Антон Иванович Деникин - белый генерал
оторый, по его мнению, мог удержать в
рядах армии и монархистов, и республиканцев.
Опасаясь стать орудием партийных интриг, Деникин замкнулся в себе. Он
окружил себя главным образом военными соратниками, которые вместе с ним
видели крушение советской власти в Поражении и разгроме Красной армии. (28.
С. 199).
Его одиночество смягчалось дружбой с начальником штаба Иваном Павловичем
Романовским. Оба были поглощены одними интересами, радостями и печалями.
Времени для личной жизни не оставалось.
Деникин власти не искал. Она случайно пришла к нему и тяготила. И он нес ее
как тяжелую обязанность, выпавшую на его долю. В мыслях уносился к жене,
которую редко приходилось видеть,— желанная личная жизнь вот уже почти
сорок семь лет проносилась мимо. Он мечтал об уединении, чтобы заняться
всегда привлекавшей его работой в области военной литературы и истории.
Жена Антона Ивановича, слабая здоровьем, частенько прихварывала. А он с
тревогой стареющего отца мечтал о сыне, которого мысленно уже окрестил
Иваном. О будущем Ваньке шли тихие беседы с женой в те редкие вечера, когда
Антон Иванович бывал у себя дома в Екатеринодаре. О нем же писал он Ксении
Васильевне с фронта, из-под Ставрополя, из разных станиц, городов,
деревень.
«Безмерно рад, если правда, что исполнится моя мечта о Ваньке»,— писал он в
одном из этих писем. (28, с171). Однако Ваньке не суждено было появиться на
свет. Вместо него 20 февраля 1919 года родилась дочь Марина. Роды были тяж
елью. Врачи, опасаясь за жизнь Ксении Васильевны, телеграфировали генералу
на фронт, что, возможно, придется выбирать между жизнью не родившегося
младенца и жизнью матери. Они просили его указаний. Спеша, домой, мучаясь
догадками и неизвестностью, Деникин телеграфно просил врачей сделать все
возможное, чтобы спасти жизнь жены. К счастью, все обошлось благополучно.
Антону Ивановичу хотелось со временем, «когда все кончится», приобрести
клочок земли на южнорусском побережье. Где именно, он не задумывался. Но
возле моря, с маленьким садиком и с небольшим полем позади, чтобы...
«сажать капусту». К этой «капусте» он часто возвращался в своих разговорах
с женой и друзьями. О скромных мечтаниях генерала Деникина сохранилось
несколько писем.
«Моя программа,— сообщил он однажды посетившей его группе представителей
кадетской партии,— сводится к тому, чтобы восстановить Россию, а потом
сажать капусту». «Ох, Асенька,- писал он жене,---когда же капусту садить».
Антон Иванович был бессребреником в буквальном смысле слова. С юных лет он
свыкся с бедностью. Став правителем Юга России, Деникин начал опасаться,
чтобы его, не дай Бог, не обвинили в расточительности. В теплые весенние
дни 1919 года он ходил в тяжелой черкеске, и на вопрос, почему он это
делает, Антон Иванович с полной искренностью отвечал: «Штаны последние
изорвались, а летняя рубаха не может прикрыть их».
В начале 1919 года, несмотря на свое высокое положение, генерал Деникин
фактически влачил полунищенское существование. Жена его сама стряпала, а
генерал ходил в заплатанных штанах и дырявых сапогах. По свидетельству
близко знавшего его тогда человека, Деникин из-за крайней своей честности
«довольствовался таким жалованьем, которое не позволяло ему удовлетворить
насущные потребности самой скромной жизни». (28,с.288). С присылкой в
Новороссийск запасов английского обмундирования проблема одежды утратила
свою остроту, и к началу лета Главнокомандующий смог привести свой гардероб
в порядок.
Привыкнув к аскетическому образу жизни, Антон Иванович и от офицеров своей
армии требовал того же. Профессор К. Н. Соколов, заведовавший у него
отделом пропаганды, писал в своих воспоминаниях, что нищенские оклады
обрекли этих людей «на выбор между героическим голоданием и денежными
злоупотреблениями». (28.с. 223). «Если взятки и хищения,— писал он,— так
развились на Юге России, то одной из причин тому являлась именно наша
система голодных окладов».
Скудные жалованья вызывали недовольство. Сравнивая их с более щедрыми
окладами донского и кубанского войск, Деникина винили в скупости. Но
«скупость» он проявлял, прежде всего, к себе. В одном из неопубликованных
писем к жене (от 11 июля 1919 года) писал: «Особое совещание определило мне
12000 рублей в месяц. Вычеркнул себе и другим. Себе оставил половину (около
6 300 рублей). Надеюсь, ты не будешь меня бранить».
Было это в дни катастрофической инфляции, когда ничем не обеспеченные
бумажные денежные знаки на глазах теряли свою и без того фиктивную
ценность, а все продукты дорожали каждый день. До этого повышения в
жалованье Антон Иванович получал всего тысячу рублей с небольшим в месяц, а
его ближайшие помощники еще меньше. По тем временам это были сущие гроши,
на которые было невозможно прожить.
Многие указывали Главнокомандующему, что «такое бережливое отношение к
казне до добра не доведет, что нищенское содержание офицеров будет толкать
их на грабежи». Но Главнокомандующий ожидал от своих офицеров
«самоотверженной скромности», но этот расчет, как и многие другие, оказался
ложным.
«Нет душевного покоя,— с горечью писал он жене.— Каждый день—картина
хищений, грабежей, насилия по всей территории вооруженных сил. Русский
народ снизу доверху пал так низко, что не знаю, когда ему удастся подняться
из грязи. Помощи в этом деле ниоткуда не вижу. В бессильной злобе обещаю
каторгу и повешение... Но не могу же я сам один ловить и вешать мародеров
фронта...». ( 41.с.221).
Антон Иванович думал личным примером жертвенности поднять до своего
морального уровня тех, кого он вел. Но это было возможно, и то лишь в
теории, до тех пор, пока армия состояла из добровольцев, которые, как и,
сам Деникин, шли на бескорыстный подвиг. Когда же (с начала 1919 года)
армия пополнилась огромным количеством мобилизованных офицеров, солдат и
пленных красноармейцев, одного морального воздействия было недостаточно,
ибо многие из них смотрели на гражданскую войну как на промысел, как на
способ личного обогащения. Чтобы пресечь нарушения, надо было безжалостно
применять драконовские законы. А в твердом и суровом на вид генерале,
чрезвычайно требовательном к самому себе, не оказалось и следа той особой
черты характера, которая свойственна истинным диктаторам: расчетливо
держаться за власть и подчинять своей воле всех окружающих людей ценой
каких угодно принуждений и жестокости.
В своих воспоминаниях Антон Иванович отметил:
«Мы писали суровые законы, в которых смертная казнь была обычным
наказанием. Мы посылали вслед за армиями генералов, облеченных
чрезвычайными полномочиями, с комиссиями для разбора на месте совершаемых
преступлений. Мы — и я, и военачальники — отдавали приказы о борьбе с
насилием, грабежами, обиранием пленных и т. д. Но эти законы и приказы
встречали иной раз упорное сопротивление среды, не воспринявшей их духа, их
вопиющей необходимости. Надо было рубить с голов, а мы били по хвостам».
(28.с. 271)..И в этом чистосердечном признании кроется один из ответов на
вопрос, почему белое движение на Юге России было обречено на неудачу.
Как рыцарь, описанный Сервантесом, Антон Иванович был оторван от
исторической действительности. Высокие принципы чести и совести мешали
Деникину найти правильное решение. Теория, как говорил сам Антон Иванович,
разошлась с практикой...
Его цельной натуре не был свойствен тот внутренний разлад, который так
сильно сказался в духовном облике русской интеллигенции прошлого века. И,
тем не менее, по складу своего ума, характера и темперамента он был
типичным русским интеллигентом, либеральным, образованным, идеалистом,
искавшим в жизни правду и справедливость, отрицавшим насилие. И эти черты,
шедшие вразрез с тем, что требовалось в борьбе не на жизнь, а на смерть с
диктатурой Ленина, мешали Антону Ивановичу стать подлинным вождем.
Человек большого, но не гибкого ума, он поздно понял свои ошибки и, как
всегда, честно признался в них в своем пятитомном труде «Очерки русской
смуты».
Антон Иванович нежно любил свою супругу, оказывал ей всяческое внимание, но
не допускал и мысли, что она могла вмешиваться в его дела. Через несколько
лет жена стала верной помощницей своего мужа в его историко-литературных
трудах. Но в те ранние годы их семейной жизни молодость Ксении Васильевны
ограничивала ее положение в доме ролью приветливой хозяйки. Она разливала
чай и предлагала скромное угощение приходившим к ним гостям. По
собственному признанию, участия в общем, разговоре, обычно носившем
политический характер, она тогда не принимала, большинство гостей были
старте хозяйки лет на пятнадцать — двадцать и их интересы не затрагивали
молодую женщину, ушедшую с головой в заботы о дочери. В семейной жизни
Деникиных весь интерес сосредоточился на маленькой Марине. Кроме ближайших
помощников с женами бывали у Деникина в Екатеринодаре лишь графиня С. В.
Панина, Н. И. Астров, М. М. Федоров, активные деятели кадетской партии и
еще, быть может, два-три посторонних человека.
В начале 1919 года большевики в полной мере оценили значение конницы
противника. Весной и летом с предельной быстротой была сформирована и
собрана в мощный кулак кавалерия красных. Во главе ее был поставлен Семен
Михайлович Буденный.
В штабе генерала Деникина расстановка сил противника не являлась тайной. Но
нет сомнения, что грозившая опасность сильно пре уменьшалась, также как и
успехи неприятеля в области стратеги Советских стратегов, бывших
полковников Каменева и Шорина, бывшего подполковника Егорова, удавалось
нещадно бить в течение последних месяцев, поэтому никто не предполагал, что
эти люди могли, в конце концов, многому научиться на собственном опыте и
направить этот опыт, приобретенный благодаря Деникину, против него же.
Советские
| |  скачать работу |
Антон Иванович Деникин - белый генерал |
