Личность Ивана IV в исторической науке
ешил, как пишет Вивиан Грин, “не
только устранить своих критиков, но и навсегда сломить власть бояр, которых
он считал и врагами царя, и врагами русского народа. Сильвестр и Адашев
попали в ссылку”[10]. Впоследствии оба они предстали перед судом, возможно,
по обвинению в отравлении царицы Анастасии, смерть которой в 1560 году
стала для Ивана IV очередным болезненным ударом. Адашев умер в заключении,
а о судьбе Сильвестра, который был сослан в Соловецкий монастырь, ничего не
известно. Болезнь, предательство бояр, и особенно смерть жены и сына
сделали свое дело - государь стал еще более подозрительным и жестоким, им
все больше овладевала идея полубожественного характера собственной власти,
что вело к усилению противоречий с боярством. В 1558 году Грозный начал
Ливонскую войну, крайне непопулярную среди высшей знати. К этому моменту
эмиграция боярства, опасавшегося гнева царя, приняла массовый характер, а
после смерти митрополита Макария и бегства в Литву князя Курбского в 1564
году противоречия переросли в открытые гонения на бояр, страна была
ввергнута в опричную бойню.
Опричнина
К середине 60-х годов XVI века в окружении Ивана IV не осталось людей,
которые могли бы хоть как-то сдерживать буйные страсти государя, характер
его претерпел серьезные изменения. “Некоторые грани его личности, в
особенности жилка садистской жестокости, стали более явными, находя
выражение в припадках безудержного гнева”, - пишет Вивиан Грин. Она же
называет введение опричнины “дальнейшим скачком по дороге вниз к видимому
психическому расстройству”[11].
Итак, в 1564 году царь выехал из Москвы в Александровскую слободу,
откуда и были присланы в столицу знаменитые грамоты об отречении.
Скрынников считает отречение хорошо продуманным политическим шагом. В своем
обращении царь апеллировал к народу, поэтому под давлением обстоятельств
Боярская дума была обратиться к государю с верноподданническим ходатайством
и принять все поставленные Грозным условия, принять введение опричнины.
Скрынников пишет: “Царь обрушил на стану “грозу”, чтобы искоренить
непорядки в суде и защитить справедливость. На практике опричнина привела к
неслыханным беззакониям, насилиям и кровопролитию. По своему
деморализующему влиянию на русское общество террор можно сравнить разве что
с монгольским игом”[12]. Я, однако, не буду касаться социально
экономических и политических аспектов опричнины, я лишь попытаюсь
проследить, каким образом кровавый террор повлиял на личность Ивана IV.
Здесь следует подробнее остановиться на нравах и обычаях
Александровской слободы, государства в государстве, где поселился Иван IV.
Покинув столицу, царь окружил себя новыми помощниками, набранными из
подонков общества. Новое окружение государя не понимало целей, которые
ставил перед собой Грозный, и поэтому все больше скатывалось к насилию,
которое ничем не было ограничено. По мнению Валишевского, “ эти лукавые
царедворцы способствовали развитию у него влечения к грубому разврату и
льстили некоторым садистским наклонностям, лежавшим, без сомнения в его
натуре”[13]. Как уже говорилось, царь был весьма религиозным человеком, и
Александровская слобода, где он поселился удивительным образом сочетала в
себе черты кровавого вертепа и монастыря. Валишевский, например, считает,
что опричнина по сути своей во многом походила на монастырское братство.
Опричники при поступлении на службу произносили клятву, аналогичную клятве
при пострижении в монахи, и в некотором роде отрекались от мира, не имея
права поддерживать связь даже с близкими родственниками, если те остались в
земщине. В слободе действовал устав, подобный монастырскому. Около 300
наиболее близких к государю опричников надевали на свои золотые кафтаны
черные рясы и принимали участие в сложных религиозных обрядах, в которых
Иван IV исполнял роль игумена, Вяземский - келаря, а Скуратов - пономаря.
Мне кажется, что в этих богохульных обрядах в полной мере раскрывалась
болезненная неуравновешенность и противоречивость личности Грозного. В
соответствии с представлениями Ивана крайнее благочестие полностью искупало
крайний разврат, которым были заполнены перерывы между церковными службами.
Существует масса отвратительных легенд, повествующих о развлечениях,
которым предавался царь и его приближенные.
Кровавые расправы следовали одна за другой, уничтожались целые
поселения, Грозного обуяла жажда крови. Так в 1570 году жесточайшему
разгрому подвергся Новгород, независимое боярство которого было обвинено в
измене государю. Уничтожение Новгородской республики, несомненно, имело
политические причины, но методы, которые Иван IV при этом использовал
абсолютно бесчеловечны: “... замученных привязывали к саням длинной
веревкой, волокли через весь город к Волхову и спускали под лед...
Связанных женщин и детей бросали в воду и заталкивали под лед палками”[14].
И все это по приказанию царя! Вот краткий психологический портрет Ивана IV
времен опричнины: “Он скрытен, он отлично знает, чего хочет, и хочет
разумного или того, что, по крайней мере, кажется таким при данных
обстоятельствах. Он изворотлив, тонок и любознателен во всех отношениях.
Порой он бьет дальше намеченной цели, что зависит от его необузданного
темперамента. У него больше жертв, чем действительных врагов. Нельзя не
согласиться на этот раз с Ломброзо, сказавшим, что раз человек отведал
крови, убийство для него становится потребностью. Кровь повелительна
настолько, что ей нельзя противиться. По его словам, чувственная любовь
нередко сплетается с жаждой крови - вид ее сильнее возбуждает половую
страсть... За кровавыми сценами всегда следует проявление самого неистового
разврата. В этом объяснение жизни Александровской слободы”[15].
Сложно объяснить, каким образом зверства, учиняемые опричникам по
приказу Ивана, сосуществовали с идеями высшей власти, которые Грозный
высказывал, скажем, в знаменитых посланиях князю Курбскому, и с целью,
которую ставил перед собой государь, когда вводил опричнину - централизация
власти и уничтожение боярского могущества. Мне кажется, что Иван IV, в силу
обстоятельств вступив на путь террора, попал во власть своих скрытых
пороков и не мог более остановиться в своем падении.
Личная жизнь Ивана IV
Характер и темперамент царя в большой мере нашли отражение в его
личной жизни, поэтому, изучая взаимоотношения Ивана IV с близкими ему
людьми, можно сделать определенные выводы относительно его личности.
Ключевский писал о молодом государе: “В 17-20 лет, при выходе из детства,
он уже поражал окружающих непомерным количеством пережитых впечатлений и
передуманных мыслей... В 1546 году, когда ему было 16 лет, среди ребяческих
игр он, по рассказу летописи, вдруг заговорил с боярами о женитьбе, да
говорил так обдуманно, с такими предусмотрительными политическими
соображениями, что бояре расплакались от умиления...”[16]. Итак, в 1547
году Иоанн избрал себе в супруги Анастасию Захарьеву. Современники
приписывают ей все женские добродетели: целомудрие, смирение, набожность,
чувствительность, благость, ум, не говоря о красоте. Венчание прошло в
храме Богоматери. Прервав веселые пиры двора, Иоанн и супруга ходили пешком
зимой в Троицкую Сергиеву лавру и провели там первую недели великого поста,
ежедневно молясь над гробом святого Сергия. Большинство историков
соглашается, что царица оказала благотворное влияние на характер Ивана IV,
но, как уже говорилось, в 1560 году царица скончалась после 10 месяцев
болезни.
Второй раз Иван IV женился в 1561 год на полудикой черкешенке, дочери
князя Темрюка, названной в крещении Марией. “О ней ходила молва, что она
была так же распущена по своим нравам, как и жестока по природе,”- пишет
Валишевский[17]. Интересно, что Штаден в своих воспоминаниях говорит о ней
следующее: “Она-то, Мария Темрюковна, и подала великому князю совет, чтоб
отобрал он для себя из своего народа 500 стрелков и щедро пожаловал их
одеждой и деньгами и чтобы повседневно и днем, и ночью они ездили за ним и
охраняли его”[18]. Таким образом, идея опричнины, возможно, отчасти
принадлежит ей. Мария умерла в 1569 году, и царь решил жениться в третий
раз.
В 1571 году царь обвенчался с Марфой Собакиной, дочерью новгородского
купца, но она умерла через две недели после свадьбы. Иван IV, надеясь
оправдать свое намерение вступить в четвертый брак, утверждал, что его жену
отравили еще до того, как брак завершился интимными отношениями. Однако
царица скорее всего не была отравлена - некоторые источники
свидетельствуют, что еще до замужества она была серьезно больна.
Необходимо отметить, что в те времена церковные законы позволяли
жениться не более двух раз и то, что Ивану IV удалось, хотя и с большим
трудом, обойти все запреты, еще раз говорит об авторитарности его
личности. Уже в 1572 он повел к алтарю Анну Алексеевну Колтовскую, дочь
одного из своих приближенных. Через три года царь заточил супругу в
монастырь, где она прожила до 1626 года под именем инокини Дарьи. Предлогом
к этому послужило предъявленное царице обвинение в заговоре против царя.
После этого Иван IV одну за другой приблизил к себе двух наложниц -
Анну Васильчикову и Василису Мелентьеву. Обе они вопреки
| |  скачать работу |
Личность Ивана IV в исторической науке |
