Ломоносов
в 1734
г. был направлен, а вероятнее сам захотел отправиться дальше, в
Киев, в духовную академию, даже и в то послепетровское время ещё
почитавшуюся на Руси вершиной образовательной лестницы.
Терпя по его собственному выражению «несказанную бедность», он
упорно и настойчиво учился. Вспоминая потом об этой трудной поре,
он писал: «Имея один алтын в день жалованья, нельзя было иметь на
пропитание в день больше как на денежку хлеба, и на денежку
квасу, протчее на бумагу, на обувь и другие нужды. Таким образом
жил я пять лет, и наук не оставил».
Пять лет длилось специальное богословское образование М.В.
Ломоносова, но в духовенство М.В. Ломоносов не вышел. Судьбу его
резко изменила только что учреждённая Петром Петербургская Академия
наук. Государство, наконец, начинало развивать и направлять науку.
По запросу, как тогда именовали, «главного командира Академии»
М.В. Ломоносов вместе с другими двенадцатью учениками, «в науках
достойными», в 1735 г. был направлен из Москвы в Петербург в
качестве студента университета, организованного при Академии наук.
Специальность М.В. Ломоносова круто повернулась от богословия,
языкознания, риторики и пиитики в сторону физики, химии и техники, -
можно думать, в полном согласии с истинными склонностями
академического студента.
Впрочем, петербургское ученье оказалось очень кратковременным:
вихрь эпохи гнал дальше. Через несколько месяцев, в сентябре 1736 г.
М.В. Ломоносов с двумя другими академическими студентами Г.У.
Райзером и Д.И. Виноградовым, будущим изобретателем русского фарфора,
направляется Академией в Германию для обучения металлургии и
горному делу в связи с намечавшейся научной экспедицией на
Камчатку.
Почти пять лет длилась заграничная жизнь М.В. Ломоносова[2].
Это время, главным образом, было проведено в Марбурге, где М.В.
Ломоносов с товарищами учился в университете философии, физике и
механике у известного Христиана Вольфа, а математике и химии – у
Дуйзинга.
С помощью русского посланника в 1741 г. М.В. Ломоносов,
наконец, вернулся в Россию, в Петербург. Начался петербургский период
жизни, длившийся до его кончины. В эти годы развернулась его
поразительно разнообразная и неуёмная деятельность.
Поэтическая слава М.В. Ломоносова непрестанно росла. В 1750 и
1751 годах он пишет трагедии «Тамира и Селим» и «Демофонт». Первое
издание стихов М.В. Ломоносова было выпущено Академией в 1751 г.
Вне Академии на М.В. Ломоносова начинают смотреть, главным образом,
как на поэта. Профессору химии приходится оправдываться у своих
высоких покровителей и любителей поэзии в том, что он тратит время
на физику и химию. «Полагаю, - пишет он в письме к И.И. Шувалову
4 января 1753 г., - что мне позволено будет в день несколько часов
времени, чтобы их, вместо бильярду, употребить на физические и
химические опыты, которые мне не токмо отменою материи вместо
забавы, но и движением вместо лекарства служить имеют, и сверх того
пользу и честь отечеству принести могут едва меньше ли первой».
В последнее десятилетие жизни М.В. Ломоносова с особой силой
проявился его глубочайший патриотизм, любовь к русскому народу,
русскому языку, русской истории, высокое понимание своей миссии как
«защитника труда Петра Великого». Трогательным памятником патриотизма
М.В. Ломоносова навсегда останется его поэзия. Сейчас, в дни, когда
чудо - богатыри Красной Армии сокрушили гитлеровскую Германию, нельзя
без волнения перечитывать многие строки М.В. Ломоносова, до того они
живы, напоминая совсем недавно прошедшие дни.
Где пышный дух твой, - Фридерик,
обращается М.В. Ломоносов к тогдашнему Гитлеру – Фридриху, -
Прогнанный за свои границы,
Ещё ли мнишь, что ты велик?
Взирая на пожар Кистрина,
На протчи грады оглянись,
предупреждает поэт.
За Вислой и за Вартой грады
Падения или отрады
От воли Росской власти ждут;
И сердце гордого Берлина,
Неистового исполина, Перуны,
близ гремя, трясут, -
писал М.В. Ломоносов в 1755 г. по случаю русских побед. Несколькими
годами позже он писал:
Ты Мемель, Франфуркт и Кистрин,
Ты Швейдниц Кенигсберг, Берлин,
Ты звук летающего строя,
Ты Шнрея, хитрая река,
Спросите своего Героя:
Что может Росская рука.
Побуждаемый царицей Елизаветой, М.В. Ломоносов, несмотря на
бесконечный груз дел, тяготевший над ним, принимается за русскую
историю. В 1760 г. появляется его «Краткий российский летописец с
родословием». Вскоре после его смерти, в 1766 г., публикуется его
«Древняя Российская История от начала Российского народа до кончины
великого князя Ярослава Первого, или до 1054 года».
Ещё со студенческих лет М.В. Ломоносов проявил себя как
знаток русского языка, реформатор стихосложения. Будучи за границей,
он пишет: «Я не могу довольно о том нарадоваться, что российский
наш язык не токмо бодростию и героическим звоном греческому,
латинскому и немецкому не уступает, но и подобную оным, а себе
купно природную и соответственную версификацию иметь не может». Его
живо интересует связь церковно-славянского языка с русским, - на её
основе он делит литературный язык на соответствующие стили: высокий,
средний и низкий. В 1755 г. М.В. Ломоносов публикует «Российскую
грамматику», почти в течение ста лет сохранявшую огромное
практическое значение.
Теории поэзии посвящено письмо М.В. Ломоносова из Марбурга в
1739 г. и его анонимная статья «О качествах стихотворца
рассуждение»[3]. Проза трактуется в «Кратком руководстве к
красноречию».[4]
Умер М.В. Ломоносов от случайной простуды 15 апреля 1765
года, в возрасте 54 лет и похоронен на кладбище Александро-Невской
лавры.
М.В. Ломоносову по необъятности его интересов принадлежит одно
из самых видных мест в истории культуры всего человечества. Даже
Леонардо да Винчи, Лейбниц, Фрвнклин и Гёте – более специальны и
узки. Замечательно при этом, что ни одно дело, начатое М.В.
Ломоносовым, будь то физико-химические исследования, трагедии и оды,
составление грамматики и русской истории, организация и управление
фабрикой, географические проекты, политико-экономические вопросы, не
делалось им против воли или даже безразлично. М.В. Ломоносов был
всегда увлечён своим делом до вдохновения и самозабвения об этом
говорит каждая страница его литературного наследства. Пушкин в
«Мыслях на дороге» замечает: «Ломоносов был великий человек. Между
Петром Первым и Екатериной Второй он один является самобытным
сподвижником просвещения. Он создал первый университет, он, лучше
сказать, сам был первым нашим университетом». При этом разнообразные
интересы М.В. Ломоносова удивительным образом совмещались в нём
вполне гармонически. Его стихи во многих лучших образцах – редкий
вид высокой научной поэзии; её с полным правом можно сопоставить с
изумительной древнегреческой естественно - научной поэмой Лукреция,
которую Ломоносов, несомненно, хорошо знал. Он находит необычайные по
выразительности слова и строки для отвлечённых и сложных понятий.
Мировое пространство, «обширность безмерных мест», по его
замечательному выражению, звёздное небо, небесные светила – любимый
образ и предмет созерцания М.В. Ломоносова:
Открылась бездна звёзд полна;
Звёздам числа нет, бездне – дна.
Песчинка как в морских волнах,
Как мала искра в вечном льде,
Как в сильном вихре тонкий прах,
В свирепом как пером огне,
Так я в сей бездне углублён,
Теряюсь, мысльми утомлён.
Загадка величественного знакомого зрелища северного сияния
вызывает у физика - поэта вдохновенные строки:
Но где ж, натура, твой закон?
С полночных стран встаёт заря!
Не солнце ль ставит там свой трон?
Не льдисты ль мешут огнь моря?
Се хладный пламень нас покрыл!
Се в ночь на землю день вступил!
О, вы, которых быстрый взрак
Пронзает в книгу вечных прав,
Которым малый вещи знак
Являет естества устав!
Вам путь известен всех планет;
Скажите, что нас так мятёт?
Что зыблет ясный ночью луч?
Что тонкий пламень в твердь разит?
Как молния без грозных туч
Стремится от земли в зенит?
Как может быть, чтоб мёрзлый пар
Среди зимы рождал пожар?
М.В. Ломоносов придавал прямое научное значение многим своим
стихам. По поводу приведённых строк
| |  скачать работу |
Ломоносов |
