Главная    Почта    Новости    Каталог    Одноклассники    Погода    Работа    Игры     Рефераты     Карты
  
по Казнету new!
по каталогу
в рефератах

Политический портрет Д. Мазарини

орабли.
      Но не итальянские дела были главными: важнейшее значение в тот  момент
имели дипломатические маневры, они  начались  давно  и  шли  параллельно   с
военными действиями.[5]
      Стоило  начаться  конфликту,  как   немедленно   завязывались   тайные
дипломатические контакты: свои  услуги  предлагали  посредники.  Папа  Урбан
VIII вступил на самом раннем этапе, выступая  за  необходимость  союза  всех
христиан и новый крестовый поход (турки в  тот  момент  обосновались  вблизи
венецианских и австрийских земель). С 1641 года  Людовик  XIII  и  император
вместе вынашивали идею  организации  двух  параллельных  конгрессов  в  двух
соседних городах Вестфалии: Оснабрюке, где должны были проходить  переговоры
со  шведами-лютеранами  (при  посредничестве   датского   короля,   что,   в
результате,  не  получилось  из-за   внутрискандинавских   противоречий)   и
Мюнстере,  куда  собирались  приехать  для   переговоров   католики,   здесь
предполагалось посредничество Папы и Венеции. Четыре главных державы  должны
были  вести  переговоры  от  своего  имени  и  от  лица   своих   союзников.
Предложения должны были подаваться  в  письменном  виде,  тексты  собирались
пересылать из города в город со специальными курьерами. Открытие  конгресса,
предусмотренное на март 1642 года, было перенесено на  апрель,  а  потом  на
декабрь 1644 года. 4 декабря месса и пышная процессия ознаменовали  открытие
переговоров.
      Переговоры шли более трех лет. На Вестфальском  конгрессе  французскую
сторону представляли три дипломата:  д’Аво,  Сервьен  и  Лионн.[6]  Мазарини
выбрал двух талантливых людей —  графа  д'Аво  и  основательного  судейского
чиновника Сервьена; первый презирал второго, они ссорились из-за  того,  кто
первый поставит подпись на депешах, отсылаемых ко двору,  но  при  всем  том
умно и тонко исполняли сложные и все время менявшиеся указания  Парижа.
      Конгресс работал так много и так медленно, потому что все  европейские
проблемы (за исключением английских) подлежали обсуждению, и главное  каждый
участник следил за изменениями военной ситуации на разных фронтах,  влиявших
на переговоры и на последующее принятие трудных решений.
      Первое  решение,  было  принято  в  январе  1648  года:  речь  шла   о
независимости   Соединенных   Провинций,   признанной   Испанией,    которая
освободилась, таким образом, от  одного  из  противников,  возможно,  самого
непримиримого  и  упорного,  и  покинула  Вестфальский  конгресс  с  крупной
дипломатической победой. Роль Мазарини, в этом деле, была незначительной.
      В конце 1645 года,  добившись  прочных  военных  успехов,  французские
армии оккупировали две трети территории Каталонии и  около  трети  испанских
Нидерландов. Стремясь  надежно  прикрыть  Париж  с  севера,  Мазарини  тайно
предложил Испании мир при условии, что Франция отдаст  Каталонию  и  получит
Нидерланды,  подкрепив  предложение  обещанием  брачного  союза  семилетнего
короля с инфантой. Несмотря на недовольство Сервьена и д'Аво,  в  Мадриде  и
Мюнстере,   в   обстановке    крайней    секретности,    начали  зондировать
почву.  Главный  испанский   переговорщик   Пенаранда   предупредил   своего
голландского коллегу Паува. Тот уведомил Гаагу, и проект  был  заблокирован.
Испанцы тогда не потеряли еще ни Каталонию, ни католические  Нидерланды,  но
богатые голландские купцы, правившие страной, устали от  долгой  войны,  так
как она съедала  слишком  много  денег,  а  генералы-аристократы  не  хотели
получить в соседи могущественное католическое королевство Франция.
      Подобная неосторожность и серьезный провал Мазарини не  прибавили  ему
популярности. Мазарини ставили в упрек тот факт, что он не сумел довести  до
заключения мира переговоры с католической Испанией.
      Существовало два текста договора  о  Вестфальском  мире  на  латинском
языке, подписанных в один и тот же день, 24 октября 1648 года. Один  договор
был подписан в Мюнстере, другой   в  Оснабрюке  он  касался  Швеции,  и  был
связан с присоединением Эльзаса к французскому королевству.
      Договор окончательно и  де-юре  признавал  за  королем  Франции  право
полного владения тремя епископствами (в действительности, занятыми  столетие
назад) — Мецем, Тулем и Верденом, а также частью богатых угодий. Но  главную
проблему, лотарингскую, решили отложить: Лотарингия переставала зависеть  от
Империи, французские войска оккупировали большую часть ее территории, в  том
числе стратегически важные пункты, продолжали контролировать главную  дорогу
с  востока  на  запад.  В  самом  незаметном  месте  договора,  признавалась
оккупация Пиньероля.
      Швеция получила несколько кусков территории Германии: часть Померании,
Бременское  епископство.  Союзник  Франции  получил  единовременно   хорошую
компенсацию.
      Главная часть договора  была  посвящена  урегулированию  политического
устройства  Империи  и  Германии,  где  уже  тридцать  лет  шла  война.  Для
Мазарини,  как  когда-то  для  Ришелье,  было  очень  важно,  чтобы  желание
императоров объединить, политически и религиозно,  Германию  с  выгодой  для
себя провалилось окончательно и бесповоротно. А дела шли вполне  успешно.  С
одной стороны,  все  три  конфессии  впервые  были  признаны  законными,  их
положение определялось в каждом городе или  государстве  желанием  князя.  С
другой стороны, деление Германии на 360 частей, маленьких, средних  и  редко
больших, было формально признано, как и  теоретически  независимость  каждой
из них. Все это умаляло мощь и реальную власть императора,  ставшего  своего
рода  духовным  лидером,  феодалом,  владевшим,   тем   не   менее,   самыми
обширными    и    богатыми    провинциями,    не  говоря  уж  о  заграничной
жемчужине в короне Империи — венгерском королевстве (правда, две  трети  его
оккупировали турки).
      Завершение, пусть и наполовину, долгой войны, как и первый заключенный
мир, было понято, оценено  и  признано  далеко  не  всеми  подданными  юного
короля. Они были слишком  заняты:  одни  —  трудами  и  заботами,  другие  —
конфликтами, интригами, ссорами и денежными претензиями.  В  общем,  кого-то
целиком поглощала Фронда,  кого-то — нищета.[7]

      1.3. Мазарини и Фронда.

      Фронда проходила под гул антиналоговых волнений, начавшихся задолго до
неё и не прекращавшихся вместе с ней.[8]
      Надо было оплачивать войну, помогать союзникам, расходы превышали  120
миллионов ливров. В 1647 году расходы достигли 143 миллионов.  В  1645  году
правительство нашло достаточно банкиров и  подписало  7  откупных  договоров
(на 17 миллионов), 82 соглашения (на 47 миллионов) и выпустило не менее  238
займов, гарантировавших не менее  102  миллионов.  И  все  же  в  1647  году
банкиры не побоялись оплатить 84% расходов государства.
      Мазарини сократил проценты (с 15% до 5%), выплачивавшиеся  сторонникам
реформы,  арендаторам  и  финансистам,  но  этого  оказалось   недостаточно.
Главное событие произошло 18 июля 1648 года. В  тот  день  совет  в  составе
шести  министров  и  королевы  решил  аннулировать  все   займы,   договоры,
вторичные  и  дополнительные  договоры  с  передачей  обязательств,  авансы,
предоставленные частным лицам  на  этот  год  и  на  следующие  годы.  Иначе
говоря,  свершилось  открытое  банкротство,  что  на   время,   решало   все
финансовые проблемы, а этого  и  добивался  Мазарини.  Было  объявлено,  что
проценты по аннулированным займам будут выплачены позже. Надо  сказать,  что
приблизительно две трети парламентариев и членов других  судов  были  еще  и
финансистами,  поручителями  финансистов  и   кредиторами   финансистов.   И
королевское банкротство  серьезно  затрагивало  всех  этих  людей,  что  они
немедленно ощутили.
      Тогда же испанская армия, освободившаяся от врагов  на  севере,  вновь
попыталась открыть дорогу на Париж, заняв Ланс. Как раз в тот момент,  когда
Конде разбил испанцев, Бруссель и его клика, затеяли тяжбу с откупщиками,  с
которыми не состояли в родстве (20—22 июля), что переполнило  чашу  терпения
финансистов, Мазарини  и  королевы.  Уже  25  июля  они  кинулись  в  атаку,
воспользовавшись возвращением в Париж героя  и  его  солдат  и  великолепным
благодарственным молебном в  соборе  Парижской  Богоматери,  который  должны
были служить в среду, 26 августа.
      Анна Австрийская уехала из Парижа 13 сентября с частью двора и совета,
чтобы побыть на свежем воздухе и обдумать  месть  парламенту.  20-го  к  ним
присоединился  Конде со своими солдатами. 24 сентября пришлось  переехать  в
Сен-Жермен. 22 сентября официальная делегация представителей  парламента  во
главе с Виолем и двумя Потье (Бланменилем и  Новионом)  прибыла  в  Рюэль  и
потребовала освобождения бывшего министра  Шавиньи  (сидевшего  в  тюрьме  в
Венсенне), возвращения из ссылки де Шатонёфа, другого  бывшего  министра,  а
также де Гула, близких друзей Мсье. Королева отказала по всем  пунктам,  тем
более что послы дурно высказывались о Мазарини.
      Два месяца высшие суды опасались неизбежных  финансовых  мер,  которые
могли  принять  министры  и  даже  военные,  потом   попробовали   атаковать
некоторых крупных финансистов, но, не договорившись между собой,  не  сумели
помешать королю взять деньги в долг под 10%.
      Тогда же появились немногочисленные памфлеты,  открыто  нападавшие  на
Мазарини. Нельзя сказать, что Мазарини был  совершенно  равнодушен  к  тому,
что писали парижские  памфлетисты[9].  Мазарини  нисколько  не  беспокоился,
хотя отчетливо понимал: враги смелеют, а трудности не убывают.  Но  главными
своими врагами первый министр считал отнюдь  не  простонародье  или  буржуа,
поэтому всё же его не очень заботило, что думали и говорили  эти  люди.  Что
бы  ни  происходило,  он   всегда   выискивал   тайные   козни   вельмож   и
государственных сановников.[10]
      Королева и кардинал были потр
Пред.678910След.
скачать работу

Политический портрет Д. Мазарини

 

Отправка СМС бесплатно

На правах рекламы


ZERO.kz
 
Модератор сайта RESURS.KZ