Личность как субъект и продукт социальных отношений
и не знал и поэтому с шедеврами Гомера,
Платона и Аристотеля он был знаком только в их латинских пере-
водах. С юности же у Никколо проявился вкус к родному италь-янскому
языку. Как писатель Макиавелли развивался под влиянием Петрарки и
Данте, - у него было у кого поучиться .
Никколо повезло и еще в одном - в его семье было принято
нередкое в то время свободное отношение к религии и Церкви. Даже
мать его не была набожной. Наверное, именно это помогло Макиавелли
впоследствии реально, а то и критически оценивать роль церкви в
жизни Италии. Чего стоит одна его пьеса "Мандрагора" ! Написанная в
духе "Декамерона" Боккаччо, шутливая пьеса направ-лена против
человеческой косности и тупости, но там где дело касается церкви,
она перестает быть безобидной шуткой и превраща-ется в острый
памфлет, больно жалящий как продажных священни-ков, готовых ради
денег даже на прямое нарушение своего пастыр-ского долга, так и
против людской доверчивости , возводящей каждое слово человека в
рясе в ранг божественного откровения.
Роль церкви и в истории Италии, и в истории Европы Макиавелли
оценивал также очень негативно. Возможно, если бы Александру VI,
Юлию II или любому из их предшественников удалась попытка
объединить Италию под властью римской курии и создать единое и
независимое итальянское государство, Макиавелли по-друго-му отнесся
бы к политике Ватикана, но даже это кажется сомнитель-ным. Конечно,
как политический деятель Макиавелли умел принимать и ценить прежде
всего успех и вполне по-иезуитски оправдывать практически любые
средства, ведущие к достижению поставленной цели. Но все же он был
патриотом своей страны, как Флоренции, так и всей Италии, - недаром
основное несчастье своей родины он видел в том, что церковь не
обладала достаточной силой, чтобы объединить страну, но была
достаточно сильной, чтобы помешать ее объединению не под своим
главенством. В "Государе" Макиавелли приводит множество примеров
ошибочной политики пап, и ошибки эти объясняет тем, что Ватикан
свои интересы всегда ставил выше общенациональных интересов Италии.
Пожалуй, един-ственным государственным деятелем, выступавшим на
стороне римской курии и заслужившим одобрение и почти восхищение
Макиавелли, был Цезарь Борджиа, хотя нельзя сказать, что Борджиа не
преследовал личных интересов, а сражался только за идею мирового
господства Римской Католической церкви. И именно в этой личной
заинтересованности, в огромной энергии и воле, в государст-венном
уме Чезаре Борджиа видел Макиавелли залог прцветания страны,
управляемой таким человеком. Но - vae victis ! - обстоятельства, да
и сама судьба были против Борджиа, хотя он был очень близок к
осуществлению своих планов. И, кажется, именно эта неудача как бы
окончательно определяет отношение Никколо Макиавелли к церкви и ее
политике. Впрочем, это неприятие было вполне взаимным: уже в 1559
году католическая церковь внесла труды Макиавелли в "Индекс
запрещенных книг", хотя политическими принципами, изложенными в них
продолжала пользоваться .
Однако, возвращаясь к биографии Макиавелли, хотелось бы
поговорить о его политической деятельности. Волею судьбы жизнь
Никколо Макиавелли разделена на две почти равные по продолжи-
тельности части: первая - это весьма бурная политическая, военная и
государственная деятельность в качестве секретаря флорентийской
республики, а потом и доверенного лица и советника правителя
Флоренции, а вторая - время изгнания из родного города с приходом к
власти Медичи, ссылки в собственное поместье и полного отстране-ния
от всякого рода деятельности, кроме литературной .
Благодаря этому несчастливому повороту колеса Фортуны жизнь
Макиавелли прекрасно соответствует пушкинским
строкам :
" Блажен , кто с молоду был молод,
Блажен, кто вовремя созрел ... "
Именно во время своей вынужденной отставки Макиавелли, уже
многое повидавший в жизни, и написал все свои основные труды,
обобщив в них наблюдения политической жизни современной ему Европы
и опыт классиков античности .
А, надо сказать, Европа того времени представляла собой прелю-
бопытнейшее зрелище. Происходило столько всяческих событий, что
сравнить данную часть света можно разве что с кипящим котлом, в
котором клокочет некое неаппетитное на вид варево. Да, свобода
человека почиталась величайшей драгоценностью, но сама жизнь его не
стоила и ломаного гроша. Все страны и, в особенности, многостра-
дальная Италия утопали по колено в крови своих граждан. Чего стоили
одни только религиозные войны! В Нидерландах - насмерть
схлестнувшиеся гезы и католики-испанцы, во Франции - католики и
гугеноты, в Англии - то протестанты, жгущие католиков, то католики,
жгущие протестантов. Все это либо происходило при жизни Макиавелли,
либо готовилось произойти. Сама эпоха Возрождения, такая светлая и
радостная в своем искусстве, была на самом деле очень
противоречивой и жестокой. Любой - слуга или герцог - не за-
думываясь ни на минуту, пускал в дело яд или кинжал, и редко когда
соображения морали или грядущего возмездия останавливали этих
людей. Гуманизму, который освещает все искусство той эпохи, не
нашлось места в самой жизни. Все тот же Марсилио Фичино пишет:
" Я ничего не слышу, кроме шума оружия, топота коней,
ударов бомбарды, я ничего не вижу, кроме слез, грабежа,
пожаров, убийств ", - вот исчерпывающая характеристика жизни
эпохи .
Самые знаменитые люди того времени словно бы со-тканы из
противоречий. Знаменитый папа Александр VI Борджиа, стремящийся
уничтожить всех ему непокорных, убийца, грабитель и развратник, был
как государственный деятель наделен блестящим талантом. Тиран
Сигизмунд Малатеста, по свидетельству современника,
" в жестокости превзошел всех варваров. Своими окровав-
ленными руками он подвергал ужасным пыткам неповинных и
виновных. Он теснил бедных, отнимал у богатых их имущество, не
щадил ни сирот, ни вдов ".
Но это не все. Тот же Малатеста обладал широкими познаниями в
философии, подолгу беседовал с гуманистами, слушал с наслаждением
любовные сонеты и в суждениях о живописи и скульп-туре проявлял
самый утонченный вкус. Для того времени не было ничего
удивительного в том, что кинжал в руке убийцы был шедевром
ювелирного искусства. Идеал, столь упорно воплощаемый в искусстве,
в жизни оставался несбыточной мечтой .
Можно по-разному объяснять этот взлет культуры на фоне трагедий
реальной жизни. Возможно, духовная истина и должна рождаться в
страданиях как единственно возможный способ их преодоления. Здесь
интересна точка зрения Николая Бердяева, который пытается объяснить
противоречия Ренессанса тем, что
" Ренессанс является бурным столкновением двух начал, что в
нем сильны и начала языческие , и начала христианские. На
Ренессанс наложила свою печать двойсвенность сознания,
унаследованная от опыта средневековья со всеми его раздвоениями
на Бога и дьявола, на небо и землю, на дух и плоть, - в нем
сочетается христианское трансцендентное сознание, разрывающее
все грани, с сознанием античного натурализма. Весь Ренессанс ни
на одно мгновение не был цельным, не мог быть просто возвратом
к язычеству ".
Бердяев полагает, что весь Ренессанс был обречен на внутреннюю
неудачу именно вследствие того что " невозможно Возрождение
совершенных земных форм в христианском мире ". И действительно,
христианство учит о невозможности рая на земле, а главная идея
Возрождения - это именно достижение идеала, причем безо всякого
вмешательства высших сил, а только лишь самим человеком. Это
внутреннее противоречие, согласно Бердяеву, и объясняет всю слож-
ность эпохи. Примеры, выявляющие эти противоречия, можно найти и в
искусстве. Раздвоенность христианской и языческой души достигает
наиболее прекрасного своего выражения в творчестве Сандро
Боттичелли .
О Боттичелли говорили, что его Венеры покинули землю, а Мадонны
покинули небо. Любимый художник Лоренцо Великолеп-ного, Боттичели
как никто другой умел воплотить в своих картинах нежность и
красоту, однако именно он последовал за религиозным фанатиком, и,
словно детей, нес на костер свои картины .
Каким же должно было стать мироощущение Никколо Макиавел-ли,
если еще до вступления на службу Флорентийской республике он мог
наблюдать двор Лоренцо Медичи, и слушать проповеди Савонаролы?
Сейчас мы можем судить об этом только по его книгам. А факты его
жизни таковы: в 27 лет Макиавелли становится
секретарем Флорентийской республики. Будучи юристом по образова-
нию, дипломатом по складу ума, республиканцем по убеждениям и
философом по велению души, Макиавелли проводит 14 лет на
государственной службе. За это время он успевает проявить себя с
самых неожиданных сторон.
Он незаменимый, умный и фантастически работоспособный чиновник
- в архивах Флоренции хранится более тысячи его собственноручных
документов ( докладов, распоряжениий, записок, приказов ). Он
блестящий политик и посол республики в самых ответственных случаях
- он побывал с миссиями и в Риме, и у Цезаря Борджиа, которого
наблюдал с большим интересом, и во Франции, где к его мнению об
итальянских делах прислушивались сами францу-зы
| |  скачать работу |
Личность как субъект и продукт социальных отношений |
