Н. Рубцов: жизнь и творчество
пути. Без этих качеств истинного поэта не бывает. Обрел он их не
сразу, в настойчивом поиске своей индивидуальности, в упорном отстаивании
своей самобытности.
Так, спустя примерно год, подготавливая для издательства свою первую
книгу, в справке "Коротко о себе" Н. Рубцов проницательно замечал: "Давно
уже в сельской жизни происходят крупные изменения, но до меня все же
докатились последние волны старинной русской самобытности, в которой было
много прекрасного, поэтического". Тут заявлен зрелый и свежий взгляд на
явления жизни, который широко утвердит себя в литературе гораздо позже.
В Москву Николай Рубцов приехал уже автором таких стихотворений, как
"Добрый Филя", "Видения на холме", и вскоре нашел среди московских
литераторов круг людей, ему духовно родственных; в их числе поэты Станислав
Куняев, Анатолий Передреев, критик Вадим Кожинов. Однако прошло два года
прежде чем стихи Рубцова появились в журналах: самобытность признается и
понимается, к сожалению, далеко не сразу.
Особенно заметными были две публикации в журнале "Октябрь", а в 1965
году в Северо-Западном издательстве вышла и первая книжечка. Уже в ней были
представлены многие стихотворения, которые теперь переходят из сборника в
сборник: "Видения на холме", "Звезда полей", "Русский огонек", "Осенняя
песня" и другие.
Нечастое явление в поэзии!.. Уже к этому времени молодой поэт
обладал собственным, хорошо поставленным голосом, чувствовал свое место в
современной литературе. Книгой, утвердившей имя и репутацию Николая
Рубцова, стала "Звезда полей" (1967)-с нею он успешно защитил свой
творческий диплом в Литературном институте, получил признание читателей и
критики.
Человек по натуре своей беспокойный, не привыкший к оседлости, Рубцов
не мог долго жить в Москве. К тому же он переведен на заочное отделение. В
конце 1964 года он уже у себя на родине, в селе Никольском. Сказывается
неустроенность быта, но он много работает. Примечательно его письмо той
поры Сергею Викулову, тогда ответственному секретарю Вологодской
писательской организации:
"Все последние дни занимаюсь тем, что пишу повесть (впервые взялся
за прозу), а также стихи, вернее, не пишу, а складываю в голове. Вообще я
почти никогда не использую ручку и чернила и не имею их. Даже не все
чистовики отпечатываю на машинке так что умру, наверное, с целым сборником,
да и большим, стихов, "напечатанных" или "записанных" только в моей
беспорядочной голове..."
И в самом деле, сколько их утрачено - стихов, незаписанных и даже
записанных...
Через год поэт снова у себя на родине, и, посылая один из своих
шедевров - "Осенние этюды" - в районную газету, он пишет другу-журналисту
Василию Елесину: "Очень полюбил топить печку по вечерам в темной комнате.
Ну, а слушать завывание деревенского ветра осенью и зимой то же, что
слушать классическую музыку, например, Чайковского, к которому я ни разу не
мог остаться равнодушным". Непритязательные слова, но при чтении стихов
Рубцова, наверное, могут припомниться.
Любимые края дороги поэту и в весеннюю пору, когда "высоко над зыбким
половодьем без остановки мчатся журавли", и в долгую зиму, когда "снег
лежит по всей России, словно радостная весть", и в жаркий день, когда "зной
звенит во все свои звонки". Однако осень с ее дождями и ветром, увядание -
ближе душе поэта, задевает самые сокровенные струны в ней. Краски он
использует сдержанные, нередко позволяя себе писать стихи, так сказать, "в
черно-белом исполнении" (как, например, "лошадь белая в поле темном вскинет
голову и заржет"; или: "в чистых снегах ледяные полынные воды"). В его
лирике преобладает грустная интонация, но ей присуще бесконечное
разнообразие вариаций* "Всего прочнее на земле печаль...", - мог бы
повторить Н. Рубцов вслед за Анной Ахматовой. Тем не менее он вовсе не
пессимист по натуре, хотя и оптимистической его поэзию я не рискнул бы
назвать, - просто эти слова в силу своей полярности не способны отразить
многообразия возможных типов мироощущения.
Мил Николаю Рубцову образ необозримого российского простора с
бескрайностью лесов, болот и полей. Романтической таинственностью полон
этот образ, в котором грезится что-то сказочное, призрачное. Впечатление
создается не столько пластически, сколько намеком, музыкой, настроением.
Поэт идет обычно от немногих реальных примет пейзажа. Ветер, замерзающая
вода, пустой сенной сарай под елкой на высоком берегу - и уже не только
ширь, но и глубина картины схвачена, и открыт простор воображению. Такова
"Ночь на перевозе", а этому стихотворению созвучны "На реке
Сухоне", "Вологодский пейзаж" и многие другие стихи.
Горестное чувство утраты и близкое ему сознание недостижимости мечты
нередко посещают поэта. Прекрасна привычность родного края, но все равно
тревожит неизведанное: ведь "где-то есть прекрасная страна, там чудо все и
горы, и луна, и пальмы..." ("Пальмы юга"). Живя радостью встречи с отчей
стороной, будучи убежден, что "мир устроен грозно и прекрасно, что легче
там, где поле и цветы", поэт тем не менее с болью чувствует:
Но даже здесь... чего-то не хватает...
Недостает того, что не найти...
"Зеленые цветы"
Если Рубцов меньше, чем Бунин, увлекается изобразительностью, то
музыкальность стиха роднит их вполне - как основа поэзии. "Для меня главное
это найти звук. Как только я его нашел - все остальное дается само собою",
- отмечал Бунин. Звук, напевность, мелодический строй стиха часто
оказываются организующим началом в лирике Рубцова. Им был принят
поэтический завет А. Фета: "Что не выскажешь словами - звуком на душу
навей". Но в характере музыки рубцовских стихотворений больше сходства с
мелодикой Я. Полонского и С. Есенина, - оба они во многом идут от
городского романса. "Песня", "Морошка", "Над вечным покоем", "Прощальная
песня" и некоторые другие стихи Н. Рубцова, несомненно, близки этой
традиции.
Поэт иронизирует над плоскими выводами из сложной жизненной
проблемы, понимая необратимость прогресса. Всем и каждому, любя или не
любя, придется привыкать к тому, что несет с собой стремительный двадцатый
век. Важно только не растерять в его скоростях, в стремительности движения
те добрые нравственные традиции, что веками создавала трудовая Россия.
Думается, именно в этом ключ к пониманию лирического мира, созданного Н.
Рубцовым.
В свою очередь, для самого Н. Рубцова особое значение обрел интерес к
прошлому; взгляд в былое давал возможность осознать прекрасную значимость
бытия человека на земле. В обыденности текущего дня, его озаряя, за
картинами милой ему северной природы открывалась Николаю Рубцову глубина
национальной истории. Недаром же "безбрежное болото, на сотни верст
усыпанное клюквой", овеяно для Н.Рубцова "сказками и былью прошедших здесь
крестьянских поколений" ("Осенние этюды"). Чувствовать связь времен для
него было естественно, и она ему равно внятна как под башнями Кремля, так и
"в родной глуши".
Во многих стихотворениях Николая Рубцова предстает трудовая деревня
("Жар-птица", "Острова свои обогреваем", "Жара" и др.). Трудолюбие,
стойкость в испытаниях, уважительное отношение людей друг к другу,
приветливость, безусловная и истинная доброта - те нравственные
достоинства, которые видит поэт в своих немногословных героях. Эти свойства
народного характера выработаны всем ходом национальной истории, и именно
таковыми: извечными и присущими сегодняшнему человеку, - предстают они в
стихотворениях "Видения на холме", "Шумит Катунь", "Русский огонек".
А превыше всего ценит Николай Рубцов в человеке его привязанность к
родине; к земле, на которой трудится он, выращивая хлеб свой; к природе,
окружающей человека, наделяющей его своими дарами. Да ведь и сам человек-
дитя природы. И видит поэт ширь родного северного края, бездонность неба,
глубину вод, всей прекрасной необъятностью мира четко поверяя свои тревоги,
заботы, чувства.
Отдельные конкретные детали исторического прошлого мало занимают Н.
Рубцова, - он воспринимает былое как реально существующее. "Что-то божье в
земной красоте" увидел некогда древний зодчий и однажды из грезы - "как
трава, как вода, как березы" возникло "диво-дивное в русской глуши"
("Ферапонтово"). В дальнем поселке, где с упоением внимает Рубцов сказанью
старинных сосен, ему "слышен глас веков" ("Сосен шум"). Дыхание вечности
поэт ощущает всюду. На древних дорогах о ней напомнит то полусгнивший овин,
то "хуторок с позеленевшей крышей". А что представится, когда "по холмам,
как три богатыря, еще порой проскачут верховые"?.. Видения обретают
реальность в приметах пейзажа, того же, что и в древности: облака над
дорогой - "в пыли веков мгновенны и незримы", и так же, как века назад,
"июльские деньки идут в
| |  скачать работу |
Н. Рубцов: жизнь и творчество |
