Идеалистическая философия
о века, в частности о Н. Добролюбове, их убежденный противник
Николай Бердяев: «Это была структура души, из которой выходят святые». И
хотя предшественники большевизма, развивает свою мысль Бердяев, «не
понимали тайны Креста, но в высшей степени были способны на жертвы и
отречение. Этим они выгодно отличались от христиан своего времени, которые
проявляли очень мало жертвенности и были соблазном, отталкивающим от
христианства»5.
В самом деле, проповедуя скромность, смирение i самопожертвование,
официальная церковь в России XIX века стояла на страже крепостного права,
приветствовала подавление движения «инородцев» за 'вой права (в частности,
зверскую расправу с польскими повстанцами в 1862 году) и вообще, как
выразился один из «сменовеховцев», А. В. Бобрищев-Пушкин, «вся реакция была
пропитана запахом деревянного масла». Этим в немалой степени объяснялся
массовый атеизм русской свободомыслящей молодежи 60-х годов XIX века.
Религиозная философия Владимира Соловьева также заключала в себе
элементы неприятия официальной православной церкви, тесно связанной с
самодержавным государством и его интересами. В ответ на это Соловьеву было
запрещено публиковать в России свои произведения по религиозно-церковным
проблемам. Соловьев оказался в положении «диссидента» . Критика оголтелого
национализма и антисемитизма поздних славянофилов и некоторых
представителей официальной церкви, философские и теологические произведения
Владимира Соловьева сделали его чрезвычайно популярным среди ищущей
интеллигенции. Однако в самый разгар своей напряженной деятельности, когда
философ приступил к написанию серии трактатов, в которых излагалась вся его
система, он умер в возрасте 47 лет в 1890 году. Владимир Соловьев был не
только философом-теологом но и чрезвычайно талантливым поэтом, о котором с
восторгом отзывался Александр Блок.
Главное философское произведение В. Соловьева — «Чтения о
Богочеловечестве». В самом начале этого произведения Соловьев утверждает,
что социализм — более справедливая общественная система, чем капитализм.
Капитализм порождает только формальное равенство, а социализм идет дальше,
он дает людям равные права на саму жизнь — жилище, образование, здоровье.
Соловьев считает, что забота социализма о материальной стороне жизни
вполне естественна, справедлива и прогрессивна, ибо, как он пишет, материя
тоже имеет свои права. Но человек — это не только материя. В самом деле,
как только мы удовлетворим все материальные потребности, то нам становится
невыносимо скучно жить. Скучно — и страшно. Ведь что впереди — неизбежная
смерть.
Один из русских религиозных философов «серебряного века», В. Эрн так
продолжает мысль Соловьева: «Жизнь тогда сведется к ожиданию каждым
человеком своей казни... Тогда и земля, превращенная в сад, станет не
местом веселия и радостной жизни, а местом уныния, страха, отчаяния и,
главное, заключения. Это будет тюрьма, устроенная столь гигиенически и
удобно, что людям ничего не останется желать в этом направлении, и в этой
тюрьме будут гулять и жить «на свободе» — только приговоренные к смерти»6.
Русские религиозные философы знал ответ на этот вопрос Н. Чернышевского, но
этот ответ их не удовлетворял. По мнению русского материалиста, богатые,
обеспеченные люди томятся от праздности, ибо их жизнь тоже ненормальна, как
и существование бедных. Однако если бедные страдают от чрезмерного труда,
то богатые — от недостатка труда. Когда все будут заняты интересным и
содержательным, но не изнурительным трудом, тогда исчезнет скука и
связанные с ней ложные проблемы.
В рассуждениях Чернышевского есть свой резон. Большинство людей тяжелого
труда, пожалуй, согласились бы с ним. В самом деле, когда вы, например
тонете в воде, то ждете от стоящих на суше прежде всего, чтобы они вытащили
вас из воды, а не слов о том, что на суше тоже есть свои проблемы.
Чернышевский прежде всего думал о спасении людей нищеты, которая делает их
больными, невежественными, даже злобными и мстительными. Между тем русского
революционного демократа часто обвиняют в том, что он был ограниченным
человеком и высшие философские интересы были ему чужды. Это обвинение
несправедливо, Чернышевский — крупный мыслитель. Но все его мысли были
подчинены главному делу — избавлению народа от физического и духовного
вымирания. Тот же, утверждал Чернышевский, кто считает это дело в настоящий
момент второстепенным, глубоко безнравствен.
2. Своя правда.
Но и на стороне В. Соловьева есть своя правда. Условно говоря, человек
гибнет не только от воды, на суше его тоже подстерегают многие опасности.
Сытость и увлекательный труд — обязательные условия нормального
человеческого существования, но недостаточные. Кстати, один из
последователей Гегеля, Маркса и Чернышевского, советский философ М. Лифшиц,
писал, что в будущем обществе, избавленном от нищеты, человек будет более
остро чувствовать трагичность своего существования.
В самом деле, если человек обречен на смерть, на растворение в страшном
океане механических, мертвых сил, то он подобен приговоренному к казни.
Единственное спасение из этой трагической ситуации — вера в то, что в мире
есть не только материальное и механическое, но и высшее духовное начало,
которое заключает в себе Смысл. Этим началом, считали русские религиозные
философы, может быть только Бог. Не существует и не может существовать,
писал В. Соловьев, разумного доказательства бытия Бога. Но тем не менее вся
духовная жизнь человека основана на том, что в мире есть смысл, без этого
убеждения человек становится циником, нигилистом, внутренне разрушается и
перестает быть человеком в собственном значении этого слова.
Вопрос о смысле — это вопрос о присутствии в мире абсолютного начала,
абсолютной истины. Если все истины относительны, как многие сегодня
считают, то тогда нет и Смысла. В. Соловьев решительно против философии
плюрализма, согласно которой в мире нет абсолютной правды. Философия
плюрализма часто отождествляется с духом демократии и свободы. Отрицая
присутствие в мире абсолютной истины, утверждая, что истин столько же,
сколько людей, и все эти многочисленные истины принципиально равноправны,
эта философия, по сути дела, заменяет истину мнениями. Отрицать право
человека на свободу мысли, конечно, недемократично. Но одно дело —
утверждать свободу мышления, другое — считать, что нет и не может быть
единой, абсолютной истины.
Философия плюрализма тоже, конечно, в чем-то права. Представьте себе, что
всех нас заставили бы полюбить какую-нибудь одну еду или один цвет. Но, как
известно, на вкус и цвет товарищей нет. Почему? Потому, что люди разные и
потребности у них тоже» разные. У одного организм требует одних веществ, у
другого — других. Выравнивать всех под одну линейку — деспотизм, прямое
отрицание свободы. И это, разумеется, прекрасно знает В. Соловьев. Но в
защиту своей позиции он приводит другой пример.
Вообразите, что сердце вздумало бы работать не так, как необходимо для
легких, печени, почек и так далее, а эти последние органы тоже стали бы
действовать произвольно. Такая ситуация — не выдумка, а реальность
разрушительной болезни. Разрастание раковых клеток — это проявление их
«свободы» oт потребностей организма. Когда все наши органы в клетки
начинают тянуть в свою сторону, подобна» лебедю, раку и щуке в басне, то
достигается абсолютный плюрализм — тело распадается на более элементарные
химические элементы, иначе говоря, гниет. Химические элементы становятся
свободными от биологических связей, но органы организма, как и весь<
организм, при этом гибнут.
Свидетельствует ли этот пример о необходимости деспотического
подчинения разного ради сохранения единого целого? Вовсе нет, считает В.
Соловьев. Ведь свобода сердца, как легких и других органов, заключается не
в смерти и разложении, а в нормальной деятельности, позволяющей им
развиваться и совершенствоваться. Когда нам свободно дышится? Когда наши
легкие здоровы, а они здоровы тогда, когда действуют в гармоническом
единстве со всеми другими органами. Их не нужно принуждать к гармонической,
согласованной деятельности, ибо это согласование заключается в их природе,
соответствует внутренним потребностям органов.
3. Гармоническая связь органов
Гармоническая связь органов соединяет их в единое целое, и это целое не
есть что-то насильственное по отношению к отдельным органам, а условие их
свободной деятельности, развития. Закон органического единства и есть
абсолютная истина нашего тела. Условие абсолютности истины — единство, а не
произвольная плюралистическая множественность. Но это единство не
насильственное, не деспотическое, оно вырастает из действительной свободы
органов. Каждый из них действует так, как необходимо, полезно именно для
него, но в то же время из этой свободы отдельного вырастает подлинное
единство согласования: сердце гонит кровь по всему телу, разнося кислород к
другим органам, легкие насыщают кровь кислородом, желудок вырабатывает
питательные вещества и т. д. И все это живет, движется, развивается только
благода
| |  скачать работу |
Идеалистическая философия |
