дьяконовой(«Английский романтизм») о том, что мысл
| |  скачать работу |
Концепция поэта и поэзии П.Б.Шелли |
