Немецкий менталитет и происхождение двух мировых войн (Райнер Бендик)
ения этой идеи. Карта Европы,
озаглавленная "военный лагерь вокруг Германии"25, демонстрировала
послевоенную систему союзов и указывала предполагаемую силу армий
европейских соседей, создавая, таким образом, впечатление окруженности
Германии несметными полчищами. На другой иллюстрации европейские страны
были обозначены в виде солдат в военной форме своих стран. Размер фигур
соответствовал численности армий, и они были сгруппированы по блокам времен
мировой войны - Антанта против Центральных держав. Смысл этой картинки был
абсолютно ясным: Германии по-прежнему угрожает "вражеское окружение".
Немецкий взгляд на историю, сложившийся на основе опыта мировой войны,
находил свое убедительное в глазах немецкого народа подтверждение в связи с
условиями Версальского мирного договора. Это, в свою очередь, привело к
требованию изменить статус-кво в Европе. Географические, исторические,
этнографические карты стали важной частью пропаганды ревизионизма. Новая
прусская программа 1925 г. продолжала эту линию. Что касается преподавания
истории, то в нем содержалось требование, чтобы "у учеников возникли
сочувствие к немецкому населению на отторгнутых территориях за рубежом, а
также и к судьбе немецкой Австрии". Периодические издания по географии
заявляли, что "истерзанные восточные границы должны быть в той или иной
степени залатаны", в них подчеркивалось, что "Локарнского договора для
Востока не будет!".
В это же время в школьных атласах появились карты, широко
распространявшиеся печатными изданиями пангерманцев во время мировой войны.
В 1930 г. на карте "Мировая война" была показана линия фронта и особенно
тот рубеж, до которого продвинулись немецкие войска на Востоке, и тут же за
ней следовала карта "Немецкое население и территории культурного влияния в
Центральной и Восточной Европе"35. Вся площадь бывшей Габсбургской монархии
была покрыта двойной красной штриховкой как "территории, находившиеся под
властью Германии в течение сотен лет. Чешская часть Чехословакии была
обозначена как "Область немецкой культуры". Польша, Прибалтика, Румыния и
Россия вплоть до линии от Ладожского озера цо устья Днепра были
заштрихованы красным как территория распространения германского праязыка на
Восток". Эта линия в той или иной степени соотносилась с наибольшим
продвижением немецких войск, показанным на карте мира ранее. Таким образом,
эта вызывающе красная штриховка должна была означать, что в 1918 г.
немецкая армия достигла на Востоке границ естественного немецкого влияния в
Европе. Эта карта полностью совпала с теми, с помощью которых пангерманцы в
1917 г, старались оправдать немецкую экспансию на Восток. В историческом
атласе, опубликованном Бернардом Кумштеллером в 1938 г., та же карта была
помещена под заголовком "Немецкое население и территории его культурного
влияния в Центральной Европе". Дидактические рекомендации требовали
специально подчеркивать несовпадение границ рейха и населения, заставлять
учеников сравнивать границы по Брест-Литовскому договору и этнографической
карте. То, что в период до 1933 г. только рекомендовалось, позднее перешло
в разряд неукоснительных требований. Очевидно, что цели, которые национал-
социалисты закладывали в школьные уроки, не были чем-то новым. Напротив,
они позаимствовали военные устремления у пангерманцев, которые были
отражены в школьных атласах на протяжении всей Веймарской республики.
Политика экспансии, осуществляемая национал-социалистами, - аншлюс
Австрии, разгром Чехословакии и даже "кампании" против Польши и Франции,
как и война против Советского Союза, воплотила в жизнь те требования,
которые были изложены в школьных учебниках 1920-х годов. Помимо всего
прочего, оправдание первой мировой войны породило настроения, прославляющие
войну как таковую. В этом смысле, однако, школьные учебники времен
Веймарской Германии совершенно очевидно отличаются от учебников Третьего
рейха. В то время как учебники до 1933 г., когда писали о войне, делали
упор на ее ужасах, учебники после 1933 г. трактовали их в социал-
дарвинистском духе - как оздоровляющий процесс селекции. В новых учебниках
констатировалось, что при современных методах военных действий, особенно
таких, как операции под Верденом и на Сомме, "слабый" человек был уничтожен
и родился "новый человек". "Требования, предъявляемые современной войной к
физическим, но кроме того и к моральным качествам бойцов, были
сверхчеловеческими; обычный человек не мог достичь такого уровня. Он должен
был стать другим, более великим. Он должен был превзойти самого себя и
стать героем
Товарищество, справедливое благородство и искреннее национальное
единение возникли именно во время этой войны. "Здесь выкованы люди, которые
однажды построят новую Германию", - заявил Бернард Кумштеллер, имея в виду
битву на Сомме. Солдаты на фронте, по его мнению, были первыми национал-
социалистами, стремившимися создать новую империю. "Когда солдат на фронте
говорил о Германии, он имел в виду не ту Германию, которую он оставил
позади, но Германию еще не созданную, которая лишь брезжила - такую, как
Третий рейх", — утверждалось в учебнике. Обращаясь к опыту современной
войны, школьные учебники национал-социалистического толка объявляли
довоенные правила анахронизмом: "Старая империя
буржуазии закончила свое существование... На смену ей пришла новая империя
солдат, сражающихся на фронте, империя, которая знает лишь риск и жертву,
готовность умереть и верность, кровное братство и преданность. Только она
единственная и являлась настоящей Германией".
Несмотря на весь свой радикализм, подобные взгляды не были чем-то новым.
Они вобрали в себя ожидания времен первой мировой войны. Надежды на "новую
национальную основу Германской империи" и общее весьма уважительное
отношение к войне, принятое в то время, просто были еще более
радикализированы национал-социалистами. Они рассматривали первую мировую
войну как час рождения нового движения. Война больше не представлялась
каким-то страшным исключением во взаимоотношениях между государствами,
через которое нужно было пройти, она рассматривалась как исцеляющий
процесс, который сметает всякое упадничество. В этом смысле освоение опыта
первой мировой войны сыграло исключительно важную роль в подготовке
национал-социалистов к их собственной войне - второй мировой. В разгар этой
новой войны значение и смысл предыдущей все еще подчеркивались и
превозносились. В ноябре 1943 г., согласно требованиям школьной программы,
первая мировая война должна была трактоваться как "прорыв к новому
национальному и социальному порядку" и "дух солдат на фронте - как начало
внутренней трансформации.
Первая мировая война ознаменовала собой глубокий разрыв в истории
немецкого народа. С нее начались изменения в сознании, которые выразились
во всеобщей девальвации ценности мира и в особо уважительном отношении к
войне как таковой. Условия Версальского мирного договора укрепили среди
населения убеждение в правильности взглядов, которые укоренились в годы
войны. Требования пересмотра договора обозначили возврат к
экспансионистским устремлениям времен войны, сохраняя и даже взвинчивая их
в мирное время. При таких обстоятельствах субъективное освоение опыта
первой мировой войны не привело к отрицанию войны. Наоборот, национал-
социалисты создали ее идеализированный облик в виде процесса отбора,
который несет в себе спасение, и как катализатора вызревания национал-
социалистических ценностей, призванных восторжествовать над послевоенными
порядками. Таким образом, для немцев дорога ко второй мировой войне была
той стезей, по которой они шли начиная с первой мировой. Это способствовало
распространению ожиданий и моделей поведения, так и не изжитых полностью
вплоть до окончательного разгрома германского рейха в 1945 г.
| |  скачать работу |
Немецкий менталитет и происхождение двух мировых войн (Райнер Бендик) |
