Главная    Почта    Новости    Каталог    Одноклассники    Погода    Работа    Игры     Рефераты     Карты
  
по Казнету new!
по каталогу
в рефератах

Музей Черноморского флота в г.Севастополе

ия местные, но по образцам, данным
культурными центрами Поволжья. Таким образом, Крымская орда явилась готовой
к усвоению мусульманской культуры Стамбула, и ханы, в качестве передового
вассала Турецкой империи, спешили перенимать обстановку султана, и так как
постройки всегда делались легкими, как и в самом Стамбуле, то во дворце
производились, видимо, постоянные переделки, и от старого оставались
нередко только отдельные палаты, сложенные из камня, подобно Дивану, и
части, подобные воротам, фонтанам и т.д. Когда войска Миниха взяли
Бахчисарай, адъютант Манштейн, оставивший записки, видел еще во дворце
смесь старого с новым, татарского с турецким и восточного с европейским.
                                    [pic]
Вот как описывает он приемную залу "Старого дворца", с мраморным полом:
"потолок этой залы расписан голубым цветом с золотом, со столярными
мозаическими украшениями. Зала делилась на две половины: правая
представляла как бы альковы и была на одну ступень выше против левой
половины; во всю ширину залы, на 4 фута выше ее пола, шла открытая галерея,
шириной в сажень: она была устроена для удобства татарских вельмож, когда
они справляли здесь байрам. Стены залы были вместо ковров выложены
разноцветным фаянсом; сама зала освещалась окнами в два ряда: в верхнем
ряду стекла были разноцветные" и пр. Что видел адъютант Миниха:
обыкновенную арабскую залу с альковами или своеобразную палату предводителя
кочевой орды, пиршественного терема, в котором для вождя и его товарищей
устраивался особый помост? Тот же очевидец рассказывает и о других палатах
дворца, с бассейнами и фонтанами, о гареме, о женской бане с глубоким
бассейном, о теплой бане со сводами, особо о большой ханской бане,
конюшнях, разных беседках и т.д.
По словам Манштейна, дворец был обращен в пепел, но нельзя не видеть в этом
слове преувеличения: по всей вероятности, много построек пропало, многие не
были возобновлены ханом Крым-Гиреем, но текст надписи в его золотом
кабинете ясно указывает, что левая часть дворца от ворот осталась старой, и
вновь построена им только часть помещений с краю на правой стороне.
Последний хан Шагин, покидая Крым, увез с собой все, что можно было взять
или ободрать: куски карнизов, шкапов, потолков, дверей, фонтанов, панелей и
фаянсовых облицовок. Разыскать эту рухлядь для того, чтобы воспользоваться
ее орнаментальными формами – дело несбыточное. С 1784 по 1787 год дворец
подвергся капитальной переделке, и хотя де-Рибас старался соединить
"азиатский" характер с европейскими требованиями, но французская мода,
видимо, действовала сильнее. От 1798 года дошли до нас план и снимки
фасадов дворца, исполненные англичанином Гестом (Hastie, William), в
атласе, хранящемся в Публичной Библиотеке (Отд. рукоп., л. F, отд. XIII, №
6). На этом плане находим уже флигеля по сторонам ворот, фасад дворца,
протянутого по линии двора, и все постройки для приема Екатерины,
отвечающие тому, что видим ныне, но здесь имеется план гарема, не
существующего с 1818 года, и особенно части, называемой у Геста также
"Старым дворцом", по близости больших бань. Все это было окончательно
снесено истребительным ремонтом 1820-х годов.
Дело с ремонтом началось еще в 1818 году, но два года прошли незаметно в
пререканиях по вопросу о том, кто составляет план и смету: Новороссийский
генерал-губернатор, Таврический губернатор или Строительный Комитет
Министерства Внутренних Дел; в 1820 г. споры прервались, и дело было
поручено одному архитектору Колодину. Тот, прежде всего, поспешил составить
"описание найденных в натуре ветхостей азиатскому в Бахчисарае дворцу":
дворец будто бы совсем изветшал, комнаты были без полов, все деревянное
потлело, стены падали, потолки и полы требовали перекладки. По смете, на
необходимые исправления требовалось 126.000 руб., на полную переделку –
200.000. Между тем ни Пушкин, ни Муравьев не говорят о подобном разрушении
дворца: Муравьев говорит только об "упадке" гарема; великий поэт выразил
все свои впечатления в двух-трех стихах, но это – живая картина "тихо и
уныло" "дремлющего в забвении дворца":
Еще поныне дышит нега

В пустых покоях и садах;

Играют воды, рдеют розы,

И вьются виноградны лозы,

И злато блещет на стенах.

Я видел ветхие решетки...
Очевидно, что архитектор взглянул на этот "упадок" по-своему,
приблизительно в том роде, как если бы он был известный портной Петрович, а
дворец был – предъявленная ему шинель Акакия Акакиевича. Комитет стоял
также за "полную переделку" дворца, "дабы придать дворцу вид достойного
памятника", но полагал, что флигеля, малый гарем, персидский дворец и
старый дворец – "не замечательны" ни по наружности, ни отделкой и могут
быть опасны в пожарном отношении, а коль скоро их снести, то потребуется не
более 161 тысячи.
Невежество и злая воля преуспели: уже в 1822 году Колодин доносил об
"успешном" окончании разборки старого дворца, персидского дворца и гарема;
на месте их ставились беседки с фонтанами и возводились новые постройки.
Вся живописная работа была произведена унтер-офицером Дорофеевым "по
азиатскому вкусу искусным художеством, с прочностью и приличной красотой",
а столярная поручена была мастеру Кладо, который "привел ее вновь в
первобытное состояние".
Слухи о невежественной перестройке дошли до М.С. Воронцова, и он прислал в
1823 году в Бахчисарай адъютанта с архитектором, которые и донесли
губернатору, что: "воля Государя Императора, дабы дворец был выстроен в
арабском вкусе, не исполнена, ибо многие части оного совершенно по
европейской архитектуре сооружаются; многие материалы дурны, украшения
некрасивы и не в восточном вкусе; счеты ведены небрежно, записи
неправильны, а между тем, уж истрачено до 70 тысяч рублей" и т.д. Работы
были приостановлены, и назначена следственная комиссия. Но Колодин
отзывался, что делал по словесным приказаниям Таврического губернатора, и в
результате получилось только Дело на 430 листах и заключение Комиссии,
весьма двусмысленного свойства, подметившее лишь разные тонкости и мелочи,
в роде того, что Колодин упустил "снять вид живописи, которая в покоях
находилась", и заменил ее, по произволу живописца, и т.п. Дело же в том,
что от ассигнованной суммы захватили половину, около 90 тысяч, которые и
спешили израсходовать, поручив архитектору Эльсону "окончить реставрацию".
В 1825 г. Бахчисарай посетил Император Александр I, работы шли уже около
года, но протянулись на шесть лет, – до 31 мая 1831 года. Времени на
внимательное обсуждение того, что надо было делать, было довольно, но
вопросы эти не приходили в голову. Вся художественная сторона дела
ограничивалась китайскими крышами, каминами, высокими трубами, цветными
стеклами, фонтанами. Не выше стояла и техническая сторона: перед самой
сдачей работ в 1830 году начали ремонт повреждений "от сырой земли,
морозов, многосложности углов, куда не проникают солнечные лучи". И,
действительно, дворец, состоящий в большинстве из фахверковых построек, с
обшивкой тесом, алебастровой облицовкой, нуждается в постоянной починке,
или вызывает, скорее, переделку, чем европейский ремонт. Разнообразие
построек, обилие легких декоративных частей, азиатское равнодушие к
вопросам об уборке снега, о стоке воды, все основные свойства кочевого
стана повторились и в Бахчисарае.
Уже в 1837 г. дворец вновь “был исправляем” к царскому приезду, а в 1845 г.
– к приезду Великого Князя Константина Николаевича. Ремонт 60-х годов
окончательно испортил оригинальный памятник ярмарочной размалевкой стен,
дверей, карнизов, в последние же годы упадок многих частей здания пошел еще
быстрее. Спрашивается: что следует делать, чтобы не допустить превращения
дворца в развалины?
Прежде всего, следует проникнуться убеждением, что ханский дворец
Бахчисарая и прочие памятники Крымской орды (мечети и тюрбе в Салачике и
пр.) имеют несомненное историческое значение и должны сохраняться как
незабвенные свидетели вековой борьбы русского народа и славного одоления.
Весь Бахчисарай составляет собой один исторический памятник, дающий
глубокое поучение. Напротив того, художественное значение дворца, как он
есть, весьма невысоко и не может заслуживать особых жертв государственных
средств на его поддержание. Дворец никогда не был цельным монументальным
зданием и, кроме отдельных показных палат из камня, с каменными полами,
всегда представлял ряд легких, в европейском смысле, построек, весьма
живописных и декоративных, но наскоро и небрежно сделанных. Фахверковые
стены легки, дешевы, сухи, допускают тонкую разделку – живописную, лепную,
столярную, устройство внутренних шкафов, панелей, фонтанов, но крайне
непрочны и рассчитаны у восточного властителя на его лишь время.
Поддерживая и возобновляя такую постройку со вниманием и по частям, можно
сохранить здание сотни лет, но нельзя предпринимать сплошную реставрацию,
какая сделана в Альгамбре или Альказаре. И там посетитель с негодованием
видит резкую и пеструю размалевку среди тонких полутонов старины, а в
Бахчисарае такая реставрация еще более изуродует памятник. Далее многие
части дворца, особенно от прошлого столетия, выполнены были уже при ханах в
базарном стамбульском вкусе, и на самом Востоке не составляют никакой
редкости, а потому, действительно, не заслуживают серьезной переделки.
Всякая старина и все ее памятники имеют также и свою отличительную
ценность: таких мраморных надгробий, какими наполнено кладбище при мечети,
можно насчитать тысячи на Балканском полуострове и в Малой Азии. Но эти
надгробия находятся у нас, на Русской земле, и из них составляется
исторический памятник, который хранить – обязательно для всякого
исторического народа. Конечно, заниматься вопросом о полной реставраци
Бахчисарайского
1234
скачать работу

Музей Черноморского флота в г.Севастополе

 

Отправка СМС бесплатно

На правах рекламы


ZERO.kz
 
Модератор сайта RESURS.KZ