Лингвистическое наследие Е. Д. Поливанова
генетически близкие языки, так и на общетипологические
сходства. Ему принадлежит мысль о необходимости сначала обучать слуховому
различению русских звуков, затем их воспроизводству, а лишь затем уже их
слышанию и произношению в составе целых слов.
Очень любопытны (и не потеряли своего значения) соображения Е. Д.
Поливанова о необходимости развивать языковое мышление не только на
изучаемом втором (русском) языке, но и на родном языке учащихся. Также
Поливанов обосновывает идею дифференциального изложения языковых фактов,
что, по его мысли, «облегчит наблюдение (и в частности самонаблюдение) над
языковыми явлениями»; это было особенно важно подчеркнуть в 20-е годы,
когда в преподавании русского языка в национальных школах и вузах
«дифференциальный метод» не использовался.
Важно и указание Поливанова, что «грамматические обобщения должны или
непосредственно выводиться самими учащимися, или сознательно проверяться
ими». Отсюда предложение, чтобы «грамматические понятия и правила вводились
бы лишь постольку, поскольку они нужны для практических выводов… и
поскольку сам учащийся сознает эту целевую установку для данного
грамматического материала».
Очень существенно обращение Е. Д. Поливанова к коллективным формам
работы, в частности – к коллективному переводу с русского на родной язык.
Наиболее общая идея Поливанова, на первый взгляд довольно тривиальная,
заключается в невозможности построения полноценной методики обучения языку
без обращения к данным научного языкознания.
Другой важный тезис Поливанова заключается в том, что «звуковосприятие
носит субъективный характер, бывая различным для представителей различных
языков, причем эта субъективность и эти различия (в восприятии одного и
того же звукокомплекса разноязыковыми мышлениями) зависят … от комплекса
языковых навыков, приобретенных каждым данным индивидуумом в процессе
усвоения его материнского (родного) языка». Эта субъективность сказывается
прежде всего в том, что представитель того или иного языка «склонен бывает
производить привычный для него анализ на свои элементарные фонологические
представления (фонема и т.п.) даже в отношении слышимых им слов (или фраз)
чужого языка, т.е. языка с иной системой элементарных фонологических
представлений». Т. о., возникает расхождение «между чужеязычным
восприятием звукового комплекса и его составом».
Констатируемая Поливановым принципиальная возможность несвопадения
структуры восприятия речи и «состава», т.е. языковой структуры текста имеет
значение не только для обучения языку. В голове носителя языка не находится
простой «отпечаток» системы языка (как это думал Ф. де Соссюр); в
результате усвоения системы языка у человека формируется то, что можно
условно назвать языковой способностью – своего рода психофизиологический
механизм, порождающий речь. Лишь результат действия этого механизма
(порождаемый им текст) может быть описан с помощью системы языка.
Необходимость различать структуру речевого механизма и систему языка до сих
пор не до конца осознана не только методистами, но и многими лингвистами.
Во всяком случае, лингвистические проблемы обучения языку и двуязычия чаще
всего «решаются» путем простого наложения системы одного языка на систему
другого языка и анализа несовпадающих фрагментов этих систем.
Е. Д. Поливанов едва ли не первым поставил вопрос в отношении
системного рассмотрения языковых фактов для обучения языку. Уже в 1924 г. в
небольшой заметке «О гортанных согласных в преподавании арабского языка»,
он обращается к принципу системности, считая весьма желательным, чтобы
учащиеся умели не только подражать произношению соответствующих фонем, но и
«уяснить … их взаимные соотношения».
Принцип субъективности распространяется «не только на качественную
характеристику отдельных фонетических представлений (фонем и т. п.), но
даже и на число фонем, находимых в данном комплексе (слове)». Так, русское
слово драма может быть воспринято японцем только как dorama или durama,
старик, сказал воспринимаются корейцем как тарик, казал и т.п. Еще более
важно, как влияет на субъективность восприятия различие акустико-
артикуляционной структуры слога.
Укажем на одну интереснейшую мысль Е. Д. Поливанова, абсолютно не
получившую распространения ни в современной ему методике, ни позднее и лишь
сейчас начинающую занимать достойное место в преподавании языка. Это –
мысль о различной функциональной нагрузке системных противопоставлений:
так, «’’мягкие’’ губные являются менее важные в социально-фонологическом
отношении, чем прочие парные’’ мягкие’’ русского языка».
Обращаясь к проблемам усвоения грамматической стороны языка, отметим
прежде всего, что изучение грамматики не мыслилось Поливановым как
самостоятельный, замкнутый в себе курс. В частности, он, опираясь на
представления о закономерной связи различных уровней внутри целостной
системы языка, требовал «увязки данных морфологических фактов с
определенными фонетическими упражнениями: например, постановку неконечного
ударения естественно будет связать с прохождением склонения существительных
женского рода и именно таких падежей, как воды и воды, ноги и ноги и т.д.
или же с усвоением формообразования множественного числа на а ударенное –
например, доктор – доктора, город- города, войско – войска и т.д.». Эти
примеры очень ясно показывают, кстати, как Е. Д. Поливанов последовательно
стремился подать любое явление изучаемого языка в его функциональном
аспекте.
В основе изучения грамматики, по Поливанову, должно лежать прежде
всего осознание учащимися принципиального различия в грамматическом строе
изучаемого (русского) и родного языка.
Анализируя отдельные грамматические категории, Е. Д. Поливанов не
только дает им четкую формальную характеристику, но и вскрывает их
функциональную значимость, собственно и определяющую с его точки зрения
существование этих категорий. Особенно хорошо это видно при освещении им
проблемы грамматического рода.
Поливанову принадлежит вывод, который представляет необычайно большой
интерес даже не столько в плане обучения языку, сколько в плане теоретико-
лингвистическом. Речь идет о различии системы и нормы в языке, - различие,
которое было введено в современную лингвистику Э. Косериу в начале 50-х
годов и ныне стало весьма распространенным, если не общепринятым. Если
система охватывает, так сказать, языковые инварианты, т.е. то, что в языке
не только константно, но и общеобязательно (нельзя нарушить, например,
фонологическое противопоставление), то норма – это не общеобязательные, но
общепринятые особенности речи (например, мы говори жир с ‘’твердым’’ ж,
хотя ж не имеет парной фонемы, противопоставленной ему по признаку
палатальности – непалатальности). Вот это то различие, весьма тонко
нащупано Поливановым в области синтаксиса. Кроме того, он детально
анализирует и ту дополнительную функциональную нагрузку, которую может
нести «свободный» порядок слов в русском языке.
Возвращаясь к методическим проблемам, надо отметить в первую очередь
настоятельное стремление Е. Д. Поливанова к максимальной активизации речи
на изучаемом языке с самого начала обучения. Вот яркий пример того, как это
стремление преломляется при изложении им методики изучения конкретной
грамматической категории – имен существительных: «Я не буду останавливаться
на вопросе: с чего начинать преподавание языка – с существительного или
глагола? Вопрос этот, по-моему, в значительной мере излишен, праздный
вопрос, - поскольку имеемся в виду вся совокупность преподавания (а не
только систематическое изложение морфологии): дело в том, что практические
условия обязывают нас начинать сразу и с того, и с другого. Можно горячо
протестовать, напр., против такого изложения материала, какое – для
узбекского (не русского, а для узбекского!) языка мы найдем хотя бы, в
учебнике узбекского языка Граматовича, где автор учебника (или
преподаватель) стремится к тому, чтобы на первых уроках избежать хотя бы
одной глагольной формы. Чтобы говорить, учащийся должен иметь дело с
фразой. А для фразы обычно необходимы и существительное, и глагол».
Соответственно в грамматике должны выделяться те моменты, без которых
невозможна правильная речь на языке, которые, так сказать, формируют
«порождающий механизм» речи; усвоение понятий типа склонения,
грамматического рода и основного значения падежа «в сто раз важнее, чем
заучивание десятка таблиц суффиксов». Здесь Поливанов в известной мере
подходит к разграничению «активной» и «пассивной» грамматики, предложенному
Л. В. Щербой.
Нет необходимости в наше время особенно подчеркивать «принципиальное
различие между звуком (звуком языка, или звукопредставлением=фонемой) и
буквой соответствующей письменности». Однако в те годы, когда работал
Поливанов, это было еще весьма животрепещущей проблемой. Это относится и к
последовательному противопоставлению им двух форм существования звука в
| |  скачать работу |
Лингвистическое наследие Е. Д. Поливанова |
