Тверская тропа к Пушкину
Такие ль мысли мне на ум
Навел твой бесконечный шум,
Когда безмолвно пред тобою
Зарему я воображал
Средь пышных, опустелых зал...
Строфы эти, такие точные, тщательно отделанные, исполненные глубокого
смысла и в то же время такие легкие, изящные, потребовали
напряжения всех душевных сил — в каждом слове, в каждом образе, которые
рождались под пером поэта той осенью в Павловском. Деревенская Россия,
печальная, любимая, вытеснила из его сердца романтические видения юга.
Сельские строфы «Путешествия» были как бы эскизом к эпическому
полотну, поиском стилистического и смыслового ключа.
Мне милы скромные картины
Люблю песчаный косогор
Перед избушкой две рябины
Избушку, сломанный забор —
Продолжая работу, Пушкин решительно убирает случайные штрихи, лишние
эпитеты и уже знакомые определения. Находит точную, выразительную строку —
«На небе серенькие тучки» — и оставляет ее для основного, окончательного
варианта, но позже убирает уменьшительный суффикс в слове «тучки». Затем
отвергает строки, в которых присутствуют люди,— «вдали бегущую крестьянку»
и «стройных прачек у плотины». Появляются в черновике «ручей среди долины»,
«обрушенный забор», «колодец», «долина» и другие реалии, словно списанные с
натуры. Несколько раз возвращается он к строчке «за нивой дымные овины»:
«Солому дымную в овине», «Солому свежую в овине»— и в итоге все отвергает.
Постепенно под его пером начинает проступать необходимый поэту
пейзаж—обобщенный, типический и одновременно трепетно живой, осязаемый,
достоверный, в котором сплавились картины Павловского, Михайловского и еще
десятков печальных селений.
В напечатанных позднее отрывках «Евгения Онегина» «павловские» строфы
остались, не попав, однако, в основной текст романа.
Наступил ноябрь. Пушкин почти закончил «Путешествие Онегина». Пора
собираться в дорогу. Но уезжать не хотелось. Остался бы здесь еще на месяц,
а может, и дольше, разобрал бы не спеша походные свои записки, да и засел
за книгу—в столице не дадут. Решил не уезжать ни через день, ни через
неделю.
Драма из народной жизни, задуманная еще в Михайловском, продвигалась
медленно. Писал ее Пушкин урывками. Ко времени приезда в Павловское успел
закончить только две сцены —«Берег Днепра. Мельница» и «Княжеский терем».
Здесь, в доме Вульфа, едва закончив «Путешествие Онегина», вернулся к
старой рукописи. Перечитал написанное, поправил и на чистой странице вывел
название третьей сцены —«Днепр. Ночь». Поглядел прежние записи, сделанные в
Малинниках год назад. Вспомнились прогулки к омуту на Тьме...
Знакомые, печальные места!
Я узнаю окрестные предметы —
Вот мельница! Она уж развалилась;
Веселый шум колес ее умолкнул;
Стал жернов—видно, умер и старик.
Дочь бедную оплакал он недолго.
Тропинка тут вилась — она заглохла,
Давно-давно сюда никто не ходит;
-Тут садик был с забором — неужели
Разросся он кудрявой этой рощей?
А вот и дуб заветный..,.
Монолог князя писался быстро. Вскоре была завершена и вся сцена встречи
князя с мельником. Казалось, еще несколько дней—и он завершит работу,
растянувшуюся на много лет. Но Пушкин вновь отложил черновики незаконченной
драмы и здесь, в Павловском, более уже к ней не возвращался. Однако именно
эти осенние дни 1829 года стали решающими в судьбе «Русалки»: две новые
сцены придали рукописи те достоинства, которые впоследствии сделали ее
одним из наиболее значительных творений поэта. Словно прочный мост, связала
«берновская трагедия» предшествующую и последующую его драматургию —
«Бориса Годунова» и «Маленькие трагедии», которые будут написаны всего год
спустя после «павловских досугов». В «Русалке» реально ощутимы берновские
впечатления Пушкина, местные легенды и предания, настроение, владевшее им в
ту пору. Оттого так лиричны, так проникновенны многие строки трагедии,
писавшиеся павловской осенью.
Невольно к этим грустным берегам
Меня влечет неведомая сила.
Все здесь напоминает мне былое
И вольной, красной юности моей
Любимую, хоть горестную повесть.
Здесь некогда любовь меня встречала
Свободная, кипящая любовь;
Я счастлив был...
Раменский, наведываясь в Павловское, уговаривал Пушкина, соблазнял
богатствами «карамзинского сундука», но так и уехал один.
Пушкин увлекся прозой, у него появлялись новые задумки, он начинал
писать в черновике новые произведения. Но, не закончив их, вновь «вернулся
к рифме». Созрел план новой поэмы – «Тазит», появились первые сроки,
которые затем складывались в строфы. Однако завершить ее в Павловском он не
успел: надо было возвращаться в Петербург.
Пушкин не без грусти попрощался с Вульфом, пообещав будущую осень
«отдать Павловскому». Тогда еще Пушкин не мог знать, что будущая осень –
счастливая и тревожная- застанет его в окруженном холерными карантинами
Болдине.
Список литературы:
1. А. Пьянков «Под голубыми небесами».
2. Д.Д. Благой «Творческий путь Пушкина».
3. М.А. Цаялковский «Летопись жизни и творчества А.С.Пушкина».
4. В.И. Кулешов «Жизнь и творчество А.С.Пушкина».
| |  скачать работу |
Тверская тропа к Пушкину |
