Г.Р. Державин
Другие рефераты
Державин начал печататься в 1773 году, однако, это не было началом
его литературной деятельности. Молодой поэт стал писать стихи еще на
солдатской службе. Сохранились две тетради того раннего периода творчества,
когда он “приобщался” к “воителям” нормативного стихосложения. В его
ранних несамостоятельных опытах прослеживается влияние не только
общепризнанных поэтов того времени, но и таких новаторов, как Чулков,
Барков, к которым позднее мы сможем отнести и самого Державина.
Совершенствованию поэта предшествовало становление его как теоретика
литературы.
В 1811 году он подвел итог теоретической части своего творчества рядом
работ, одной из которых было “Рассуждение о лирической поэзии или об оде”,
где он существенно отходит от общепринятых норм литературно-критического
очерка того времени не только по форме, но и по содержанию.
Критика русского классицизма имела направленность по преимуществу
грамматико-языковую, что не мешало делать заключения о жанрах и других
особенностях разбираемых произведений. Критик должен быть исключительно
строг к каждому индивидуальному оттенку, мешающему чистоте стиля. Подобная
педантичность свойственна критике Тредиаковского и Ломоносова.
Рационализм эстетики классицизма преломился в просветительско-
педагогическом понимании цели, стоящей перед нормативно-жанровой критикой.
Задача была до предела проста и в то же время невероятно сложна:
просвещение читателей и писателей, формирование правильного (и только!)
слога, правильной мысли и чувства. Г. Н. Теплов в статье
“О качествах стихотворца рассуждение” пишет: “...стихотворец, не
знающий ниже грамматических правил, ниже риторических, да когда еще
недостаточен в знании...авторов,...которые от древних веков образцом
стихотворству считались, ...уподобляется физику, не знающему математики,
химии и гидравлики.” Такой поэт “никогда до познания прямого стихотворства
доступить не может.”
Итак, не полет вдохновения, а собственно филологическая эрудиция, не
полет чувства, но рассудительность творческого процесса - вот что в первую
очередь ценит в писателе критик-классицист.
Державин же отходит от вышеобозначенных норм классицистической
критики. В уже упомянутой статье “Рассуждение о лирической поэзии или об
оде” поэт так , например, объясняет значение слова “ода” : “...в новейших
временах ... она то же, что Кантата, Оратория, Романс, Баллада, Станс или
даже простая песня.” Здесь налицо нарушение не только жанровой иерархии, но
и прочих канонов литературы, установленных еще родоначальниками
классицизма. Далее Державин разъясняет такие понятия, как “вдохновение”,
“высокость”, “беспорядок лирический”. Поэт пишет об оде: “...восторженный
ум не успевает чрезмерно быстротекущих мыслей расположить логически,
Поэтому ода плана не терпит.” Державин рассказывает о “единстве страсти” и
о “разнообразии” ее одновременно, преломляя через свое понимание правило о
единстве места, времени, действия.
Далее Даржавин ратует за краткость оды и за ее правдоподобие, замечая,
что “вымыслы истину только украшают”. Поэт поет гимн вдохновению,
повторяя, что лишь оно способно “...на бурные порывы чувства, высокие
божественные мысли,...живые лицеподобия, отважные переносы и прочие
риторские украшения, о коих было уже говорено.”
Однако очень многое из того, что Державин применял на практике ,
осталось недосказанным в этой статье и получило признание лишь после
изучения поэтики автора как стихотворца.
Одной из основных особенностей поэтики Державина является разрушение
жанровой иерархии: соединение “высокого” и “низкого”. Традиционно
употребление низкой лексики было возможно исключительно в низких жанрах:
басня, эпиграмма, комедия . Нередко это создавало лексическую дисгармонию:
“Прогаркни праздник сей крестьянский” (“Крестьянский праздник”). Здесь
налицо смешение церковнославянской и низовой лексики.
Метрические неточности часто трансформировались в новые размеры. Так ,
в стихотворении “Ласточка” Державин вводит впервые чередование трехсложных
дактилей и трехсложного амфибрахия:
Уж не ласточка сладкогласая
Домовитая со застрехи -
Ах! Моя милая, прекрасная
Прочь улетела, - с ней утехи.
Но, пожалуй, наиболее широкое распространение получила так называемая
“образная звукопись”, т. е. с помощью которой создается образ. “Глагол
времен металла звон” - бой часов (“На смерть кн. Мещерского”), “Северны
громы в гробе лежат” - образ полководца Суворова (“Снегирь”).
Державин широко пользуется неточными рифмами: “творенье” “перья”, “во
тьме” “во сне” и т. д.
Изобразительность, пластичность находятся у Державина на высоком
уровне. В его поэзии появляется конкретный лирический герой (“Приглашение к
обеду”). Развитие идеи (не сюжета) связано с ориентацией поэта на публичное
риторическое произнесение текста. Так, например, построена духовная ода
“Бог” (заметим, что основной принцип построения - антитетичность). Идея в
этой оде развивается следующим образом: 1) сравнение величия Бога с
ничтожностью человека, 2) но в человеке есть Бог, а следовательно,
предшествующая идея опровергнута, 3) человек - центр вселенной только
благодаря Богу и единственное, что должен делать человек - стремиться к
Богу. Здесь выстраивается определенная оппозиция:
БОГ - МИР - Я
(ты) (мы)
Возьмем за основу эти три понятия и попытаемся проследить их
соотношения в тексте по десятистишиям.
кто все собою наполняет
1) ТЫ-----------------------------------------------------------------
кого кого никто
Появляется симметрия в употреблении отдельных слов.
5) они перед Тобой
6) что пред Тобою я
7) я пред Тобой ничто
я есмь - конечно есть и Ты
8) Ты есь - и я уже ничто
9) Я(10 раз)
10) Твоей я
Твоей мое мой твоя
11) я моей Твоей
им к Тебе
Эта композиция предполагает манипулирование тремя символами (Я, БОГ,
МИР) применительно к двум мирам: божьему и земному. К каждому из этих
символов “привязаны” определения. Величие Бога выражается здесь еще и
количественной оппозицией: “Как капля в море опущенна, Вся твердь перед
Тобой сия; Но что мной зримая вселенна? И что перед Тобою я?“ Итогом
этого манипулирования становятся строчки: “Ты свет, откуда свет истек” и
уже общеизвестная державинская формула: “Я царь - я раб, я червь - я бог!”
Итак , Державин становится новатором, вернее, создателем новых
философских од. Человек рассматривается не во внешней гражданской
деятельности, а в глубинных связях с природой. Одна из самых могущественных
- смерть: “Глотает царства алчна смерть”, “Солнца ею потушаются...”.
Появляется мысль о равенстве людей перед лицом вечности, происходит
переоценка общественных ценностей :
Подите счастья прочь возможны,
Вы все пременны здесь и ложны:
Я в дверях вечности стою.
Однако поэт не проповедует пессимизм: жизнь приобретает особую
ценность:
Жизнь есть небес мгновенный дар.
Для Державина Бог - первоначало, не существующее отдельно от природы.
Таким образом, поэт принимает деизм, развитый еще Геродотом и Кантом. О
существовании Бога свидетельствуют: “природный чин”, т. е порядок,
гармония, стремление человека к субъективному творческому началу: “Тебя
душа, быть может, чает...”. Образы здесь крайне эмблематичны и символичны.
Стихотворение “Водопад”(1791) является образцом подобного стиля. Здесь
символом недолгой славы героев становится образ осыпающейся горы: “Алмазна
сыплется гора”. Сам водопад (Кивач - водопад в Карелии) - олицетворение
бездны, вечности, в которой все тонет. Образ часов перекликается с подобным
образом в стихотворении “На смерть кн. Мещерского”. Особую роль в
литературе XVIII века имеет обращение к историческим лицам, которые
являются примером для поколения. По мнению классицистов, история -
замкнутый круг повторяющихся событий, а следовательно, история скрывает в
себе бездну параллелей с настоящим временем. Для Державина Велисарий -
оклеветанный полководец, сравнивающийся с “неким мужем седым”, то есть,
скорее всего, с Румянцевым, напрасно отстраненным от службы.
Заслуженно обращает на себя внимание пейзаж. В 60-е годы XVIII века
вышли в свет “Песни Оссиана”, сочиненные шотландским поэтом Макферсоном.
Главным их героем был царь Фенгал и его сын Оссиан . Основными темами стали
война и любовь. На фоне повествования выделялся мрачный колоритный пейзаж.
Впоследствии подобный пейзаж стал называться “оссиановским”. Державин
заимствует мрачность описаний и значительность аллегорий:
Под наклоненным кедром вниз,
При страшной сей красе природы,
На утлом пне, который свис
С утеса на яры воды,
Я вижу - некий муж седой
Склонился на руку главой.
| |  скачать работу |
Другие рефераты
| 
