Кьеркегор: жизнь и творчество
ал обладателем сокровищницы веры, остался в
памяти людей отцом веры и "не было на свете человека, подобного по величию
Аврааму, и кто же в состоянии постичь его?". Авраам не просто вызвал
удивление, но стал путеводной звездой, спасающей робкие души. Кьеркегор
следующим образом поясняет свой тезис. Когда Исаак, единственный сын
Авраама, восприняв себя в качестве жертвы просил отца пощадить его молодую
жизнь, Авраам попытался утешить и ободрить сына. Но когда Авраам осознал,
что сын так и не понял веры отца в бога, представил себя отчимом, чтобы не
отнять веры у сына, чтобы вера в отца сменилась на веру в бога. "Если у
меня нет отца на земля, то будь бы моим отцом, господи" —затрепетал и
возопил Исаак. С этими словами Авраам сказал про себя: "Пусть лучше он
думает, что я чудовище, нежели утратит веру...".
Итак, вера является тем инструментом, с помощью которого человек
становится отличным ото всех людей, — он становится Единичным.
Старик Авраам, стоя у подожженных дров с занесенным ножом на своего
единственного сына - единственную свою надежду, Авраам "не усомнился и не
озирался боязливо по сторонам, не докучал небу своими мольбами ... он знал,
что от него требуется тягчайшая жертва, но знал также, что никакая жертва
не должна[20] казаться слишком жестокой, раз Господь требует ее: и он занес
нож". Авраам "верил против всякого разума".
Чтобы пояснить отличие общее — этическое, (долг и ответственность) и
единичное,— веру, Кьеркегор придумывает различные варианты истории Авраама.
Авраам мог бы молить бога пощадить его единственного сына, а заодно и его с
Саррой, которая умерла бы с горя,— и мы бы имели эстетического,
чувственного Авраама.
Авраам этический, с наличием определенного долга и ответственности
перед сыном, перед женой, мог бы вонзить нож себе в грудь, и таким
прославился бы в мире, показав миру настоящую отеческую любовь.
И в первом, и во втором случае перед нами предстал бы обыкновенный
человек, которым руководят, соответственно, чувства или разум.
Но библейский Авраам, собираясь в дорогу, оставил свой разум, но взял с
собой веру и все сбылось согласно вере Авраама. Вера Авраама, и об этом
постоянно твердит Кьеркегор, относилась к настоящей жизни. В этом пункте,
акцентирующем внимание на настоящую веру, (настоящую уже потому, что она
имеет место в настоящей жизни и в настоящее время - не в прошлом, не в
будущем), Кьеркегор противопоставляет свою веру - вере христианства.
Христианство XIX века стало лживым, а потому лживой и поверхностной стала
вера. Вера, как учит христианство, является инструментом успокоения,
обретения сладостного блаженства, порядка и покоя. Вера стала способом
добывания счастья, значит, вера извращена, либо ее нет вообще, а есть лишь
разум. У современного христианства, считает Кьеркегор, нет настоящей веры.
Настоящей верой владеет Авраам. Если бы вера Авраама относилась к прошлой
или будущей жизни, ему нужно было бы быстрее покинуть этот мир. Но Авраам
по-настоящему верит и по-настоящему страдает и источником его страданий
является вера. Вера не спасает человека, но делает жизнь человека
исключительной, единичной, безумной.
С этической точки зрения, Авраам хотел убить сына, поэтому его можно
квалифицировать как убийцу. С точки зрения веры, Авраам просто верил, что
бог не допустит зла. Явное противоречие между долгом и верой, между
этическим и религиозным началами бытия выявляет страх, или чувство страха.
Что укрепило руку Авраама и что удержало ее занесенную, не дав
бессильно опуститься? Что укрепило душу Авраама, что у него не помутилось в
глазах? - задает риторические вопросы Кьеркегор и называет Авраама вторым,
после бога, отцом рода человеческого, который познал возвышенную страсть —
безумие.[21]
Все три стадии, которые проходит человек на пути к Богу, стадии на
жизненном пути движения человека от неаутентичного к аутентичному
существованию, вновь разбираются в "Стадиях жизненного пути".
"Стадии жизненного пути"
С 30 апреля 1845г. вышли в свет "Стадии жизненного пути". Их издатель,
Хиларий Переплетчик — лицо вымышленное, — печатает в качестве "Изысканий
разных лиц" три рукописи, оставленные ему неким покойным литератором. Три
части книги четко различаются между собой по форме. Первая построена по
образцу платоновского "Пира", вторая представляет собой этический трактат,
третья — дневник. На пирушке, описанной в "In vino veritas"[22], пятеро
эстетиков занимаются, как их обязывает к тому заглавие, поисками истины в
вине: они ждут, пока вино окажет свое действие, чтобы высказать свое мнение
о любви. Тема застолья, таким образом, та же, что и в диалоге Платона.
Первый оратор, неопытный Молодой Человек, находит всех влюбленных смешными.
Константин Констанций уверяет, что женщину следует воспринимать не иначе
как в шутку. И рассказывает про человека, встретившего на улице свою
"почившую" возлюбленную — когда они разорвали отношения, она заявила, что
"умирает", и, однако же, нашла себе другого. Затем слово берет Владелец
Модного Магазина. Он питает тираническую ненависть к женщинам, коим
услужает: "Я прихожу в ярость, как подумаю, чем занимаюсь, она (женщина)
скоро будет ходить с кольцом в носу". Последний оратор, Йоханнес
Обольститель, стыдит своих собутыльников — он как раз из тех, кому женщина
доставляет наслаждение, — и рассказывает им греческий миф: первоначально
человек был однополым, а именно — мужчиной, "столь великолепно оснащенным",
что боги испугались за свое могущество. Тогда они создали женщину, это
удивительное существо, которое завлекает мужчину, и он забывает в
тривиальностях конечного. Это относится ко всем мужчинам, кроме эротика:
тот видит приманку, наслаждается ею, но — не клюет. Женщине это известно,
потому-то между ней и истинным обольстителем царит тайное взаимопонимание.
Автором второй части, озаглавленной "Некоторые доводы в защиту
супружества", является асессор Вильгельм. "Влюбленность — это Божий дар, но
лишь приняв решение вступить в брак, возлюбленные оказываются достойными
этого дара". Этик выступает подлинным рыцарем. По мнению эстетика, женская
красота знает один лишь возраст — раннюю юность. Этик не согласен: "В
невестах женщина прекраснее, нежели в девичестве; как мать она прекраснее,
нежели в невестах; как жена и мать она — точно сказанное к месту слово, а с
годами она становится еще прекраснее".
Асессор — воплощение нормы. Однако он подозревает, что существуют иные,
недоступные его пониманию воззрения. Неслучайно свои послания к А. в "Или-
или" он завершает проповедью некоего сельского священника, который поучает,
что перед Богом мы всегда неправы.
Осознает он свои пределы и в "Стадиях жизненного пути". Он способен
вообразить себе человека, которому жизненные обстоятельства мешают вступить
в брак; он допускает, что в исключительных случаях человек может разорвать
священные узы, причем ему, видимо, так и не дано узнать, был ли этот
разрыв повелением Бога, виновен он или не виновен: "все это превыше моего
разумения". Своими рассуждениями асессор, сам того не ведая, подготавливает
последнюю часть "Стадий жизненного пути", которая называется "Виновен?" —
"Не виновен?" Повесть страдания". Ее автор именует себя в послесловии
братом Тацитурнием — молчаливым монахом — и поясняет, что повесть эта есть
"психологический эксперимент": "Я соединил две несходные индивидуальности:
мужскую и женскую". По замыслу автора, мужчина целиком поглощен своей
духовной, иными словами, вечной природой и предназначением, женщина же
"довольно заурядна", то есть естественна, мила, поверхностно религиозна,
чуточку наивна. Он получает имя Quidam (некий мужчина), она — Quжdam (некая
женщина). У этих двоих лишь одна точка соприкосновения: они любят друг
друга. О том, что из этого вышло, повествует своеобразно скомпанованный
дневник Quidam'а. Дневниковые записи охватывают полугодовой период. Год
тому назад, пишет Quidam утром 3 января, он решил посвататься к Quжdam и
получил ее согласие. В последующих утренних заметках он вспоминает, как
протекала их помолвка, как он безуспешно старался привить ей ревность к
вере, — разделяющая их пропасть становится все шире, они не находят общего
языка. Он было расторгает помолвку, но, вняв мольбам невесты, идет на
попятный. Скрывая свои чувства под маской негодяя и подлеца, он тщетно
пытается заставить ее порвать с ним. Наконец, 7 июля он холодно и
решительно заявляет, что между ними все кончено. Эти заметки — "Труд
воспоминаний в утренние часы". Одновременно у Quidam'а рождается безумная
надежда на то, что, вопреки всему, они могут соединиться, о чем
рассказывает "Попытка спасения в полночный час". В полночь 7 июля он
приходит к заключению: наступает спячка, "я устраняюсь. 3 января снова
начнутся волнения". Суждено ли ему обрести свободу? Получить ответ на
мучающий его вопрос? Quidam религиозен; ему недостает одного — признания
своих грехов, что приведет его к покаянию и сдела
| |  скачать работу |
Кьеркегор: жизнь и творчество |
