Кутузов - стратег и дипломат
в 1812 г. и что оказалось губительным для армии
Наполеона.
Кутузов был великим полководцем и поэтому думал не только о
победоносных приказах и блеске приблизившегося полного торжества, но и о
многом таком, о чем легко забывали порицавшие его современники и о чем
склонен забывать кое-кто из позднейших историков. В декабре русская армия
подходила к Вильне, и Кутузов не хотел, чтобы исполнилась мечта Наполеона,
чтобы в Литве началось восстание против русских. Он знал, что
наполеоновские эмиссары вели в Литве агитацию против русской армии. Кутузов
принял серьезные меры к тому, чтобы между армией и местным населением были
сохранены нормальные отношения. «Я в особенную обязанность поставил графу
Платову обратить всевозможное внимание и употребить все должные меры, дабы
сей город, при проходе наших войск не был подвержен ни малейшей обиде,
поставя ему притом на вид, какие в нынешних обстоятельствах могут произойти
от того последствия». Об этом же он повторно писал и Чичагову и другим, еще
когда входили в Ошмяны.
10 декабря 1812 г. в Вильну вошли одновременно Чичагов и Кутузов.
Ближайшей очередной военной задачей Кутузова было не допустить Макдональда
к соединению с остатками французской армии. Он приказал Витгенштейну и
Чичагову сделать все возможное для достижения этой цели. Одновременно
рекомендовалось от имени царя «давать чувствовать» прусским войскам,
находившимся в составе наполеоновской армии (в корпусе Макдональда), что
единственным своим врагом русские считают французов, а не пруссаков. То
были дни, когда готовился переход прусского генерала Йорка на сторону
России.
12 декабря Кутузов не только знал о неизбежности заграничного похода,
но начал делать соответствующие распоряжения: «Ныне предпринимается общее
действие на Пруссию, ежели сие удобно произвести можно. Известно уже, что
остатки французской армии ретировались в ту сторону, а потому одно только
преследование туда только может быть полезно»,— писал фельдмаршал Чичагову
12 (24) декабря, то есть еще до виленских споров с Александром. Это
неопровержимо доказывает, что самые споры касались совсем не существа
вопроса о заграничном походе, а лишь сроков, т. е. того, переходить ли
границу немедленно или позже. Не больше! Самый же вопрос был решен
Кутузовым утвердительно. Цитируемое письмо решает и уточняет все: Кутузов
хотел освобождения Европы и явно считал дело победы незавершенным, пока
Наполеон в Европе распоряжается по-хозяйски, он не желал, чтобы немцы могли
активно включиться в дело собственного освобождения.
В Вильне должен был решиться вопрос громадного значения — продолжать
ли немедленно военные действия, преследуя отступавшие за Неман жалкие
остатки почти совсем уничтоженных, разгромленных французских сил, или
остановиться и дать русской армии, очень пострадавшей во время блистательно
закончившего войну контрнаступления, отдохнуть и оправиться.
Когда Кутузов некоторое время высказывался против того, чтобы
продолжать войну немедленно, это вовсе не означало, что он считал войну с
Наполеоном уже оконченной. Изгнание, или, точнее, полное уничтожение 600
тысяч прекрасно вооруженных людей, в разное время прибывших в Россию
начиная с 12 (24) июня 1812 г., покрыло Россию славой, было заслуженным
грозным ответом агрессору, но оно не уничтожило хищническую империю.
Кутузов — дипломат и политик — знал еще гораздо лучше и понимал гораздо
тоньше спорившего с ним Александра, что великая победа, одержанная в
России, с точки зрения широкой программы разрушения хищнической империи,
является не концом, а началом дела.
Последняя победа маршала Кутузова
Величие гениального стратега и дипломата, величие прозорливого
русского патриота, разгромившего армию Наполеона в 1812 г., имевшего всегда
твердое намерение покончить с его империей и именно поэтому желавшего лучше
подготовить окончательный удар, — это величие выявляется ярко не только в
1812, но и в 1813 г. «Потшимся довершить поражение неприятеля на
собственных полях его!» — сказал Кутузов, изгнав французов из России. Но он
хотел, чтобы в 1813 г. русской армии пришлось впредь уже не в одиночку
сражаться с Наполеоном, как она сражалась против него в 1812 г. Ему,
великому патриоту, победоносному полководцу, по праву принадлежала бы честь
ввести в марте 1814 г. русскую рать в Париж; ему, а не Барклаю и никому
другому. Но смерть застигла его в самом начале новых кровопролитий,
приведших к предвиденному им окончательному торжеству.
За месяц с небольшим до смерти старый герой, победитель Наполеона,
должен был выслушивать нетерпеливые советы одного из многочисленных
прихлебателей и льстецов Александра, Винценгероде, поскорей идти навстречу
Наполеону, собиравшему в это время новую громадную армию.
На сей раз Кутузов оборвал этого непрошенного советчика «Позвольте мне
еще раз повторить мое мнение насчет быстроты нашего продвижения вперед. Я
знаю, что во всей Германии каждый маленький индивидуум позволяет себе
кричать против нашей медлительности. Считают, что каждое движение вперед
равносильно победе, а каждый потерянный день есть поражение. Я, покорный
долгу, возлагаемому моими обязанностями, подчиняюсь подсчетам, и я должен
хорошо взвешивать вопрос о расстоянии от Эльбы до наших резервов и
собранные силы врага, которые мы можем встретить на такой-то и такой-то
высоте. Я должен сопоставить наше прогрессирующее ослабление при быстром
движении вперед с нашим увеличивающимся отдалением от наших ресурсов.
Будьте уверены, что поражение одного из наших корпусов уничтожит престиж,
которым мы пользуемся в Германии».
Но когда Кутузов окончательно решился согласиться принять пост
главнокомандующего в начинавшейся новой стадии войны против Наполеона, то
он повел дело так, что за все четыре месяца, какие ему оставалось прожить,
ему ни разу не пришлось испытать неудачи, а его переговоры с прусскими
властями, с прусскими городами, влияние его всегда умно обдуманных
заявлений, уверений и обещаний на растерянное, колебавшееся население,
запуганное долгим наполеоновским гнетом, было громадно. В эти критические
первые четыре месяца 1813 г. на Кутузова-полководца ни разу не осмелился
напасть неприятель, а Кутузов-политик мирно, без открытой борьбы одолел
франкофильскую партию, еще сильную при берлинском дворе и кое-где в стране.
В течение четырех месяцев заграничного похода Кутузов, старый и
больной, явно чувствовал себя более независимым от двора, чем в течение
всего похода 1812 г. Победитель Наполеона, спаситель России, кумир народа,
он мог чувствовать себя минутами гораздо более царем, чем Александр.
Приказы Кутузова исполнялись по всей России самым ревностным образом. В
последние три дня декабря 1812 г., когда Кутузов перешел через Неман, у
него было всего готовых к бою 18 тысяч человек, но когда он вошел в Калиш,
а его генералы были им доставлены по Одеру, в начале и середине февраля
1813 г., то у него было уже больше 140 тысяч. Гениальный, организатор,
тарутинский создатель армии превзошел в Калише самого себя. Он требовал (и
получил!) еще и согласие царя на формирование резервов численностью в 180
тысяч человек.
И все-таки король Фридрих-Вильгельм трусил и в смятении не знал, кому,
кого и, главное, когда ему следует предать и продать: Наполеона Александру
или Александра Наполеону. Боялся их обоих он так, что в один и тот же день
иногда писал истинно верноподданнические письма обоим императорам. Но тут
снова во всем блеске выступил на сцену Кутузов-дипломат. Он сообщил, что
прямо пошлет к Берлину Витгенштейна с войском, ласково при этом предупредив
короля, что хочет его подкрепить. Фридрих-Вильгельм очень хорошо понял
намек... и покорился. Но Кутузов имел основание рассчитывать не на короля,
а на немецкий народ, и он дожил до начала осуществления этих надежд. В
первые месяцы 1813 г. немцы еще медленно, но уже приходили в себя после
долгого оцепенения, порожденного наполеоновским ярмом.
10 февраля 1813 г. Фридрих-Вильгельм III подписал наконец русско-
прусский союзный договор. Правда, он поспешил сейчас же обмануть Кутузова и
вместо следуемых 80 тысяч человек дал немного больше 55 тысяч. Остальных
только обещал додать, но зато требовал от Кутузова ускорения похода, так
чтобы Пруссия осталась уже за линией огня. Кутузов отказывался. Тогда
король, доходивший в это время под влиянием страха до поступков полоумного
человека, послал своего канцлера Гарденберга поговорить по душам с
Кутузовым и обещать, что русский главнокомандующий получит в подарок
имение, если согласится поскорее прикрыть Пруссию с запада, ускорив
движение войск Кутузов ответил, что и без этою подарка его детей и его
самого «император не оставит».
На короля приходилось махнуть рукой. Кутузов, игнорируя короля, уже
обращался с воззваниями и прекрасно составленными призывами и сообщениями
непосредственно к прусскому народу, к саксонскому народу (король Саксонии
стоял на стороне Наполеона), к немецкому народу вообще, и эти воззвания,
которые впоследствии клевреты Меттерниха приравнивали к революционным
прокламациям, подняли дух немцев. Прусский народ окончательно стал в ряды
бойцов против Наполеона.
Французский император сформировал армию в 200 тысяч человек. Он имел
перед собой снова своего ста
| |  скачать работу |
Кутузов - стратег и дипломат |
