Гегель и проблема гражданского общества
й и государственное устройство в целом), так и обязанности
подданных по отношению к государству (денежные взносы и личные услуги). В
осуществлении этой власти участвуют монарх, правительство и „сословия"
Участие „сословий" в законодательстве необходимо не потому, что народ
будто бы „лучше всего" знает свое „благо" или больше всего желает его.
Напротив, та часть граждан, которая обычно называется „народом", отличается
как раз тем, что она «не знает, чего хочет»[44] и тем более не знает, чего
желает Разум. Такое знание есть „плод глубокого познания и прозрения,
которое именно не есть дело народа". Нет сомнения, что высшие должностные
лица „по необходимости имеют более глубокое и обширное знание природы,
учреждений и потребностей государства, а также большую способность и
привычку к этим делам и могут сделать лучшее и без сословий"; что же
касается „доброй воли", то это лишь черни свойственно вечно предполагать „у
правительства злую или менее добрую волю". Скорее! следует ждать, что
сословия внесут в государственные дела свой частный и особенный интерес в
противоположность всеобщему.
Участие сословий в законодательстве необходимо потому, что этого требует
„субъективная формальная свобода" граждан: необходимо, чтобы граждане сами
участвовали в ведении государственных дел, внося в него свое сознание,
убеждение и волю, чтобы они жили в законах государства своим знанием,
советом и решением, осуществляя этим „субъективный момент всеобщей
свободы". К этому, конечно, присоединяется, на втором плане, большая
осведомленность представителей в деятельности низших чиновников, в
специальных потребностях и нуждах, а также полезное участие многих в
„публичной цензуре", повышающей прилежание и очищающей мотивы политических
деяний.
В деятельности сословий участвует эмпирическое множество граждан; многие,
но не все, не говоря уже о женщинах и детях.h Это множество участников
привлекается на различных основаниях, в зависимости от принадлежности к
сословию.
Члены всеобщего сословия несут правительственную службу и не участвуют в
представительстве. Члены промышленного, или „приватного", сословия
участвуют не индивидуальным голосованием, но посылают в нижнюю палату
представителей, избранных от „товариществ, общин и корпораций", не
связанных определенным мандатом, но органически представляющих в своем лице
интерес своей социальной группы. Наконец, члены субстанциального сословия
участвуют в верхней палате, которая посредничает между нижней палатой и
короной так, как обе палаты посредничают между правительством и массою
народа. Члены землевладельческого сословия входят в верхнюю палату по праву
рождения, в качестве собственников родовых и притом майоратных имений;
этим создается их независимость и от произвольной „игры" выборов, и от
„благосклонности" толпы, и от милостей правительства: они уподобляются в
этом князю и являются сразу „опорою трона и общества". Об участии
земледельцев Гегель нигде не обмолвился ни словом.
Освобождающее "значение представительства расширяется от того, что в его
публичных обсуждениях открыто формулируется „публичное мнение", впервые
созревающее до истинных суждений о государстве и правительстве[45].
Органическая индивидуальность сообщает государству черты „исключительности"
и „независимости" по отношению ко всякому другому государству; ибо
сущность всякого организма—в его свободе от „инобытия". „Первая свобода" и
„высшая честь" всякого народа — жить в виде самостоятельного и независимого
государства; u а это ведет к тому, что всякое государственное „инобытие"
является приходящей извне случайностью и встречает организованное и
внутренне объединенное отрицание: государство как единая народная
субстанция борется за самоутверждение и в этой борьбе обнаруживается
„идеальность" всего единичного, т. е. жизни, собственности и прав его
граждан. Спекулятивная сущность государства необходимо приводит его к войне
а его граждан к высшему самопожертвованию во имя государственной
Субстанции; народ объединяется вокруг своей „субстанциальной воли", а она
стоит в непосредственном „тождестве" с волею монарха, осуществляющего
внешний суверенитет государства в войне и мире.
Встреча независимых и самостоятельных государств, полагающая основание
„внешнему государственному праву", остается внешним „отношением" и не
может разрешиться в спекулятивное тождество сторон, ибо самая сущность
государства в том, что оно имеет особую „суверенную волю" и не способно к
спекулятивному самоотречению[46].
„Абсолютный" „образ" государства приемлет и санкционирует дефективный
уровень жизни, по крайней мере (если отвлечься от многих деталей), в
трояком отношении: во-первых, недостаток мыслящего участия во Всеобщем, т.
е. дефект личного уровня жизни и группового объема в семье; во-вторых,
недостаток конкретного сожительства и нравственной воли, т. е. дефект
группового способа жизни и личного уровня в гражданском обществе', и, в-
третьих, недостаток гражданского самосознания и универсальной конкретности,
т. е. дефект общеполитического уровня жизни и всемирного, общечеловеческого
объема в политической общине, в государстве. И в результате этого „идея"
государства действительно оказывается знаком, отмечающим не „победу", а
„предел" человеческого духа.
Сноски:
Enc III – Encyklopдdie etc. Die Philosophie Des Geistes. Opera Bd
VII. Zweite Abtheilung
Phдn – Phдnomenologie des Geites. Opera Bd II.
Diff – Differenz des Fichteschen und Schellingschen Systems. Opera Bd
I.
Wьrt – Wьrtemberg. Opera Bd XVI .
Список используемой литературы:
А. И. Ильин - «Философия Гегеля как учение о конкретности Бога и
Человека».
П. А. Кузнецов – «Немецкие философы 18-19 века».
| |  скачать работу |
Гегель и проблема гражданского общества |
