Нравственный выбор в литературе о войне
Повесть “Сашка” была сразу же замечена и оценена по
достоинству. Читатели и критики, проявив на сей раз редкое
единодушие, определили ей место в ряду самых больших удач нашей
военной литературы. Повесть эта, составившая имя Вячеславу
Кондратьеву, и сейчас напоминает нам об ужасах той войны.
Но Кондратьев был не одинок, проблемы нравственного выбора пали и на
плечи других писателей того времени. Юрий Бондарев писал много о войне,
"Горячий снег" занимает особое место, открывая новые подходы к решению
нравственных и психологических задач, поставленных ещё в его первых
повестях - «Батальоны просят огня" и "Последние залпы". Эти три книги о
войне - целостный и развивающийся мир, достигший в "Горячем снеге"
наибольшей полноты и образной силы. Первые повести, самостоятельные во всех
отношениях, были вместе с тем как бы подготовкой к роману, быть может ещё
не задуманному, но живущему в глубине памяти писателя.
События романа "Горячий снег" разворачиваются под Сталинградом, южнее
блокированной советскими войсками 6-й армии генерала Паулюса, в холодном
декабре 1942 года, когда одна из наших армий выдерживала в приволжской
степи удар танковых дивизий фельдмаршала Манштейна, который стремился
пробить коридор к армии Паулюса и вывести ее из окружения. От успеха или
неуспеха этой операции в значительной степени зависел исход битвы на Волге
и может даже сроки окончания самой войны. Время действия романа ограничено
всего несколькими днями, в течение которых герои Юрия Бондарева
самоотверженно обороняют крошечный пятачок земли от немецких танков.
Показывая тем самым верх человеческого героизма и безграничие русского
патриотизма.
В "Горячем снеге" образ вставшего на войну народа возникает перед
нами в ещё небывалой до того у Юрия Бондарева полноте выражения, в
богатстве и разнообразии характеров, а вместе с тем и в целостности. Этот
образ не исчерпывается ни фигурами молодых лейтенантов - командиров
артиллерийских взводов, ни колоритными фигурами тех, кого традиционно
принято считать лицами из народа,-- вроде немного трусливого Чибисова,
спокойного и опытного наводчика Евстигнеева или прямолинейного и грубого
ездового Рубина; ни старшими офицерами, такими, как командир дивизии
полковник Деев или командующий армией генерал Бессонов. Только совокупно
понятые и принятые эмоционально как нечто единое, при всей разнице чинов и
званий, они составляют образ сражающегося народа. Сила и новизна романа
заключается в том, что единство это достигнуто как бы само собой,
запечатлено без особых усилий автора - живой, движущейся жизнью. Образ
народа, как итог всей книги, быть может более всего питает эпическое,
романное начало повествования.
Гибель героев накануне победы, преступная неизбежность смерти
заключает в себе высокую трагедийность и вызывает протест против жестокости
войны и развязавших её сил. Умирают герои "Горячего снега" - санинструктор
батареи Зоя Елагина, застенчивый ездовой Сергуненков, член Военного совета
Веснин, гибнет Касымов и многие другие... И во всех этих смертях виновата
война. Пусть в гибели Сергуненкова повинно и бездушие лейтенанта
Дроздовского, пусть и вина за смерть Зои ложится отчасти на него, но как ни
велика вина Дроздовского, они прежде всего - жертвы войны. Войны, которая
только лишь своей сутью убивает в человеке все нравственное, миролюбивое и
главной задачей для любого человека на этой войне на сломаться, не
поддаться этому ужасу и хаосу разрушений, как бы это не было трудно.
В романе выражено понимание смерти - как нарушение высшей
справедливости и гармонии. Вспомним, как смотрит Кузнецов на убитого
Касымова: "сейчас под головой Касымова лежал снарядный ящик, и юношеское,
безусое лицо его, недавно живое, смуглое, ставшее мертвенно-белым,
истончённым жуткой красотой смерти, удивлённо смотрело влажно-вишнёвыми
полуоткрытыми глазами на свою грудь, на разорванную в клочья, иссечённую
телогрейку, точно и после смерти не постиг, как же это убило его и почему
он так и не смог встать к прицелу. В этом невидящем прищуре Касымова было
тихое любопытство к не прожитой своей жизни на этой земле и одновременно
спокойная тайна смерти, в которую его опрокинула раскалённая боль осколков,
когда он пытался подняться к прицелу".
Наверное, самое загадочное из мира человеческих отношений в романе - это
возникающая между Кузнецовым и Зоей любовь. Война, её жестокость и кровь,
её сроки, опрокидывающие привычные представления о времени, - именно она
способствовала столь стремительному развитию этой любви. Ведь это чувство
складывалось в те короткие сроки марша и сражения, когда нет времени для
размышлений и анализа своих чувств. И начинается всё это с тихой,
непонятной ревности Кузнецова к отношениям между Зоей и Дроздовским. А
вскоре - так мало времени проходит - Кузнецов уже горько оплакивает
погибшую Зою, и именно из этих строчек взято название романа, когда
Кузнецов вытирал мокрое от слёз лицо, "снег на рукаве ватника был горячим
от его слёз".
Обманувшись поначалу в лейтенанте Дроздовском, лучшем тогда курсанте,
Зоя на протяжении всего романа, открывается нам как личность нравственная,
цельная, готовая на самопожертвование, способная объять своим сердцем боль
и страдания многих. Личность Зои познаётся в напряжённом, словно
наэлектризованном пространстве, которое почти неизбежно возникает в окопе с
появлением
женщины. Она как бы проходит через множество испытаний, от назойливого
интереса до грубого отвержения. Но её доброты, её терпения и участливости
достаёт на всех, она воистину сестра солдатам.
Образ Зои как-то незаметно наполнил атмосферу книги, её главные
события, её суровую, жестокую реальность женским началом, лаской и
нежностью.
И заканчивая свой реферат, я хотел бы отметить, что наша литература
немало сделала для того, чтобы в грозных, катастрофических обстоятельствах
пробудить у людей чувство ответственности, понимание того, что именно от
них, и нет от кого другого - зависит судьба страны. Отечественная война
не была "разборкой" между двумя кровавыми диктаторами - Гитлером и
Сталиным, как это внушают нынче некоторые склонные к изобретению сенсаций
литераторы. Какие бы цели ни преследовал Сталин, советские люди защищали
свою землю, свою свободу, свою жизнь - на это посягали фашисты. «...Правота
была такой оградой, которой уступал любой доспех», - писал в ту пору Борис
Пастернак. И даже те, кто не испытывал ни малейших симпатий к большевикам и
советской власти, - большинство их, - заняли после гитлеровского вторжения
безоговорочно патриотическую, оборонческую позицию. "Мы знаем, что нынче
лежит на весах, и что совершается ныне", - это Анна Ахматова, у которой был
очень большой счет к советской власти.
Уровень правды в литературе военных лет по сравнению со второй
половиной тридцатых годов, временем опустошительных массовых репрессий
духовного оцепенения и мрака, казенной унификации в искусстве, резко вырос.
Жестокая, кровавая война потребовала духовного раскрепощения,
сопровождалась стихийным освобождением от душивших живую жизнь и искусство
сталинских догм, от страха и подозрительности. Об этом тоже свидетельствует
лирическая поэзия. В голодном, вымирающем блокадном Ленинграде в жуткую
зиму тысяча девятьсот сорок второго года Ольга Берггольц писала:
В грязи, во мраке, в голоде,
в печали,
Где смерть как тень тащилась
по пятам,
Такими мы счастливыми бывали,
Такой свободой бурною дышали,
Что внуки позавидовали б нам.
Берггольц с такой остротой ощутила счастье свободы, наверное, еще и
потому, что перед войной ей полной мерой пришлось изведать жандармов
любезности. Но это ощущение обретаемой, расширившейся свободы возникло у
многих, очень многих людей. Вспоминая через много лет фронтовую юность,
Василий Быков писал, что во время войны мы «осознали свою силу и поняли, на
что сами способны. Истории и самим себе мы преподали великий урок
человеческого достоинства».
Берггольц с такой остротой ощутила счастье свободы, наверное, еще и
потому, что перед войной ей полной мерой пришлось изведать 'Жандармов
любезностей'. Но это ощущение обретаемой, расширившийся свободы возникло у
многих, очень многих людей. Вспоминая через много лет фронтовую юность,
Василий Быков писал, что во время войны мы «осознали свою силу и поняли, на
что сами способны. Истории и самим себе мы преподали великий урок
человеческого достоинства».
Война все подчиняла себе, не было у народа более важной задачи, чем
одолеть захватчиков. И перед литературой со всей остротой и определенностью
встали задачи изображения и пропаганды освободительной войны, они служили
им по доброй воле, по внутренней потребности, честно, искренне, эти задачи
не были навязаны извне - тогда они становятся губительными для творчества.
Война против фашизма была для писателей не материалом для книг, а судьбой -
народа и их собственной. Их жизнь тогда мало отличалась от жизни их героев.
И этот долг они выполнили до конца.
| |  скачать работу |
Нравственный выбор в литературе о войне |
