Лешие
а, "рукой показал, что он голоден". В то же время очокочи может
свести человека с ума "своей болтовней". Противоречие"? Ничуть: если можно
петь без слов, то почему бы не "болтать без слов", т.е. произносить
невнятные, нечленораздельные звуки, каковые и "сводят человека с ума".
Понятной становится запись Даля: "Шел, нашел, потерял (поговорка
лешего издали; но сошедшись с человеком, он безсловен)". Издали доносящейся
"болтовне" лешего можно придать любой смысл, а уж когда столкнешься с
хозяином леса нос к носу, становится ясно, что языку он необучен. Чтобы
устранить все сомнения Даль записал: "Всякая нежить бессловесна (домовой,
леший, водяной и пр.)".
"Леший повторяет действия человека". Например, поведение "лешего" на
медвежьем празднике у манси: "Охотник в лесу наткнулся на мэнква, стоящего
совершенно неподвижно, так что он не знает, мэнкв ли это или пень; чтобы
убедиться, действительно ли это мэнкв, он говорит: "если это леший, то
пусть он проделывает все то, что я сейчас сам буду". Стал подымать руку,
ногу, поворачивать голову и т.д., но что только он ни делал, все немедленно
повторялось, и он убедился, что это мэнкв. Бросился на колени, стал просить
пощады и обещал принести в жертву ему двух оленей. В знак пощады и прощения
за сомнение мэнкв повернул голову и с присвистом убежал".
Видимо, подражательная способность леших была столь хорошо известна
актерам и зрителям этой сцены, что их ничуть не смущало то обстоятельство,
что грозное лесное божество, чтобы быть узнанным охотником, повторяло, как
обезьяна, все действия человека.
Методы ловли леших разные, в основном они убегают. Все на том же
медвежьем празднике у манси в изложении Н.Л.Гондатти: „Двое охотников пошли
на охоту за соболями в такие места, где бывали раньше и где соболей всегда
бывало много, но в этот раз ходили долго, а зверей не видели; удивляются,
отчего они перевелись, идут вперед: вдруг увидали след, похожий на
человеческий, но только гораздо больше, испугались, побежали назад, но за
ними раздался свист, топот, а затем вдруг на дорогу прямо против них
появился мэнкв, который загородил им путь; делать было нечего, взял один из
охотников ружье, зарядил его медной пулей, которую каждый охотник носит на
всякий случай, и выстрелил, целясь прямо в сердце. Выстрел даром не пропал
- мэнкв упал мертвым».
В русской сказке „Леший", из сборника А.Афанасьева, „смелый охотник",
повстречав лешего, „нацелился ружьем - бац! и угодил ему в самое брюхо.
Леший застонал, повалился было через колоду, да тотчас же привстал и
потащился в чащу.
А вот как ловили татарского лешего „шурале": „Жители одного починка,
находившегося вблизи леса, много потерпев от нападений шурале на их
лошадей, ухитрились поймать его. Они намазали спину самого хорошего коня
смолой и пустили в табун. К вечеру видят, что на этом самом коне, сломя
голову, скачет женщина (шурале). Конь, чуя на себе незнакомого и странного
всадника, полным ходом прискакал прямо в починок. Сбежалась вся деревня
посмотреть на это чудище. Шурале сидел на лошади лицом назад и все ревел.
На нем не было никакого платья, голова маленькая, волосы короткие, глаза
большие, груди как у женщины, висели через плечо. На вопросы он не отвечал,
а только ревел: былтыр кысгы (прошлый год прищемил)".
Вот рассказ, записанный тем же собирателем о лешем-ребенке (чинке) .
сравниваемым с мальчиком лет девяти, которого обнаружил плачущим в лесу
поздним вечером какой-то старик. Предполагая, что это сын соседа,
затерявшийся в лесу, старик берет мальчика, „привязывает к себе" и везет
домой. „Едва хозяин въехал во двор, псы так и залились. ... Он отвязал
найденыша и передал жене. А та, как взглянула на него при огне, горевшем
посреди сакли, так и ахнула, узнав в нем „чинку", щетинистого и с красными
маленькими глазками. (Красные глаза у чувашского арсури отмечает
В.А.Ендеров). Старуха накинулась на старика и давай его бранить, зачем он
привез лешего. Но делать было нечего и чинку пришлось оставить в доме.
Ложась спать, чудовище привязали к лавке и продержали в таком положении всю
ночь. Утром пришли рабочие и, увидев привязанного мальчика, подтвердили,
что это чинка. Затем его рассматривали собравшиеся женщины, которым он
показывал жестами, как больно веревки режут его тело. Чинку отвязали, после
чего женщины обратились к нему с вопросом, умеет ли он шить. В ответ на это
чинка показывал им руками, как шьют. Жестикулируя, леший мычал. Наконец все
присутствующие, оставив чинку в сакле на свободе, вышли на крыльцо; а тот
невидимо для всех пробрался в сад и' начал там что-то собирать на земле и
есть. В это время раздается лай собак, и псы бросаются к тому месту, где
находится чинка. Леший, спасаясь от собак, из сада проникает в другой двор,
а оттуда в третий, и исчез».
Но лешие еще и помогали людям. В Белоруссии „охвотники як «дуць на
хвоту, дак лесовику молются». В Архангельской губернии „охотники бывает
лисичю ловят, так чтобы он зверя посылал, входят в договор с лешим». По
поверьям забайкальских казаков „иногда леший помогает охотникам тем, что
приносит им ночью белок; но белки, которых охотники не успеют ободрать до
рассвета, оживают и убегают. За услуги леший от людей требует платы в виде
угощения водкой».
А что будет, если охотник не подавит лешему положенного угощения или
как-то иначе обидит его? Ответ находим в сцене медвежьего праздника у
манси: «Два охотника ловят сетями уток и гусей и очень удачно — каждый раз
вытаскивают десятками; объясняют это себе тем обстоятельством, что один из
них отлично подражает крику разных птиц. Вдруг является дочь мэнква и
предлагает сразу им обоим себя в жены, говоря, что удачной охотой они
обязаны ей, так как она загоняла птицу прямо в их сети. Они отказываются;
та раздраженная уходит, а на прощание говорит, что они ее не забудут.
Приступили после этого к охоте и, сколько ни старались, поймать ничего не
могли: сидели еще семь дней, запасы уже истощились, пошли домой, надеясь
там взять из спрятанного в амбаре; приходят, оказывается амбар сгорел;
пошли опять на охоту, но по-прежнему безуспешно; поняли они тут, что
бороться с дочерью мэнква им не под силу, стали ее призывать, но она уже не
являлась, и они в страшных мучениях, в корчах погибают от голодной смерти».
Бывают и такие люди, которые знаются с лесовиком, и лесовик отдает им
скотину. Тот человек, значит, и говорить с ним может, и увидать его. Пойдет
он на перекресток, засвищет — а он тут и придет. Скажет, можно ли отдать
ее. Коли можно — завсегда отдаст". Отдать скотину является невозможным в
том случае, когда она была „завещана", т.е. обещана лесному царю. Дело в
том, что люди, знающиеся с лесовиками, при выгоне скота на пастбище,
вступают в соглашение с ним. Лесовик обещает охранять скот от волков,
медведей и росомах, но за это получает в дар две или три штуки из стада.
Такой союз с лесным духом считается величайшим грехом и слова, посредством
которых заключается он, хранятся в глубокой тайне».
Зная это, вряд ли мы можем считать вполне надежным следующий преданный
гласности способ установления контакта с лешим:
«Кто хочет сойтись с лешим, должен отправиться в лес, срубить тупицей
сосну в обхват, но так, чтобы она при падении уронила две, хотя бы
небольшие осины. На эти осины мужик встает, обратясь лицом к северу, и
говорит: „Лесовик-великан, пришел к тебе раб (имя рек). С поклоном: заведи
с ним дружбу. Коли хоть, так топеря же иди, а не хоть. Как хоть».
Есть в словаре Даля и еще одно выражение: «Леший подходит греться к
кострам, но прячет рожу».
Чуть подробней об этом сказано у С.В.Максимова: „Он иногда подходит к
теплинам дроворубов погреться, хотя в этих случаях имеет обыкновение
прятать свою рожу". Прячет, конечно, не от стыда за свою внешность, а,
скорее всего от непривычного для него света и жара костра.
Подходят иногда в холодные ночи погреться к кострам охотников и
мордовские „богини леса". О чувашском лешем сообщается, что иной раз, когда
дровосеки разложат в лесу огонь, „упете" приходит к ним погреться у костра.
Но если горит в огне черемуха, то упете боится близко подходить, так как
искры от черемухи могут спалить его шерсть ".
Таджикская аджина „зимой приходит погреться у очага; она присаживается
к огню, а ночью прячется в золе".
Зная эту слабость демонов, люди иногда разыгрывают с ними злые шутки,
пример чему приведен в былпчке „Про церковку", записанной в начале века в
Белозерском уезде Новгородской губернии:
„Был у мужиков построен стан на пустоше. Поехали oнe и квартировали в
нем. Повадилась к ним цертовка ходить в обед, когда оне лягут спать. Оне
видят, что дело не ладно. С утра до обеда оставили целовека калить шширу.
Пришли крестьяне на обед, выворотили эту плиту из огня, спахали с ней уголь
и положили опеть на старое место. Легли отдыхать, а сами не спят и ожидают
гостью. Церез несколько времени идет цертовка в стан с распуппиенным
волосам, нагая и с ребенком — и садится на эту шширу. Обожгла всю ж... и
изо стана вон. И заревела: ...Ой. Ой. Ой! Ой. ой, ой!",.. Т
| |  скачать работу |
Лешие |
