Павел Александр Флоренский
наголодавшись,
обратятся к русской идее, к идее России, к святой Руси (...) Я
уверен, что худшее еще ВПЕРЕДИ, а не позади, что кризис еще НЕ миновал.
Но я верю в то, что кризис очистит русскую атмосферу, даже
всемирную атмосферу, испорченную едва ли не с ХVII века. Тогда
“Абрамцево” и Ваше Абрамцево будут оценены; тогда холить и беречь
каждое бревнышко Аксаковского дома, каждую картину, каждое
предание в Абрамцеве, в абрамцевых. И Вы должны заботиться обо
всем этом ради будущей России, вопреки всяким возгласам и крикам
(...) Скажу худшее. Если бы Абрамцево уничтожить физически, то и
тогда, несмотря на это великое преступление уничтожения пред
русским народом, если будет жива идея Абрамцева, не все погибло”.
Убеждая других “не оставлять корабля”, с которого
пролеткультовцы стремились сбросить духовные ценности, Флоренский
сам показал в этом пример. 22 октября 1918 года он вошел в Комиссию
по охране памятников искусства и старины Троице-Сергиевой
лавры. В результате ее деятельности за короткий срок было
описано огромное историко-художественное богатство Лавры и
спасено национальное достояние неизмеримой духовной и
материа'льной ценности. В итоге комиссия подготовила проект Декрета
“Об обращении в музей историко-художественных ценностей Троице-
Сергиевой лавры”, подписанного 20 апреля 1920 г. Председателем
Совнаркома В. И. Лениным.
В 1921 году П. А. Флоренский был избран профессором Высших
художественно-технических мастерских (ВХУТЕМАС). В период
появления и расцвета новых течений (футуризма, конструктивизма,
абстракционизма) он отстаивал духовную ценность и значимость
общечеловеческих форм культуры. Павел Александрович был убежден,
что деятель культуры призван раскрыть существующую духовную
реальность. “Другой взгляд,- читаем мы в одной из работ
Флоренского,- согласно которому художник и вообще деятель
культуры сам организует что хочет и как хочет, субъективный и
иллюзионистский взгляд на искусство и на культуру, в конечном итоге ведет
к обессмысливанию и обесцениванию культуры, то есть к разрушению
культуры и человека”. Однако Флоренский решительно выступает против
того, чтобы представлять культуру саму по себе как первичный и
самодовлеющий мир ценностей. В пределах самой культуры, считал он, нет
критериев выбора. Нельзя, оставаясь верным культуре, принимать одно и
отвергать другое. Для определения ценностей нужно выйти за пределы
культуры и найти критерий, высший по отношению к ней. Таким
критерием Флоренский полагал единство трансцедентного и имманентного,
рационального и чувственного, духовного и телесного.
Наряду с активной деятельностью по сохранению культурного наследия
П. А. Флоренский не менее активно участвовал и в научно-практической
работе. Областью применения своих знаний он избрал прикладную
физику. Отчасти потому, что это диктовалось нуждами государства, и в
первую очередь разработкой плана ГОЭРЛО, отчасти и потому, что
ясно представлял заниматься теоретической физикой, как он ее понимал, не
дадут. В 1920 году Флоренский трудится на московском заводе
“Карболит”, через год - в Главэлектро ВСНХ РСФСР, участвует в У111
электротехническом съезде, на котором как раз широко обсуждался план
ГОЭРЛО, а еще через три года избирается членом Центрального
электротехнического совета Главэлектро и приступает к работе в
Московском объединенном комитете электротехнических норм и правил.
Тогда же Павел Александрович создает в Государственном
экспериментальном электротехническом институте первую в СССР
лабораторию по испытанию материалов, ставшую впоследствии отделом
материаловедения по изучению диэлектриков. Еще в 1924 году Флоренский
издает книгу “Диэлектрики и их техническое применение”,
систематизируя новейшие теории и взгляды изоляционных материалов. Он
одним из первых в стране начал пропаганду синтетических пллстмасс.
С 1927 года П. А. Флоренский - соредактор “Технической
энциклопедии”, для которой написал 127 статей. Позже он избирается в
президиум бюро по электроизолирующим материалам Всесоюзного
энергетического комитета и включается в комиссию по стандартизации
научно-технических обозначений терминов и символов при Совете Труда и
Обороны СССР.
В 1929 году в письме В. И. Вернадскому, развивая его учение о
биосфере, Павел Александрович пришел к мысли “о существовании в
биосфере или, может быть, на биосфере того, что можно было бы назвать
пневмотосферой, т. е. о существовании особой части вещества, вовлеченной
в круговорот культуры, или, точнее, круговорот духа”. Он указал “на
особую стойкость вещественных образований, проработанных духом,
например, предметов искусства”, что придает культуроохранительной
деятельности планетарный смысл.
Летом 1928 года Флоренского неожиданно ссылают в Нижний
Новгород. И хотя через три месяца по ходатайству Е. П. Пешковой его
все же возвращают и восстанавливают в должности, отношение к нему в
Москве заметно напряженно. Павел Александрович так оценил ту
ситуацию: “Был в ссылке, вернулся на каторгу”. 26 февраля 1933 г. по
ордеру Московского областного отделения ОГПУ Флоренский был
арестован, а 26 июля 1933 г. решением особой тройки осуждается на 10
лет по ст. 58, пп. 10, 11. Затем этапирование в восточно-сибирский
лагерь “Свободный”, где он был определен работать в научно-
исследовательском отделе управления БАМЛАГа. Вначале следующего года
снова этапы, теперь уже в Сковородино на опытную мерзлотную станцию.
Здесь Флоренский со всей своей страстью проводит исследования, которые
впоследствии легли в основу книги его сотрудников Н. И. Быкова и П. Н.
Каптерева “Вечная мерзлота и строительство на ней”.
В конце июня тридцать четвертого в Сковородино к Павлу
Александровичу приезжает жена Анна Михайловна с младшими детьми -
Ольгой, Михаилом и Марией (в это время старшие сыновья Василий и
Кирилл были в геологических экспедициях). Это свидание с семьей
состоялось благодаря ходатайству все той же Е. П. Пешковой. Свидание
оказалось последним, ибо уже в сентябре Флоренский переводится в
Соловецкий монастырь особого назначения, реорганизованный впоследствии
в тюрьму. Тут Павел Александрович работает на заводе иодной
промышленности (иодпром), где занимается проблемой добычи иода и
агарагара из морских водорослей. За этот период он сделал более десяти
запатентованных научных открытий и изобретений.
А потом было “заседание” тройки УНКВД ЛО от 25 ноября
тридцать седьмого года, и ее приговор, оборвавший жизнь великого
человека. Трагическое окончание жизни сознавалось Павлом
Александровичем как проявление всеобщего духовного закона. В своем
письме от 13 февраля 1937 года Флоренский пишет: “Ясно, что свет
устроен так, что давать миру можно не иначе, как расплачиваясь за
это страданиями и гонениями”. С тех пор смерть священника Г1авла
Флоренского стала темой многочисленных легенд. На самом же деле все
было куда прозаичнее. Та смерть, которая разрубила историю пополам,
была рабской смертью среди двух уголом€
в с “мокрывC?????
|???'???
[?]
?
-
-f????[?] f??
-??[?]
?-?-
f??[pic]?
[?]???а???????-чителен Флоренский для нашего времени? Сложившись как
мыслитель и ученый при сопряжении культур - европейской и
народной, светской и церковной, Флоренский предупреждал о
гибельности бездуховного пути культуры. Культ человека, не
ограниченного в деятельности и правах высшими, надчеловеческими
духовными ценностями, неизбежно приводит в области искусства к
культу крайнего индивидуализма, в области науки - к культу
оторванного от жизни знания, в области хоз яйства - к культу
хищничества, в области политики - к культу личности. В то время когда
Флоренский начал писать об этом, казалось невероятным, что уже ХХ
век приведет культуру, да и все человечество, к возможности
самоуничтожения. И лишь спустя пятьдесят лет после кончины
Флоренского, когда культура вновь обратилась к поискам вечных истин,
к истокам и родникам подлинной духовности, мы убеждаемся, что он был
прав в своих тревожных прозрениях. Именно поэтому трагическая, по
земным меркам, судьба Флоренского привела не к гибели, а к торжеству
и победе дела его жизни. На самом деле трагична не судьба
Флоренского, а трагично время, в которое он жил, культура, которая
оказалась неспособной вместить в себя мыслителя, священника и ученого.
“Оглядываясь назад, - писал Павел Александрович в письме от 20
апреля 1937 года,- я вижу, что у меня никогда не было действительно
благоприятных условий работы, частью по моей неспособности
устраивать свои личные дела, частью по состоянию общества, с
которым я разошелся лет на 50, не менее,- забежал вперед, тогда как
для успеха допустимо забегать вперед не более на 2 - 3 года”. И
все же Флоренский верил, что чаемое им время настанет. Оно уже
восходит.
Соловки... Старый монастырский пароходик, переименованный в
<Ударник>, пересек 6 июня 1923 года бухту Благополучия и доставил
первую партию за
| |  скачать работу |
Павел Александр Флоренский |
