Англо-германские отношения в межвоенный период
а, негласно поддержав германскую политику «пассивного
сопротивления». Сначала политика Англии была крайне осмотрительной и носила
выжидательный характер. Она не хотела порывать нитей связывающих ее с
Францией, точно так же как и с Германией. Когда к лету 1923 года стало
очевидно, что оккупация Рура не оправдала себя ни с политической, ни с
экономической точки зрения, Правительство Англии решает взять инициативу в
свои руки, вновь выступить в роли европейского арбитра. 12 октября 1923
года премьер-министр Великобритании Стэнли Болдуин обратился к
государственному секретарю США Юзу с предложением принять участие в работе
по изучению платежеспособности Германии и изысканию путей к оздоровлению
германского хозяйства2. 30 ноября 1923 года было образовано 2 комитета
экспертов – один для изыскания средств уравновешивания германского бюджета
и стабилизации валюты, второй – для изыскания средств к учету и обратному
водворению утекших из Германии капиталов. В обоих комитетах Англия
принимала активное участие. В первом, над председательством директора
чикагского банка Чарльза Дауэса, от Англии работали член правления
английского банка Киндерслей и начальник департамента государственных
сборов Стемп. Второй комитет возглавлялся директором английского «Мидленд-
банка» Мак-Кенна3. В январе 1924 английский посол в Берлине Д Аберион
представлял Киндерслею меморандум по репарационному вопросу в котором
намечались следующие мероприятия: 1) эвакуация Рура; 2) восстановление
германской марки; 3) унификация репарационных платежей; 4) резкое
сокращение расходов на оккупационную армию. По этой приблизительной линии
и шла работа комитетов экспертов.1Активность английской дипломатии
подтверждает заинтересованность Великобритании в экономическом
восстановлении Германии для нормализации экономического, финансового и
политического положения в Европе, для восстановления необходимого Англии
«баланса сил». Подтверждением этих слов служит письмо премьер-министра
Великобритании Рамсея Макдональда премьер-министру Франции Раймону Луанкаре
от 28 февраля 1924 года, в котором он пишет: «Английский народ с тревогой
наблюдает за тем как Франция решила разрушить Германию и господствовать
на континенте, не считаясь с нашими разумными интересами и с будущими
последствиями для европейского согласия».2 Лондонская конференция (16 июля-
16 августа 1924 г.), принявшая рекомендации комитета Дауэса, получившие
название «плана Дауэса», дававшие Германии некоторые льготы в репарационном
вопросе и привлекавшие в Веймарскую республику иностранный капитал,
увенчала успехом действия английского внешнеполитического ведомства по
стабилизации в Европе и по предотвращению французской гегемонии на
континенте. В этом же направлении велась английская политика в отношении
Германии и в дальнейшем. Так 2 декабря 1924 года был подписан англо-
германский договор о торговле и мореплавании, переговоры о котором велись
с сентября 1924 года1. Договор устанавливал принцип наибольшего
благоприятствования в торговых отношениях между Англией и Германией.
Следует отметить, что в английских правящих кругах не было единства в
вопросе об отношении к Франции и Германии. Во-первых, существовало явно
антигерманское профрацузское направления, сторонники которого боялись
возрождения Германии, как опаснейшего соперника Англии и настаивали на
оказании полной поддержки Франции. Эти тенденции были сильны во влиятельных
кругах консервативной партии и среди имперско-колониальных деятелей. Во
вторых, существовало явно антифранцузское и прогерманское течение. Оно
сильно было в лейбористской и либеральной партиях, а лидером его являлся
Рамсэй Макдональд. Третье, наиболее влиятельной направление выдвигало
программу лавирования, установления некого «нового равновесия» сил в
Европе. Его представители считали, что надо оказывать огромную поддержку
побежденной Германии, противопоставляя ее Франции, и в то же время не
порывать с Францией, давая ей некоторые гарантии против германского
реванша. Надо добиваться, что бы Англия заняла положение арбитра в
европейских делах.2 К этому направлению примыкали наиболее влиятельные
круги консервативной партии. Именно это направление определяло в конечном
счете внешнеполитический курс британской дипломатии.
Дауэса» был мерой, направленной на стабилизацию экономики Европы, то
заключение пакта о безопасности должно было стабилизировать
межгосударственные политические отношения. Рейхсканцлер Лютер 30 января
1925 года заявил: «В требовании обеспечить безопасность выражается
необходимость того, чтобы отныне за экономическим взаимопониманием с
Лондоном последовало также обсуждение еще не решенных проблем. Коль скоро
будет найдено решение вопроса о безопасности, почти само собой последует
разрешение большинства остальных вопросов».1 Однако германский меморандум
встретил в Лондоне отнюдь не безоговорочное одобрение. Министр иностранных
дел О.Чемберлен увидел в нем «неуклюжую попытку Германии вбить клин между
Великобританией и Францией».2 24 марта 1925 года в палате общин Остин
Чемберлен заявил, что «неприкосновенность Франции и Бельгии - это
неприкосновенность Британских островов».3 Таким образом, британское
правительство было готово стать гарантом франко-германской границы, но не
желало гарантировать восточные границы Германии. В Англии хотел ценой
некоторых возможных уступок Германии в области ревизии восточных границ
включить Германию «в семью европейских народов». «На западе английские
интересы были велики и риск гарантий мал. На востоке интересы казались
незначительными, а риск был несомненно велик».4 Вынужденные, однако,
учитывать неодобрительное отношение к отказу гарантировать границы на
востоке Германии со стороны Франции и ее союзников - Польши и Чехословакии,
английские правящие
круги заверили, что гарантия Англией франко-германской границы обусловит
стабилизацию существовавшего положения на восточных границах Веймарской
республики.
На совещании юристов в Лондоне, проходившем с 31 августа по 1
сентября 1925 года, был выработан предворительный проект Рейнского
гарантийного пакта и арбитражных договоров с соседями Германии на востоке.
После окончания лондонского совещания, 15 сентября 1925 года германское
правительство получило официальное приглашение на конференцию для
заключения гарантийного пакта.1
Конференция проходила с 5 по 16 октября 1925 года в швейцарском
городе Локарно. В ней участвовали представители Великобритании, чью
делегацию возглавлял Остин Чемберлен, Франции, Германии, делегацию которой
возглавлял рейхсканцлер Лютер, Италии, Бельгии, Чехословакии и Польши. В
общей сложности на Локарнской конференции было 8 заседаний и 2 официальных
встречи между главами делегаций Англии, Франции и Германии».2 Основными
вопросами при обсуждении проекта соглашений стали, как и ожидалось, вопросы
о гарантиях западных и восточных границ Германии и о вступлении Веймарской
республики в Лигу наций. И если в вопросе о гарантиях франко-германской
границы особых споров не возникло, то по двум другим вопросам на
конференции шла острая дипломатическая борьба. Германская делегация, в
связи с территориальными претензиями Германии к Чехословакии и Польше,
имела предписание: «Ни при каких обстоятельствах не соглашаться на гарантии
Западом границ восточноевропейских государств».3 В этом вопросе Германии
вторила Англия. Так Остин Чемберлен заявил, что «правительство Его
величества не может принять на себя какое-либо новое обязательство
относительно гарантий восточных границ Германии».4 Таким образом, Англия,
не смотря не стремление Франции добиться гарантий для восточных соседей
Германии, упрочив тем самым свои позиции в Польше и Чехословакии, странах
которые играли большую роль в системе обороны Франции, отказалась
гарантировать восточные границы Германии из-за «большого риска и малых
интересов» в этом регионе. Наибольшую дискуссию вызвал вопрос о вступлении
Германии в Лигу наций, который обсуждался 8 октября 1925 года. Этот вопрос
был для Англии политически очень важен. Английская сторона не раз заверяла
германских дипломатов, что «целью союзников является достижение полного
равенства между ними и Германией», но это равенство было невозможно без
«введения Германии в семью европейских народов». Остин Чемберлен заявил:
«Что касается Великобритании, то это именно тот вопрос, которому она
придает наибольшее значение... не может быть и речи о заключении пакта без
одновременного вступления Германии в Лигу наций».1 Настаивая на вступлении
Германии в Лигу наций Англия вместе со всеми союзниками рассчитывала на не
только включение Веймарской республики в европейскую систему политических
отношений, что сделало бы действия Германии более предсказуемыми, но и на
безоговорочное выполнение ею обязательств по 16 статье Устава Лиги наций,
которая обязывала всех членов Лиги активно участвовать в «карательных
мерах», которые Лига наций могла предпринять против «нарушителей мира».
Германия не желала связывать себя такого рода обязательствами. Она не
хотела идти на ухудшение отношений с СССР, от сотрудничества с которым она
извлекала большие выгоды. Германия дорожила своими тесными связями с СССР.
Так 2 октября 1925 года рейхсканцлер Германии Лютер заверил наркома
иостранных дел СССР Г.В.Чичерина, что Германия не вступит в Лигу наций без
оговорок в
| |  скачать работу |
Англо-германские отношения в межвоенный период |
