Адам Мицкевич
кевича и Пушкина. Настоящий
Пушкин, кажется, впервые встречается с самим собою - как с героем другого
великого поэта!
Но вот по воле автора “русский гений” произносит монолог, относящийся к
“Петрову колоссу”, то есть Медному всаднику.
Памятник “венчанному кнутодержцу в римской тоге” явно не по душе Пушкину,
герою стихотворения, который предпочитает спокойную, величественную конную
статую римского императора-мудреца Марка Аврелия, ту, что около двух
тысячелетий украшает одну из римских площадей:
|...И видит он, как люди гостю |
|рады, |
|Он не сомнет их бешеным |
|скачком, |
|Он не заставит их просить |
|пощады... |
“Монолог Пушкина” заканчивается вопросом-предсказанием:
|Царь Петр коня не укротил уздой.|
| |
|Во весь опор летит скакун литой,|
| |
|Топча людей куда-то буйно |
|рвется, |
|Сметает все, не зная, где |
|предел. |
|Одним прыжком на край скалы |
|взлетел, |
|Вот-вот он рухнет вниз и |
|разобьется. |
|Но век прошел - стоит он, как |
|стоял. |
|Так водопад из недр гранитных |
|скал |
|Исторгнется и, скованный |
|морозом, |
|Висит над бездной, обратившись в|
|лед, |
|Но если солнце вольности блеснет|
| |
|И с запада весна придет к России|
|- |
|Что станет с водопадом тирании? |
Пушкин читает, волнуясь, и рисует: Н. В. Измайлов, под чьей редакцией вышло
издание “Медного всадника” в серии “Литературные памятники”, совершенно
справедливо полагал, что именно со стихотворением “Памятник Петру Великому”
связан известный пушкинский рисунок - вздыбленный конь Медного всадника, но
без царя! Возможно, это уже сцена после рокового прыжка, “растаявший
водопад”, гибельный для седока...
Пушкина взволновало не только появление его собственного образа, его
“речей” в эмигрантском издании, но и то обстоятельство, что он подобных
слов о Петре не говорил.
Прежние дружеские беседы, споры с первым польским поэтом не раз касались
Петра. Ксенофонт Полевой, например, помнил, как
“Пушкин объяснял Мицкевичу план своей еще не изданной тогда
“Полтавы” (которая первоначально называлась “Мазепою”) и с каким
жаром, с каким желанием передать ему свои идеи старался
показать, что изучил главного героя своей поэмы. Мицкевич делал
ему некоторые возражения о нравственном характере этого лица”.
Иначе говоря, Мицкевич в ответ на увлечение Пушкина указывал на темные,
безнравственные стороны великих преобразований начала XVIII века.
И вдруг в стихах “Памятник Петру Великому” Пушкин говорит как... Мицкевич.
Точнее - как Вяземский.
Т. Г. Цявловская открыла и опубликовала любопытное письмо П. А. Вяземского
к издателю П. И. Бартеневу (написано в 1872 г., через 35 лет после гибели
Пушкина):
“В стихах своих о памятнике Петра Великого он (Мицкевич)
приписывает Пушкину слова, мною произнесенные, впрочем в
присутствии Пушкина, когда мы втроем шли по площади. И хорошо он
сделал, что вместо меня выставил он Пушкина. Оно выходит
поэтичнее”.
В другой раз Вяземский вспомнил и сказанные им слова, которые понравились
Мицкевичу: “Петр скорее поднял Россию на дыбы, чем погнал ее вперед”.
Вяземский в спорах о Петре был действительно в 1830-х годах куда ближе к
Мицкевичу, чем к Пушкину. Однако поэтическая фантазия польского поэта как
раз приписывает Пушкину “вяземские речи”; желаемое (чтобы Пушкин именно так
думал) Мицкевич превращает в поэтическую действительность...
В общем, можно сказать, что каждое стихотворение “Отрывка” (из III части
“Дзядов”) - вызов, поэтический, исторический, сделанный одним великим
поэтом другому.
Оспорены Петербург, Петр, убеждения самого Пушкина. В одном же из семи
сочинений, составляющих “Отрывок”, Мицкевич произносит самые острые,
предельно обличительные формулы, которые Пушкин, по всей вероятности,
принял и на свой счет: стихи, переписанные русским поэтом на языке
подлинника от начала до конца:
|РУССКИМ ДРУЗЬЯМ |
|Вы помните ли меня? Среди моих друзей, |
| |
|Казненных, сосланных в снега пустынь |
|угрюмых, |
|Сыны чужой земли! Вы также с давних |
|дней |
|Гражданство обрели и моих заветных |
|думах |
|О где вы? Светлый дух Рылеева погас, |
|Царь петлю затянул вкруг шеи |
|благородной, |
|Что братских полон чувств, я обнимал не|
|раз. |
|Проклятье палачам твоим, пророк |
|народный! |
|Нет больше ни пера, ни сабли в той |
|руке, |
|Что, воин и поэт, мне протянул |
|Бестужев. |
|С поляком за руку он скован в руднике, |
| |
|И в тачку их тиран запряг, обезоружив. |
| |
|Быть может, золотом иль чином ослеплен,|
| |
|Иной из вас, друзья, наказан небом |
|строже; |
|Быть может, разум, честь и совесть |
|продал он |
|За ласку щедрую царя или вельможи, |
|Иль, деспота воспев подкупленным пером,|
| |
|Позорно предает былых друзей злословию,|
| |
|Иль в Польше тешится награбленным |
|добром, |
|Кичась насильями, и казнями, и кровью. |
| |
|Пусть эта песнь моя из дальней стороны |
| |
|К вам долетит во льды полуночного края,|
| |
|Как радостный призыв свободы и весны, |
|Как журавлиный клич, веселый вестник |
|мая. |
|И голос мой вы все узнаете тогда: |
|В оковах ползал я змеей у ног тирана, |
|Но сердце, полное печали и стыда, |
|Как чистый голубь, вам яверял я без |
|обмана. |
|Теперь всю боль и желчь, всю горечь дум|
|моих |
|Спешу я вылить в мир из этой скорбной |
|чаши. |
|Слезами родины пускай язвит мой стих, |
|Пусть, разъедая, жжет - не вас, но цепи|
|ваши. |
|А если кто из гас ответит мне хулой, |
|Я лишь одно скажу: так лает пес |
|дворовый |
|И рвется искусать, любя ошейник свой, |
|Те руки, что ярмо сорвать с него |
|готовы. |
Страшные стихи; и каково Пушкину - нервному, ранимому, гениально
восприимчивому? Как видим, перед “вторым Болдином” он получает “картель”,
вызов: читает строки, с которыми никогда нс согласится - не сможет
промолчать.
1 октября 1833 года Пушкин прибывает в Болдино, и хотя с первых дней
занимается Пугачевым, но одновременно начинает отвечать Мицкевичу, сперва
не поэмой, а специальным стихотворением.
Приглядимся же к листу, где возникают первые строки “Он между нами жил...”:
|Он отравляет чистый огнь небес |
|(Меняя как торгаш) и песни лиры |
| |
|(В собачий лай безумно) обращая.|
| |
|Печально слышим издали его |
|И молим: бога, да прольет он |
|кротость |
|В ..........озлобленную душу. |
Однако начатое стихотворение “Он между нами жил...” в октябре 1833-го не
было продолжено.
Начата работа над работой «Медный всадник» Поэма движется вперед - прямая
же “отповедь” Мицкевичу как будто отложена, замирает, так же как в начатом,
но оставленном стихотворении “Он между нами жил...”. Зато вдруг появляются
примечания.
Заканчивая в октябрьском Болдине 1833 года главную поэму, “Медного
всадника”, Пушкин вводит два примечания о польском поэте - и каких!
Слова “Мицкевич прекрасными стихами описал день, предшествующий
петербургскому наводнению”, относятся ведь к “Олешкевичу”, главная идея
которого (еще раз напомним!), что наводнение это месть судьбы, месть
истории за все “петербургские ужасы”.
Выходит, Пушкин хвалит, “рекламирует” то, с чем не может согласиться,
против чего пишет!
Мало того, позже, в 1836 году, перерабатывая поэму в надежде все же
пробиться сквозь цензуру, Пушкин добавляет к этому примечанию слова,
которых вначале не было: “Мицкевич... в одном из лучших своих стихотворений
Олешкевич”.
Русский поэт явно желает обратить внимание соотечественников на эти
практически недоступные, неизвестные им стихи. Он как бы призывает -
добыть, прочесть... Чуть дальше:
|О мощный властелин судьбы!|
| |
|Не так ли ты над самой |
|бездной, |
|На вы
| |  скачать работу |
Адам Мицкевич |
