Актуальные проблемы предыстории ВОВ
ретного протокола к советско-германскому договору от
23 августа 1939 года, существование которого в течение десятилетий
отрицалось советской официальной наукой. Опубликованные в Прибалтике (9)
секретные протоколы и другие документы этого периода позволили
историкам приступить к обсуждению связанных с ними проблем на страницах
газет и журналов. Большинство историков не считало возможным ставить точку
в этом вопросе до тех пор, пока не найдены подлинники этих протоколов в
отечественных архивах, и выражали сомнение в подлинности опубликованных
документов. В частности, Ф.Н.Ковалев и О.А.Ржешевский писали: "В
советских архивах такие документы не обнаружены. Их оригиналов нет и в
западных архивах, нет вообще нигде" (10). Лишь некоторые историки не
сомневались в наличии секретных протоколов и их подлинности:
Ю.Н.Афанасьев, например, выступая 23 августа 1988 г. на организованной
"Народным фронтом" Эстонии "встрече идеологического актива", назвал споры
по поводу аутентичности опубликованных текстов "ненаучными". "Современное
источниковедение вполне способно отличить подлинник
от фальшивки," - заявил он (11).
Начавший работу в 1989 году Съезд народных депутатов СССР сделал
проблему секретных протоколов предметом специального рассмотрения,
создав комиссию под руководством А.Н.Яковлева по политической и правовой
оценке советско-германского договора. Работа комиссии завершилась в
декабре 1989 г., после чего наступил определенный перелом в оценках
предшествовавших Великой Отечественной войне событий. Были опубликованы в
центральной печати неизвестные ранее документы кануна войны, в том числе и
обнаруженные в архиве ЦК КПСС подлинники секретных протоколов (12).
Часть советских ученых и после этого продолжала отстаивать идею о
необходимости заключения пакта 1939 г. и вынужденности этого шага для
советской стороны. Так, Ф.М.Ковалев и О.А.Ржешевский настаивали, что
"пакт о ненападении" от 23 августа 1939 года не может не рассматриваться
как вынужденная, продиктованная Советскому Союзу конкретно-
исторической обстановкой тех дней мера, единственно оставшаяся возможность
избежать немедленного вовлечения в войну - на западе и на востоке,
причем, как знать, снова против объединенного фронта всех
империалистических держав" (13). В то же время целый ряд исследователей
коренным образом изменили свои прежние оценки и выводы относительно
советско-германского пакта 1939 года, причин, приведших к возникновению
Второй мировой и Великой Отечественной войн, присоединения к СССР
Прибалтики, Бессарабии, войны с Финляндией и другим вопросам.
Традиционно пакт оценивался следующим образом: признавалось, что, при всех
издержках, заключение пакта позволило Советскому Союзу избежать войны в
1939 г. и выиграть время для лучшей подготовке к войне, сорвать планы
создания антисоветской коалиции, существенно расширить
свою территорию. Эти плюсы перевешивали все издержки морального плана, и в
целом заключение пакта рассматривалось как успех советской дипломатии.
Переосмысление дипломатической истории кануна Великой Отечественной
войны началось с изменения отношения к пакту: теперь сближение СССР с
Германией в 1939 г. расценивается историками как роковая ошибка,
"гибельный просчет" советского руководства. Доктора исторических наук
М.И.Семиряга, А.Н. и Л.А.Мерцаловы указывают на следующие обстоятельства:
1) в основе решения И.В.Сталина пойти на подписание пакта с
Гитлером лежало ошибочное представление об Англии и Франции как столь же
враждебных государствах для нашей страны, как и Германия; 2) он недооценил
остроту противоречий между ними и переоценил возможность создания
антисоветской коалиции; 3) в результате соглашения с Германией СССР
оказался в изоляции, испортил отношения с Англией и Францией. 4) Советское
руководство не сумело воспользоваться предоставившейся
отсрочкой, что показала катастрофа 22 июня 1941г. (14) В этой связи
особое неприятие критиков решения И.В.Сталина вызывали секретные протоколы
к пакту и договору от 28 сентября: пойдя на подписание этих документов,
считали они, Сталин отступил от принципов "ленинской внешней политики";
пренебрег нормами международного права; попрал "общечеловеческие ценности".
Протоколы свидетельствовали о возврате к тайной дипломатии, означали
соглашение, решавшее судьбу других стран в нарушение их суверенитета.
В это же время заявила о себе позиция, в основе которой лежит
пересмотр главного положения советской историографии - утверждения о
вынужденности принятого советским руководством решения пойти на сближение
с Германией. "Коллективная безопасность", считают некоторые историки,
никогда не была истинной целью советского руководства. Под прикрытием этой
пропагандистской установки И.В.Сталин с начала 30-х гг. добивался
агрессивного союза с Германией. Например, доктор исторических наук
В.И.Дашичев утверждает, что с И.В.Сталин "в обход Литвинова" повел тайные
переговоры с Гитлером с 1933 года. Более того, он считает, что
И.В.Сталин сознательно способствовал приходу нацистов к власти, мечтая
столкнуть Германию с Англией и Францией. В статье "Пакт
Гитлера - Сталина: мифы и реальность", опубликованной в 1988 г.,
В.И.Дашичев утверждает, что переговоры с Англией и Францией служили для
И.В.Сталина лишь "прикрытием подлинных намерений и средством давления на
Гитлера. /.../ Как только оба диктатора сторговались, англо-франко-
советские переговоры были прерваны. Прерваны по указанию Сталина, хотя
для этого не было никаких видимых оснований. При желании
их можно было бы довести до благополучного исхода" (15).
Тем не менее, эта позиция не получила всеобщего признания. Доктор
исторических наук М.И.Фролов, обозревая появившуюся с конца 80-х гг.
литературу, отмечает, что критикам традиционной концепции не удалось
поставить под сомнение тот факт, что Англия и Франция, ведя летом 1939 г.
переговоры с СССР, не стремились к заключению действительно равноправного
эффективного соглашения. Сторонникам такого подхода, указывает
он, не удалось привести сколько-нибудь убедительных аргументов и
документальных свидетельств в свою пользу. Их доводы ограничивались
переосмыслением уже известного науке материала, которому придавалось
соответствующее истолкование. К сожалению, указывает М.И.Фролов, историки
не имеют пока достаточного количества источников, чтобы достоверно судить о
той или иной ориентации руководства СССР летом 1939 г. Не исключено, что
советским руководством рассматривались различные варианты действий в
поисках выхода из международной изоляции. Однако можно вполне уверенно
заключить, что односторонней ориентации на Германию у советских
руководителей не было (16).
Параграф 2. Современные ученые о советизации республик Прибалтики
Одной из самых актуальных проблем кануна Великой Отечественной
войны является история советизации республик Прибалтики, осуществившейся
после заключения советско-германских соглашений 1939 г. В советской
исторической литературе изложение событий, приведших к включению Литвы,
Латвии и Эстонии в состав Советского Союза, страдало су-
щественной неполнотой, поскольку из него исключалось упоминание секретных
советско-германских договоренностей. Указывалось на существовавшую осенью
1939 г. угрозу оккупации прибалтийских стран Германией, превращения их
территории в плацдарм для нападения на СССР. Подчеркивалось, что
правительства стран Прибалтики ориентировались в своей политике на
Германию, и лишь под давлением народных масс пошли на подписание осенью
1939 г. договоров с Советским Союзом. События лета 1940 г. рассматривались
как народные революции, проходившие мирным путем (17).
В конце 80-х годов на страницах советской печати прибалтийские
публицисты и политики стали утверждать, что советизация Прибалтики была
предопределена секретным протоколом, подписанным Риббентропом и
Молотовым. Например, авторы предисловия к изданному в Вильнюсе сборнику
документов о советско-германских дипломатических отношениях в 1939-41 гг.
указывали, что "секретные дополнительные протоколы /.../ предрешили судьбу
трех независимых государств - Литвы, Латвии и Эстонии" (18).
Эта точка зрения получила поддержку и в работах ряда историков.
Например, М.И.Семиряга считает, что решение советского правительства
подписать договор с Германией было вызвано тем, что Сталина и Молотова
"привлекли щедрые обещания Берлина предоставить свободу рук Советскому
Союзу в зоне Восточной Европы, особенно в Прибалтике, т.е. то, чего не
обещали, да и не могли обещать Англия и Франция" (19). Согласно
секретному протоколу, подписанному вместе с договором о ненападении, Ста-
лин получил от Гитлера "право" на владение территориями своих северо-
западных соседей". Немедленная реализация этого "права" была отодвинута
исключительно из-за опасения "серьезной реакции западных стран" (20).
Аналогичным образом представляет политику Советского Союза в
отношении стран Прибалтики кандидат исторических наук М.И.Мельтюхов.
Преследуя экспансионистские цели, пишет он, советское руководство в ходе
переговоров с английской и французской делегациями летом 1939 г. требовало
признания Прибалтики своей "сферой интересов". Не добившись от Англии и
Франции "этой уступки", Сталин вступил в переговоры с Гер-
манией, "достижение договоренности с которой позволяло добиться усиления
советского влияния в Прибалтике". Угрожая военным вторжением, осенью
1939 г. СССР навязал прибалтийским республикам договоры о взаимопомощи.
Политику невмешательства во внутренние дела этих республик М.И.Мельтюхов
объясняет &qu
| |  скачать работу |
Актуальные проблемы предыстории ВОВ |
