Брачно-семейное право в России в XV-XVIII веках
тически
всегда давал разрешение на помещение вдов в монастыри. В 1761 году
Екатерина II повелела учредить дом, в котором предполагалось содержать
заслуженных людей жен во вдовстве, покровительства и пропитания не имеющих.
Таким образом, государство немало внимания уделяло вдовам и вдовцам.
От случайных, негарантированных сумм вдовьего прожитка до большей
стабильности в обеспечении — таков путь законодательства. Лучше всех,
несомненно, были обеспечены вдовы, чьи мужья владели движимой или
недвижимой собственностью — все остальные категории вдов не располагали
гарантированным пенсионом, те же, кто им располагал, влачили нищенское
существование. Единственным выходом избежать бедности было новое
замужество.
Существовал еще один вид прекращения брака смертью: не физической, а
мирской: «...аще же составлящуся браку, или муж един, или едина жена внидет
в монастырь, да разрешится брак и без распустныя вины, егде убо лице
вшедшее в монастырь, мнишеский образ приимет...»[17].
Уход в монастырь был своеобразным способом ликвидации брака, имевшим
принципиальные отличия от прекращения брака смертью; уход в монашество
должен был быть добровольным поступком одного из супругов, оставшийся в
миру супруг обязан был дать свое согласие и отказаться от повторного брака;
разрешение на уход в монастырь давали высшие церковные власти.
Следовательно, уход в монастырь был осмысленным поступком, разрывающим
супружество, но не обязательным для верующих.
Постриг жены или мужа должен был быть добровольным решением,
поддержанным оставшимся в миру супругом. Однако принуждение к пострижению,
по-видимому, было широко распространено. Так, в поручной 1667 года, данной
посадскому человеку в связи с направлением его с женой в деревню на уборку
ржи, записано, что муж обязуется не постригать жену в монашество «без
ведома властелина» (властелином являлся архимандрит Тихвинского монастыря,
на территории которого жили посадский с женой). Обычным мотивом для ухода в
монастырь выставлялась болезнь. Церковь, в свою очередь, отрицательно
относилась к данной причине для принятия иноческого сана. Исключение
делалось только для престарелых людей. Церковь вообще отрицательно
относилась к пострижению от живых жен и мужей, всегда усматривая в таких
поступках принуждение.
В 1726 году Синод .разбирал дело о пострижении Агафьи Висленевой. Муж,
прожив с ней двадцать семь лет, пригласил монаха и заставил жену
постричься, предварительно вынудив ее написать документ о том, что она
отдает ему свое приданое имение. Агафья пожаловалась на мужа в Синод, и
постриг был аннулирован. В 1731 году Синод разбирал жалобу жены курского
помещика Марфы Клементьевой, насильно постриженной в монахини. Муж явно
хотел жениться на другой, поэтому сначала угрожал ее убить, а потом
насильно постриг и выгнал из дома: пострижение было незаконным и монастырь
ей определен не был[18].
Подобные юридические казусы позволяют сделать вывод о том, что к XVIII
веку действующие правила расторжения браков перестали уже устраивать в
первую очередь мужей. Это становится еще более очевидно из анализа
следующего параграфа.
3. 2 Развод
Несмотря на общую установку христианства о недопустимости разводов,
Кормчая книга являлась сборником законов, предусматривающих развод по
многим основаниям. Отклонения от христианского учения коснулись и вопроса о
положении жены в браке: так, по византийскому законодательству,
преимуществом при разводе пользовались мужчины, что совсем не вытекало из
христианских постулатов.
Русское право признавало прелюбодеяние законным поводом к разводу. Ход
разбирательств конкретных бракоразводных дел демонстрировал отношение
церковного суда к разводу как таковому: русская церковь строже, чем
каноническое право, смотрела на развод по причине прелюбодеяния, почему
затягивала слушание дел и не торопилась выносить решения даже в доказанных
случаях. Большинство прошений о разводе по прелюбодеянию (имеется в виду из
числа сохранившихся в архивах) подавалось мужьями. Возникает сомнение в
справедливости обвинений, предъявляемых женам. Просьбы мужей о позволении
немедленно вступить в новый брак в текстах прошений заставляют думать, что
развод с первой женой, обвиненной супругом в прелюбодеянии, нужен был для
заключения нового брака.
Видом прелюбодеяния было вступление в брак с обрученной с другим, т.к.
в России до начала XVIII в. обручение приравнивалось к венчанию.
Согласно Кормчей книге, муж мог развестись с женой, если она, зная о
готовящемся покушении на царя пли о чем-либо могущем повредить интересам
государства, не поставила в известность мужа: «Аще на царство совещевающих
неких уведавши жена и своему мужу не повит»[19]. Соучастие в
государственном преступлении влекло за собой уголовное наказание. Если оно
выражалось в ссылке, то по русскому праву муж не должен был следовать за
женой (возможно, эта норма права возникла под влиянием Кормчей книги), а
если наказание выражалось в смертной казни, то развод не требовался, так
как брак прекращался смертью. Не исключено, что жена не несла наказания за
знание о готовящемся преступлении. Сходное право развестись с мужем было у
жены: «Аще на царство совещевает что, или сам муж, или некия... сведы и не
тавит цреви...»[20] (т. е. не сообщит государю). В России жена не получала
свободы от брачных уз, ибо, когда ссылали мужа, разделяла его участь и даже
могла быть приговорена вместе с мужем к смертной казни.
Другие поводы к разводу, записанные в Кормчей книге – питие жены в
корчме, помывка в мужской бане, ночевка вне дома, участие в обход
разрешения мужа в игрищах.
Отсутствие общественной жизни в России XVI — XVII вв. не вызывает
сомнений; женщины редко где-либо появлялись, хотя ходили в церковь, стояли
там в специально отведенном для них месте. В XVIII в. жизнь женщины
приобрела более открытый характер, но не настолько, чтобы она пошла в
корчму.
Согласно Кормчей книге, если муж обвинял жену в прелюбодеянии, а потом
не мог доказать ее вину, то жена имела право потребовать развод.
Важной причиной для развода была неспособность одного из супругов к
брачному сожитию. Кормчая книга устанавливала трехгодичный срок, после
истечения коего ставился вопрос о расторжении брака.
Поводом к разводу по Кормчей книге являлось безвестное отсутствие
супруга в течение пяти лет. Безвестное отсутствие, как повод для развода,
имело особенности. Существенно, что оно должно было быть действительно
безвестным, а не длительным: если муж (чаще муж) отсутствовал годами, но
было известно о его местонахождении, то просить развод запрещалось.
Безвестное отсутствие может выглядеть не как повод к разводу, а как вид
прекращения брака смертью.
В XVIII в. был установлен новый повод к разводу — вечная ссылка одного
из супругов. До издания сего указа ни Кормчая книга, ни русское
законодательство не предусматривали развод по этому основанию, напротив,
брак продолжался и жена либо следовала за мужем в место его нового
пребывания, либо оставалась дома, но сохраняла брак с ним. Муж не обязан
был следовать с женой в ссылку, но и не получал развода. Новый указ вторгся
в компетенцию церкви, ибо только она могла создавать поводы к разводу.
Вообще, русская церковь не допускала увеличения числа поводов к разводу,
считая себя связанной с постановлениями вселенских и поместных соборов
Константинопольской церкви. Введенный светским законодательством повод к
разводу был признан Синодом, который без всякой волокиты рассматривал дела
подобного рода. Учитывая бесспорность таких дел и упрощенность процедуры,
Синод в 1767 году передал епархиальным архиереям право решать эти вопросы.
Указ Петра I о новом основании для расторжения брака был издан в 1720 году,
а в 1753 году Елизавета Петровна приравняла вечную ссылку к одному из видов
прекращения брака, при котором жена получала право на указную (вдовью)
часть: «...токмо женам и детям осужденных в вечную работу или в ссылку и
заточение... давать свободу, кто из них похочет жить в своих приданых
деревнях; буде же из таковых жен пожелает которая итти замуж, таковым с
позволения Синода давать свободу, а для пропитания их и детей их давать из
недвижимаго .и движимаго мужей их имения указную часть»[21]. По сути дела,
этот указ видоизменил значение вечной ссылки: будучи сначала поводом к
расторжению брака, она превратилась в вид прекращения брака в связи со
смертью супруга. Обе трактовки понятия «вечная ссылка» противоречили
каноническому праву и христианской идее о единстве семьи, которая
предполагала общую участь супругов в перенесении всех тягот жизни. Кроме
того, обе трактовки не учитывали того обстоятельства, что вечная ссылка
могла быть заменена другим видом наказания в связи с радостными событиями в
жизни государя и всей России.
Перечень оснований для развода, предусмотренный Кормчей книгой и
повторенный в том или ином виде в русском законодательстве, является
исчерпывающим. В действительности же существовали и другие основания,
которые, не будучи законными, использовались для расторжения брака. Они
создавали иллюзию того, что в России развод возникал по множеству
оснований.
К одному из таких оснований относится развод по старости. В Сино
| |  скачать работу |
Брачно-семейное право в России в XV-XVIII веках |
