Античное гражданское общество
абство. Личность гражданина была
неприкосновенна, поэтому за его долги должно было отвечать только его
имущество, но не тело. Гражданин не мог подвергаться телесным наказаниям.
Конечно, гражданин мог отрабатывать задолженность своим трудом. Однако это
не поощрялось общественными установками. Ценность личности гражданина была
слишком велика, чтобы позволить ему служить кому-то еще, кроме самого
гражданского коллектива. Гражданин был нужен государству как воин и
участник “общих дел”. Все другие занятия рассматривались как второстепенные
и соотносились с людьми, стоявшими вне гражданского коллектива – метеками,
перегринами и рабами. Эти люди “второго сорта” были нужны только для того,
чтобы освободить досуг граждан для занятий первостепенной важности –
политики и войны. Поэтому в античности сложилось представление, что
работающий на другого человека подобен рабу и, следовательно, не может быть
свободным. Античным гражданам было проще ничего не делать (то есть не
участвовать в производстве) и ждать помощи от государства, чем идти
наниматься к кому-то на работу.
В качестве побочного эффекта такая общественная установка имела
формирование особого типа рабовладельческих отношений, который именуется
классическим или античным. Суть его состоит вовсе не в том, что, как часто
считается, в Греции и Риме рабы подвергались более жестокой и изощренной
эксплуатации, чем в других странах древнего мира, и поэтому античное
рабство представляло собой более высокую ступень в развитии
рабовладельческих отношений. Античное рабство было не более высоким уровнем
развития, скажем, рабства египетского, а совершенно другим типом
рабовладельческих отношений, отличным от египетского. Это отличие
определялось не развитием самого рабства как такового, а принципиальным
отличием организации греческого и римского общества свободных от
египетского общества свободных. В античном мире рабами могли быть только
чужеземцы, которые в социально-правовом плане могли быть приравнены к вещи
по той причине, что гражданские законы и нормы не имели к ним, как
чужеземцам, отношения. Это сравнение рабов с вещью или, по выражению М.
Теренция Варрона, говорящим орудием труда, так полюбившееся историкам
марксистско-ленинской ориентации, возникло отнюдь не вследствие особой
жестокости эксплуатации рабов в античном мире. Оно было естественным для
античных философов-теоретиков и юристов потому, что, будучи чужаком,
античный раб в глазах общества был абсолютно ничем рядом с античным
гражданином, имевшим абсолютно все права. В античности существовала
глубокая пропасть между свободой и полноправием граждан и полной несвободой
и бесправием рабов. Такой пропасти не могло возникнуть между рядовым
подданным древнеегипетского или средневекового турецкого государства,
имевшим минимум прав и находившимся в зависимости от чуждого ему
государства, и тем же рабом, зависимость которого подчиняла его не
государству, а частному лицу.
Во многих греческих полисах роль бесправных рабов принадлежала местному
населению, покоренному переселившимися греческими общинами, составившими
коллектив граждан. На Крите такие земледельческие рабы назывались мноиты и
клароты, в Сиракузах – киллирии, в Сикионе – коринефоры, в Фессалии –
пенесты, в Спарте – илоты, в Гераклеее – мариандины, в Аргосе – гимнеты.
Распространение такого рабства, похожего на крепостничество, было
обусловлено господством натурального хозяйства в период возникновения
полисов. Античный характер такого рабства был обусловлен его развитием в
качестве оборотной стороны полисной гражданской жизни, а не степенью
экономической эксплуатации рабов.
Развитие производства и хозяйственных связей повысило значение покупного
рабства. Особенно велика его роль была в полисах с развитой городской
жизнью, морской торговлей и товарно-денежными отношениями. Но причина
развития в них античного типа рабства состояла не в товарном характере их
экономики, а все в том же античном гражданском устройстве. Приобретая рабов
и наращивая применение их труда в общественном производстве, античные
рабовладельцы стремились таким образом освободить себя для занятий подлинно
гражданской деятельностью – политикой и военным делом точно так же, как это
делали спартанцы с их неразвитой экономикой, основанной на господстве
принципов натурального хозяйства. Ориентация только на одну форму
эксплуатации приводила в некоторых полисах (правда, уже в период кризиса
гражданского коллектива) к чрезмерному росту числа рабов. По данным Афинея,
в 312 г. до н.э. в Афинах было 400 тысяч рабов, на Эгине – 470 тысяч, в
Коринфе – 640 тысяч. Число рабов существенно превосходило число граждан.
Тот же Афиней сообщает, что в Афинах в 312 г. до н.э. была 21 тысяча
граждан, 10 тысяч метеков и 400 тысяч рабов. Практически небольшое
сообщество граждан полиса находилось в тесном окружении рабов, которые
численно превосходили их в несколько раз. Это налагало отпечаток на
характер всей системы общественных отношений, придавая ей ярко выраженный
рабовладельческий характер. Поэтому античное общество выглядело прежде
всего как рабовладельческое общество. Гражданский коллектив и античное
рабство были двумя взаимосвязанными сторонами одного общества. Такое
положение никогда не складывалось и не могло сложиться в других, неполисных
государствах древности, которые современными исследователями часто
считаются “рабовладельческими”. Там не граждане находились в окружении
рабов, а наоборот, рабы, составлявшие численное меньшинство, были
инкорпорированы в коллектив свободных (который отнюдь не был социально
единым “монолитом”, как гражданский коллектив античного мира). Но во многих
рядовых полисах Греции число рабов было невелико. Поэтому в целом в
античном мире рабы вовсе не являлись главной производительной силой в
общественном производстве.
Римляне, завоевав практически все Средиземноморье, ввозили в Италию десятки
и сотни тысяч рабов. Их использование охватило все сферы жизни, превратив
античное общество в действительно рабовладельческое. Общими чертами всех
рабов были их оторванность от гражданской жизни и прав, а также то, что
любой раб находился в собственности другого лица. Реальное же положение
античных рабов было самым разным. В каменоломнях и на мельницах рабы
занимались тяжелым трудом наряду с преступниками и рабочим скотом. В
земледелии и ремесле ценились рабы-специалисты. Многие городские рабы с
позволения хозяев самостоятельно вели дела, заключали сделки и владели
собственными рабами. В Риме такие рабы-рабовладельцы назывались
ординариями, а рабы рабов назывались викариями. Рабами были гладиаторы,
педагоги, артисты, литераторы. Иногда, находясь в рабстве, они были
знаменитыми и состоятельными людьми.
Отпуск рабов на свободу не прерывал связи между ними и их хозяином, который
из господина превращался в их патрона. Особенно привилегированное положение
занимали личные рабы и вольноотпущенники римских императоров, игравшие
немалую роль в управлении государством. Отсутствие настоящего
административного аппарата управления Империей заставляло использовать
таких рабов вследствие их большей, нежели свободные лица, зависимости и
подчиненности императору как господину или патрону. Однако при всей
влиятельности и богатстве рабы в античности были людьми второго сорта.
Римский бедняк из плебеев был дороже для гражданского общества, нежели
любой раб. Завоевания римлян в Средиземноморье отдали под власть римской
общины столь большие массы людей, что они первоначально не могли ни
включить их в число граждан или союзников, ни обратить в рабов. За
пределами Италии была создана система провинций – своего рода “заповедник
потенциальных рабов”, - население которых долгое время было абсолютно
бесправно по отношению к гражданскому коллективу римлян.
Ведущее общественное разделение труда
Основное общественное разделение труда, которое обычно порождает деление
общества на классы, в античном обществе проходило между гражданами и
рабами. Поэтому основными общественными классами античного общества были не
рабы и рабовладельцы, а класс граждан и класс рабов. В качестве
рабовладельцев могли выступать люди разной сословной принадлежности – как
граждане, так и метеки или даже сами рабы. Естественно, что у
представителей этих групп рабовладельцев объективно были слишком разные
общественные интересы, чтобы их можно было считать единым классом
рабовладельцев. Поэтому владение рабами вообще не является конституирующим
класс признаком, и, следовательно, понятие “класс рабовладельцев” в
принципе невозможно.
Общественные установки античности требовали, чтобы гражданин занимался и
хозяйством, и военным делом, и политикой. Это создавало не только
мировоззренческие и психологические, но и фактические препятствия для
специализации граждан и совершенствования ими экономики, военной техники
или систем управления. Античный гражданин в идеале должен был быть
“специалистом широкого профиля”. Занятия наукой, искусством, чрезмерное
увлечение практическим хозяйством не возбранялись, но и
| |  скачать работу |
Античное гражданское общество |
