Грядущий миропорядок
озданному самим богом в качестве неотъемлемого элемента великого
плана природы, а социальный, потому что человек может реализовать эти права
лишь в организованном обществе. Правительство же является политическим
оружием общества, призванным обеспечивать и защищать права человека. Для
наиболее консервативной части данной категории людей власть - это
предпосылка всех свобод. Придавая первостепенное значение закону и порядку,
авторитету и дисциплине, они склонны высказываться за восстановление
авторитета и престижа власти и правительства. Они убеждены в том, что
современное общество нуждается в повиновении и послушании, и для достижения
этих целей государство вправе принимать соответствующие меры.
Все это, естественно, усложняет выявление политических предпочтений
основных категорий населения, особенно это касается государства и
важнейших государственно-политических институтов. политике вмешательства
государства в экономические и социальные процессы. Достижение ясности в
этом вопросе затрудняется также тем, что здесь противоречия, так сказать, в
горизонтальном разрезе совмещаются с противоречиями по вертикальной линии
между идеологическим и практическим, теоретическим и обыденным уровнями
сознания.
В либерально-демократической модели политической культуры
политическому плюрализму соответствует религиозный и идеологический
плюрализм. Здесь и религия, и идеология, которые при всех их различиях
эпистемологического, сущностного и концептуального характера в
методологическом плане представляют собой однопорядковые явления, отделены
от государства. Парламентская демократия с ее этно-культурным, социальным,
социокультурным и иными формами плюрализма не приемлет ни государственной
религии, ни государственной идеологии. Здесь идеология, равно как и
религия, отделена от государства, хотя, как представляется, нет каких-либо
законодательных актов, узаконивающих это положение. Признав плюрализм
интересов и партий, религиозных, этно-культурных, социально-экономических и
иных различий, нельзя не признать плюрализм идеологий или идеологических
течений в каждой отдельной стране, позиции которых по ряду важнейших
вопросов совпадают. Особенно это касается системообразующих аспектов. Такое
положение вещей и создает основу “единства в многообразии” , консенсуса по
основополагающим вопросам государственно-политического устройства.
При всех различиях и противоречиях было бы ошибочно представлять дело
таким образом, будто в каждой политической культуре существуют четко
разграниченные, фронтально противостоящие друг другу течения, между
которыми как бы пролегает непреодолимая стена. Дело в том, что во всех
главных политических партиях индустриально развитых стран как носителях
соответствующих политических культур присутствует сочетание социал-
демократических, либеральных и консервативных элементов. В данной связи не
может не обратить внимание тот факт, что само содержание, вкладываемое в
понятие “правые” и “левые”, “консерватизм” и “либерализм”, “радикализм”,
которые получили хождение в общественно-политическом лексиконе Запада в 19-
20 вв., их трактовка и толкование к настоящему времени претерпели
существенные, а в некоторых аспектах радикальные изменения. Например, уже
потерял убедительность принцип, согласно которому индивидуалистические
ценности жестко привязывались к правому, консервативному флангу идейно-
политического спектра, а коллективистские - к его левому флангу.
Все перечисленные компоненты (перечень их, естественно можно
дополнить) в совокупности составляют основную модель либерально-
демократической политической культуры - обобщенный и абстрагированный
идеальный тип, который проявляется в каждой конкретной стране или
регионе, в конкретных национально-исторических и национально-культурных
формах.
Если базовая модель либерально-демократической культуры с теми или
иными национально-культурными модификациями прочно утвердилась в наиболее
развитых странах Западной Европы и Северной Америки, то этого не скажешь о
регионе Южной Европы. В странах этого региона процессы ее утверждения
пробивали (а в ряде стран эти процессы продолжаются и поныне) дорогу с
существенными трудностями. Это объясняется прежде всего особенностями
социально-экономического и общественно-исторического развития региона, а
также той особой ролью, которую здесь продолжают играть традиции, обычаи,
ценности, унаследованные от многовековой и чрезвычайно богатой истории.
Запоздалый и неравномерный, растянувшийся на многие десятилетия процесс
утверждения в Южной Европе капиталистической формы производства, сильные
позиции монархии, аристократии, церкви в политической жизни, устойчивость
традиционных, по преимуществу консервативных, ценностей в общественном
сознании обусловили особую противоречивость и растянутость процесса
утверждения буржуазных общественно-политических структур и соответствующих
парламентских форм политической жизни.
Вплоть до 80-х гг. южно-европейский капитализм, по сути дела, не смог
достичь своей культурной и идейной гегемонии. Здесь сохраняют большую
значимость антикапиталистические по своей сути установки и ориентации, “на
равных” с буржуазно-либеральной шкалой ценностей существует другая,
добуржуазная социокультурная и идейно-политическая традиция. Однако, тот
очевидный факт, что весь набор ценностей, установок, ориентаций и т.д.,
составляющих политическую культуру южно-европейских стран, с переходом их -
сначала Италии после второй мировой войны, а затем во второй половине 70-х
гг. Испании, Португалии и Греции - на путь политической демократии и
буржуазного парламентаризма не мог исчезнуть бесследно и не оказать
влияние (порой существенное) на конфигурацию и сущность как новой партийно-
политической системы, так и самой политической культуры.
Авторитарно-тоталитарная модель политической культуры.
Во всех публикациях последнего времени в большей или меньшей
степени выражено стремление прояснить разрыв между феноменом
тоталитаризма и объясняющими его схемами. Специально концентрирует
внимание на этой проблеме Андерсон. Представляется логичным подойти к
решению проблемы путем различения отдельных сторон или аспектов
тоталитарного феномена. Это потребует введения некоторых терминологических
различений, смысл которых станет вполне ясен только в последующем
изложении.
Можно попытаться выделить некий тоталитарный принцип наиболее
универсальное и абстрактное выражение природы тоталитарного феномена.
Следующей, более богатой и конкретизированной, но сохраняющей
универсальность абстрактной схемой мог бы быть идеальный тип или,
точнее типы, которые удобно называть тоталитарностью, т.е. набором
сущностных черт, свойств, признаков тоталитарного феномена в его различных
проявлениях. Тоталитаризмом же могла быть названа более или менее
сознательно утверждаемая система реализации той или иной
тоталитоидности.
Все эти терминологические различения связаны с тем, что
тоталитарный феномен обычно рассматривается двояко. Предпринимаются
попытки отождествить его под именем тоталитаризма с Третим Рейхом,
например, или с СССР периода сталинщины и при этом трактовать казалось бы
все тот же тоталитаризм как идеальный тип, набор формальных признаков,
которые проявляются в феноменах лишь частично и с различной интенсивностью.
В первом случае уникальность исходного феномена не позволяет признать
тоталитаризмом никакой иной феномен, который столь же уникален и
своеобразен. Но это еще полбеды. Множество явно нетоталитарных черт
феномена окажутся необъяснимы и их придется как бы не замечать.
Во втором же случае мы напротив без труда найдем большее или меньшее
выражение черт идеального типа тоталитаризма в ог-ромном количестве
политических феноменов, однако даже самое полное совпадение реальных и
идеальных черт заведомо будет отличаться частичностью, множеством
отклонений и пустот. Каждый реальный феномен окажется лишь попыткой с
большей или меньшей полнотой проявить черты идеального типа. В результате
ни один феномен мы не сможем признать вполне тоталитарным, что кажется
недостатком в сравнении с первым случаем, т.к. там хотя бы один феномен
заведомо объявляется тоталитарным.
Некоторый релятивизм в трактовке тоталитаризма компенсируется
оценкой приближения или отдаления от идеального типа как отдельных
политических систем, так и их состояний. Целесообразно различать
тоталитаризм как явление, в котором с меньшей или большей полнотой
проявляются черты идеального типа или тоталитарности.
Существуют самые различные суждения относительно природы
тоталитаризма. Их довольно содержательный обзор содержится в статье Ю.И.
Игрицкого "Концепция тоталитаризма: уроки многолетних дискуссий на
Западе"//История СССР, 6, 1990, С.172-190. Наивно-натуралистическое
представление прежде всего улавливает наиболее бросающиеся в глаза внешние
приметы тоталитаризма, но в то же время отражает и некоторые существенные
моменты - непонимание ни тоталитарной личностью, ни системой иных
аргументов кроме насилия и равенства всех в тотальной не
| |  скачать работу |
Грядущий миропорядок |
