Роль личности в истории. И. Сталин
о личную характеристику,
сколько характеристику направления.
Во время пребывания Сталина в тюрьме его друг Аллилуев переехал из
Тифлиса в Баку, где работал в качестве машиниста. Аллилуев женился на
грузинке. В сентябре 1902 года она родила дочку, которую назвали Надеждой.
Сталину в это время было 22 года. После революции Надежда Аллилуева станет
женой Сталина. От Аллилуевой у Сталина было двое детей; в 1932 году сыну
Василию было 8 лет, дочери Светлане 5 лет. У Сталина есть еще, кажется,
дочь, от какой именно жены не знаю, во всяком случае, не от Аллилуевой, эта
дочь замужем за чешским коммунистом Шмералем.
Рассказ о том, что Сталин преднамеренно выдал всех участников
семинарского кружка, является несомненной клеветой. По словам Иремашвили,
Коба посещал бывших членов кружка семинарии, доставляя им нелегальную
литературу. Это было бы совершенно невозможно, если бы их исключили по его
доносу. Но несомненным фактом являются две записки, выброшенные Кобой из
окна батумской тюрьмы с расчетом, что кто - либо из посетителей поднимет и
передаст по назначению.
По словам Иремашвили, через несколько дней после 1 мая 1902 года (на
самом деле после Батумской манифестации) к нему ночью явились двое рабочих
с запиской от Кобы, в которой заключалась та же просьба: показать в
качестве свидетеля, что Коба в дни батумской манифестации находился в Гори.
Из этого приходится заключить, что, помимо перехваченной записки, Коба
написал другую, дошедшую по назначению. Цель записки была уменьшить
опасность для себя. Но записка представляла опасность для Иремашвили и для
Елисабедашвили. По всем обстоятельствам было больше шансов, что записка
попадет в руки тюремных надзирателей. Риск был слишком велик. Но Иосиф не
остановился перед риском за счет другого. Иремашвили и Елисабедашвили
подверглись обыску, о причинах которого вряд ли догадывались.
Из Сольвычегодска он пишет явно компрометирующее письмо в Москву, без
всякой практической надобности, единственно повинуясь толчку тщеславия. И
здесь он рискует безопасностью других. Письмо, как и должно, было
оказаться, попадает в руки жандармов. Ни в одном из этих двух случаев не
было, разумеется, желания подвести товарищей под удар. Но нельзя говорить
также и о случайной ошибке. Нельзя ссылаться на легкомыслие молодости. Коба
не был легкомыслен. Осторожность составляла важнейшую черту его характера.
Во втором случае он был уже опытным революционером. В обоих случаях
бросается в глаза эгоизм, безразличие к судьбе других. Обращает на себя
внимание, что в обоих случаях Иосиф до некоторой степени рисковал своей
репутацией революционера.
Можно уже сейчас с тревогой спросить себя: на какие действия окажется,
способен этот молодой человек, когда обстоятельства оградят его от риска?
Анри Барбюс после сентиментальной биографии Иисуса Христа написал
официальную биографию Сталина. Автор не дал себе труда изучить хотя бы
наиболее доступные источники. Он ограничился беглой литературной обработкой
фактов и цитат, которые были сообщены ему в Кремле и в некоторых других
местах во время его посещения СССР. С точки зрения научной книжка не имеет
никакой цены. Но если она неспособна показать Сталина таким, каким он был и
стал, то зато она нередко показывает нам Сталина таким, каким он хочет
казаться. "Его портрет - скульптура, рисунок, фотография - повсюду на
советском континенте, как портрет Ленина и рядом с портретом Ленина. Нет
угла в предприятии, казарме, канцелярии, на оконной выставке, где он не
выделялся бы на красном фоне... Невозможно найти комнат рабочих или
интеллигентов, где не было бы изображения Сталина". "Принципиальная
политика единственно правильная", - повторял Сталин вслед за Лениным.
"Великая пружина для движения общественного прогресса - это вера в массу".
Барбюс и здесь повторяет то, что ему предложено было повторить.
Несокрушимую верность принципам и веру в массы Ленин действительно пронес
через всю свою жизнь, несмотря на маневренную гибкость своей политики. В
этих обоих отношениях Сталин составляет прямую противоположность Ленину,
его отрицание и, если позволено сказать, его поругание. Принципы никогда не
были для него ничем иным, кроме прикрытия. Никогда в течение своей жизни он
не имел общения с действительными массами, т. е. не с десятками, а сотнями
тысяч миллионов. У него не было органов и ресурсов для такого общения, и из
его неспособности "объясняться с массами" и непосредственно влиять на них
вырос его страх перед массами, а затем и вражда к ним. Весь дальнейший
тоталитарный режим вырос из страха бюрократии перед массами. Барбюс
продолжает: "Он зарабатывает в месяц несколько сот рублей, которые
составляют скромный максимум чиновника в коммунистической партии (у нас это
составляло бы нечто вроде полутора или двух тысяч франков)". Здесь
показание Барбюса является заведомой ложью. Как и у всех высших сановников,
существование Сталина обеспечено не несколькими рублями, которые он
получает, а теми материальными условиями, которые ему обеспечивает
государственный аппарат: автомобили, дачи, секретари и дары природы со всех
концов Советского Союза. Одни подарки, перечисляемые "Правдой", во много
десятков раз превосходят ту сумму, которую называет Барбюс. Крайне
интересны и те авторитеты, на которые опирается Барбюс, чтобы дать портрет
молодого Сталина. Это, прежде всего "Енукидзе, один из первых борцов
революционного дела на Кавказе и в настоящее время важный руководитель".
Следующим источником является Орахелашвили, который характеризует
убедительность пропаганды. "Он умел говорить на языке своей аудитории".
Как? Образами, живыми примерами? Орахелашвили тоже будет расстрелян вслед
за Енукидзе. О работе Сталина в Батуми Барбюсу рассказывал Лакоба как о
"новой странице великой биографии". Лакоба будет расстрелян еще до
Енукидзе. Почти все авторитеты, на которые опирается Барбюс - Бубнов,
Шумяцкий, Бела Кун и другие, - были в дальнейшем либо расстреляны, либо
приговорены к расстрелу. Немудрено: о молодых годах Сталина могли говорить
только старые большевики. Между тем именно они, эти соратники Сталина с
молодых лет, составляли, как оказалось, сплоченную фалангу изменников и
врагов народа. Их восторженные отзывы о Сталине делались ими в тот период,
когда над ними уже нависала зловещая судьба.
Еще один источник - книга Берия. История возникновения исследования
Берия приблизительно такова. О работе Сталина в молодые годы не имелось
публичных источников, несмотря на то, что установить его орбиту по данным
партийных и полицейских архивов не представляло бы никакого труда. Вопрос
осложнялся тем, что во всех исследованиях и воспоминаниях, посвященных
началу нынешнего столетия, имя Сталина совершенно не встречалось. Это
обстоятельство вызвало, естественно, толки и недоумения. Суварин
подчеркивает то обстоятельство, что в монографии старого большевика Филиппа
Махарадзе о революционной работе на Кавказе имя Сталина упоминается лишь
один раз в простом перечне без всяких индивидуальных примеров. Между тем
работа Махарадзе появилась уже в 1927 году. Опубликование книги Суварина
делало невозможным дальнейшее молчание. Берия было поручено сделать все,
что можно, и он начал свое исследование с того, что объявил исторические
работы Махарадзе "недобросовестными". Одновременно с этим Суварин был
включен в список врагов народа и имя его как агента гестапо было названо в
процессе Бухарина – Рыкова.
Разработка истории партии и революции составляет задачу тяжеловесной
системы учреждений в Москве, в национальных республиках и в отдельных
городах. Целый ряд журналов опубликовал чрезвычайно обильные материалы,
часть из которых оказалась незаменимой для будущих историков и биографов.
Однако работа над историей партии имеет свою собственную политическую
историю. В грубых чертах ее можно разбить на три периода.
До 1923 года воспоминания, отдельные исследования, подбор материалов
отличаются достаточной добросовестностью и достоверностью. У авторов не
было ни основания, ни побудительных причин изобретать или обманывать. Из
самого текста воспоминаний тех первых годов видна полная свобода от
предвзятости и отсутствие всяких личных подчеркиваний и славословий. Вместе
с тем, работы этого периода отличаются наибольшей конкретностью и богатым
фактическим материалом. Речь идет о действительно существовавших
документах.
Второй период открывается со времени болезни и смерти Ленина. "Тройка"
еще не имеет полного контроля прессы в своих руках, но уже способна
оказывать давление на редакторов и авторов. Новые воспоминания и поправки к
старым воспоминаниям приобретают все более тенденциозный характер.
Политической целью является возвеличивание "старой большевистской гвардии",
т. е. тех ее членов, которых поддерживает тройка. После разрыва Сталина с
Зиновьевым и Каменевым открывается новый, наиболее радикальный пересмотр
партийного прошлого, который через несколько последовательных этапов
вступает в стадию прямого обожествления Сталина. Чем дальше от событий, тем
более преднамеренный характер получают позднейшие воспоминания, тем меньше
в них фактического содержания. Они превращаются в голословные рассуждения
на заданную тему и своей сознательной неопределен
| |  скачать работу |
Роль личности в истории. И. Сталин |
