Главная    Почта    Новости    Каталог    Одноклассники    Погода    Работа    Игры     Рефераты     Карты
  
по Казнету new!
по каталогу
в рефератах

Государство Саманидов в Центральной и Средней Азии

начальником” над тюркскими  гулямами.  Главный
среди хаджибов носил арабский титул “хаджиб  ул  хаджиб”  (хаджиб  хаджибов)
или персидский — “хаджиб-и-бузург” (великий хаджиб). Это был один  из  самых
высших придворных чинов саманидского государства.
      Нечего и говорить, какое огромное влияние  при  дворе  имели  хаджибы,
особенно хаджиб-и-бузург. Начав свою карьеру с низов, такой  тюркский  гулям
в  какой  то  момент  своей   военной   карьеры   переходил   на   положение
вольноотпущенного и становился в ряды привилегированных подданных.
      Основной задачей тюркских гулямов была охрана власти правителя  и  его
дома внутри  самого  феодального  государства.  Однако  гвардии  приходилось
участвовать и в военных действиях против  внешних врагов.
      Наряду с  гвардией,  существовал  другой  род  войск.  По  словам  Ибн
Хаукаля, это войско составлялось “из свободных дехкан  (из  тех,  кто  знает
свое дом (дар), свое место, свою семью и своих соседей”. Из этих слов  ясно,
что речь идет об ополчении, которое приводили  с  собой  местные  владетели,
сохранившиеся еще во многих областях Мавераннахра. Ибн Хаукаль  подчеркивает
боевые качества этого ополчения, так как оно, по его мнению, состояло не  из
черни (салики) и не случайных людей.
       Во  время  несения  военной  службы,  пишет  Ибн  Хаукаль,  ополчение
получало хорошее  довольствие  и  видело  много  забот  о  себе  со  стороны
правительства.  Ополчение  созывалась  в  случае  грозившей  стране  военной
опасности или предпринимаемого  похода,  причем  как  говорит  Ибн  Хаукаль,
кроме получаемого ополченцами правительственного снабжения, они  содержались
в какой-то  мере  и  на  собственные  средства.  Макдиси,  описывая  большую
полунезависимую область саманидского государства —  Чаганиан,  говорит,  что
“оно поставляла около 10  тысяч  воинов  на  своем  содержании  и  на  своих
лошадях”.  Повидимому,  все  зависело  от  конкретной  обстановки:  в  одних
областях доля местного снабжения была больше, а в других — меньше. В  походе
же, надо думать, снабжение шло главным образом за счет государства.
      Такова в кратких чертах система центрального и  областного  управления
в Мавераннахре при саманидах.  Нельзя  забывать,  что  централизация  власти
происходила в  обстановки  феодального  общества  и  государства,  в  состав
которого входил ряд полунезависимых владений. Макдиси пишет: “В том  климате
(здесь: в той стране) все подчинены дому Саманидов и  платят  (ему)  харадж,
за  исключением  эмира  Седжестана  (Сеистана),   Хорезма,   Гардж   аш-Шара
(Гарчистана), Джузджана, Реста (Решта), Газны и  Хутталяна”.  Если  к  этому
прибавить, что харадж не платили также владетели Чаганиана и  Исфиджаба,  то
получится  большая  группа  областей,  числившихся  в  составе  саманидского
государства,  но  фактически  в  весьма  малой  степени  зависевших  от  его
правительства. Это  обстоятельство  очень  подрывало  авторитет  центральной
власти и часто осложняло положение и в других  городах  и  областях.  Разные
местные  владетели  хотели  видеть  себя   полными  хозяевами  своей  земли.
Центробежные тенденции в конце  концов  оказались  настолько  значительными,
что  подорвали,  как  мы  увидим  ниже,   политическую   мощь   саманидского
государства. Это  произошло  как  раз  в  тот  период,  когда  военачальники
тюркской  гвардии,  сами  ставшие  к  середине  X  в.  крупными   земельными
собственниками,  перестали  быть  надежной  опорой  саманидской  династии  и
начали принимать активное участие в мятежах, направленные против нее.


                       5. Культурная жизнь в Мавераннахре в IX - X вв.


      С правлением  Саманидов  связан  большой  подъем  культурной  жизни  в
Хорасане и в Мавераннахре, когда Мерв, Бухара, Самарканд, Ургенч  все  более
приобретали славу культурнейших центров своего времени.
      Выше мы видели, что арабское завоевание и  насильственная  исламизация
Средней  Азии  привели  к  победе  совершенно  чуждого  местному   населению
арабского языка в мусульманском богословии, в официально-чиновничьем мире  и
в среде персидской, согдийской и хорезмийской  аристократии.  В  аббасидское
время  в  городах  почти  все  население   вынуждено   было   считать   себя
мусульманином[3]. Арабский  язык  применялся  не  только  в  проповеди  и  в
молитве, — на нем написано была вся богословская  и  юридическая  литература
(фикх),  поскольку  последняя  была  неразрывно  связана  с  богословием.  В
канцеляриях безраздельно господствовал арабский язык. На  нем  писались  все
бумаги, и человек, не знавший арабского  языка,  не  мог  стать  чиновником.
Характернее же  всего  то,  что  даже  местная  аристократия,  когда-то  так
сопротивлявшаяся арабам, самим ходом жизни  вынуждена  была  знать  арабский
язык  не  хуже  своего   родного   языка   ради   получения   и   сохранения
привилегированного положения.
      Арабский язык, по настоянию завоевателей-арабов, применялся в
культурной жизни и научной работе; на нем писались научные труды.
      Таджикский язык начал отвоевывать себе позиции в литературе только в
Х в. Истахри, составивший в 30-х годах Х в. свое географическое сочинение,
упоминает, что в Бухаре, наряду с согдийским языком, был еще язык “дари”,
под которым и нужно понимать литературный язык саманидского времени.
      Табари отмечает, что еще в первой половине VIII в. во владениях
Балха, а также Хутталяна, таджикский языком[4], пользовались в качестве
литературного. Табари рассказывает, что когда известный арабский наместник
Асад ибн Абдулла[5] был разбит во время своего похода в Хутталян, местная,
повидимому балхская молодежь сочинила насмешливое четверостишие,
посвященное бежавшему полководцу. Четверостишие это, включенное в текст
Табари, написана на языке “дари”. Этот же язык “дари” был распространен в
Хорасане и других областях Ирана. Таджикский литературный язык перенял свой
алфавит от арабской письменности, порвав с почти изжитой к тому времени
согдийской и пехлевийской письменностью.
      Многие представители согдийской династии покровительствовали
литературе, поэзии, наукам, изобразительным искусствам и архитектуре.
      Наиболее оживленным в культурном  отношении городом при саманидах
была Бухара. Сам Ибн Сина именно здесь, в одной из книжных лавок, нашел
нужное ему сочинение Фараби, которое помогло ему получить ясное
представление об учение Аристотеля.
      Славилась саманидская Бухара и своей библиотекой, находившейся в
эмирском дворце. Ибн Сина имел возможность работать в этой  библиотеке,
получив на то разрешения от эмира Нуха ибн Мансура (976 — 997 гг.) . В
своей автобиографии Ибн Сина дает ее краткое описание. Библиотека занимала
ряд комнат. В каждой комнате хранились рукописные книги по какой-нибудь
специальной отрасли: в одной комнате — по мусульманскому праву, в другой —
произведения поэтов и т.д. Хранились рукописные книги в сундуках. Бухарская
библиотека имела в то время в Передней Азии только одну соперницу —
библиотеку во дворце буидского правителя Адуд ад-Даула (949-983 гг.) в
Ширазе, описанную арабским географом Макдиси.
      Ширазская библиотека размещалась в худжрах (комнатах), расположенных
вдоль большой библиотечной залы. Как и в Бухаре, рукописные книги здесь
группировались по отраслям, каждой из которых отведено было специальное
хранилище. Преимущество Ширазской библиотеки состояло в том, что книги
хранились здесь на специальных полках,  а не  в сундуках, как  в Бухаре.



                            6. Литература в Бухаре.


      Особенного расцвета при саманидах достигла поэзия.
      Придворная поэзия на таджикском языке, развивавшаяся в Бухаре при
Саманидах, в основном выросла из народной литературной традиции и
фольклора. Наряду с фольклором и традиционной литературой широко
развивалась такая форма поэтического произведения как касыда — хвалебная
ода в честь своего покровителя. Это была как бы оплата за получаемое от
него поэтом постоянное содержание или просто поддержку.
      Сущность придворной касыды в основном сводилась к идеализации
воспеваемого лица. Эмир в изображении касыды — необыкновенный человек,
наделенный высшими качествами — храбростью, мудростью, добротой и т.д.
      Гением литературного жанра касыды в саманидскую эпоху был таджик
Рудеки, слепой бухарский поэт. По одним данным, имя свое он получил от
селения Рудек, находившегося в области горного Зеравшана[6] . По другим
данным, имя Рудеки связано с музыкальным инструментом “руд” (уменьшенная
форма “рудек”), которым в совершенстве владел слепой поэт.
      Рудеки происходил, повидимому, из бедной семьи. Рано научился он
играть на руде и петь. Его слава дошла до Бухары, и саманидский эмир Наср
ибн Ахмед (914-943 гг.) пригласил его к себе в число придворных музыкантов
и поэтов. “Если кого следует поставить в мире за поэтический талант во
главе поэтов, то это Рудеки, — писал поэт XI в. Устад-и-Рашиди. — Я
сосчитал число его стихов, и их оказалось свыше миллиона трехсот тысяч”.
      До нашего времени из всего поэтического богатства Рудеки дошло лишь
небольшое число мелких фрагментов. Однако даже и эти крупицы дают полное
представление о разнообразие и силе его таланта.
      Одним из замечательных произведений Рудеки, дошедших до нас, является
касыда, посвященная Бухаре.
      Рудеки писал не только касыды. Среди дошедших до нас фрагментов
имеются шедевры, говорящие об исключительной силе чувства, глубокое правда
жизни, которыми были проникнуты произведения поэта. Особенно любил он
воспевать радость жизни, но откликался и на темы горя и страдания.
      Характерной чертой творчества Рудеки было совершенство его языка,
который он стремился очистить от всяких элементов 
12345След.
скачать работу

Государство Саманидов в Центральной и Средней Азии

 

Отправка СМС бесплатно

На правах рекламы


ZERO.kz
 
Модератор сайта RESURS.KZ