Обряды и обычаи славян на Руси в XIII-XIX вв.
м доме. В то же время
сваха осыпала свадебных бояр и гостей, то есть бросала в толпу их горстями
все, что было на осыпале,— серебряные деньги, хмель, куски материи и
прочее, и всяк на лету хватал, что успевал схватить.
Между тем подавали другую яству, за ней. подавали третью: как только она
появлялась на столе, сваха подходила к родителям невесты и просила
благословения — везти молодых к венцу.
Благослови Бог! — отвечали те. Все вставали. Родители брали по образу,
обыкновенно в окладах с драгоценными украшениями. Подле них становился
священник. Новобрачные кланялись и принимали благословение. Отец и мать
разменивали их кольцами и, взяв дочь за руку, отдавали ее жениху, взаимно
кланяясь друг другу.
Наконец отец брал плеть и ударял ею свою дочь, говоря: «По этим ударам
ты, дочь, знаешь своего отца; теперь эта власть переходит в другие руки;
вместо меня за ослушание тебя будет бить твой муж!» С этими словами плеть
была передаваема жениху, который, принимая ее, так говаривал: «Принимаю как
подарок, но думаю, что в ней нужды иметь не буду» — и затыкал плеть за
кушак.
В продолжение этого обряда караванщики и свечники выходили. За ними
выступали свадебные гости. Устилался путь кусками материи, и новобрачные
шли по этим кускам к дверям. Женихова и невестина свахи вели невесту за
руки, все еще закрытую. Тысяцкий устраивал порядок шествия. Между тем те,
которые держали сорок соболей, взятых с места, где сидели новобрачные,
клали их на то же место, а скатерть, на которой резали перепечу и сыр,
складывали и отдавали ключнику.
1.4 Похороны.
Много остатков от былой жизни народов рассеяно по белому свету: в полях,
лесах, озерах, реках; но лучше всего объясняют старину древние могилы.
Хороня покойника, люди всегда думали, что отправляют его на новое житье,
подобно настоящему, но гораздо худшее. Поэтому снаряжали покойника в лучшее
убранство и клали с ним в могилу все, что ему нужно было и при жизни, да по
временам приносили ему на могилу покормку. У наших сибирских инородцев до
последних времен это делалось и, может быть, еще делается.
Поэтому вещи, находимые в могилах при костях, всего менее могут быть
объясняемы случайностью и нередко самим положением своим около костей дают
нам возможность уяснить их значение и употребление. Кроме того, здесь можно
наблюдать различные способы погребения людей, разные обычаи и тем еще более
определять житье-бытье того народа, который оставил по себе эти могилы.
Наконец, самые кости людей, погребенных в могилах, при сличении их с
костями известных уже пород людских, могут указать нам, какому именно
племени людскому принадлежат те или другие могилы.
Похороны в глубокой древности различались от похорон последнего времени.
Так, например, в памяти народов Кавказа, как у осетин, армян, курдов,
персиян и других, умерших или подвешивали к деревьям на подмостках, плотно
укутав покойного, или клали его на вершины деревьев высоко от земли. У
арийских народов было в обычае спускать трупы на лодках или на плотике по
воде. Память об этом способе сохранилась у руссов, нормандских немцев при
похоронах, которые описали очевидцы. Покойника сжигали в лодке, и даже в
словах тех народов нашего арийского племени, с которым наши предки
составляли один народ, один язык, «новь, навье», то есть могила, гроб
происходит от древнеитальянского navis — лодка, судно, или от греческого
нао (naca) — теку, нео (nea) — плаваю. То отсюда берется понятие о
похоронах в лодке трупа, который когда-то плыл.
«В новье глядеть» прежде значило глядеть в могилу, быть на волос от смерти.
В Малороссии русалок называют мовки или новки, слово, означающее
покойничков, пущенных по воде.
Наконец, самая форма так называемых колод, или гробов, близко похожа на
лодку.
У древних родственных нам народов воспоминание о погребении такого рода
хранилось на их памятниках, где изображалась лодка или выкладывали ее из
камня.
В зимнее время те же племена, зашедшие на север, не могли по воде
спускать покойников, а потому и обычай стал другой, там запрягали в сани
неосвоенных коней или оленей и, положив на них лодку с покойником или
просто покойника, спроваживали его таким образом в неизвестную даль, в
неизвестную новую жизнь.
Память о похоронах такого рода сохранилась до позднейшего времени в
древних наших обрядах при похоронах и в народных сказаниях о ночных
разъездах мертвецов-колдунов и также один рисунок в рукописном (XIV в.)
описании жития св. Бориса и Глеба. По указанию этой рукописи, мощи святого
Глеба везут из Вышегорода в Киев на санях. Тело св. равноапостольного
Владимира сын его, Святополк, кладет в сани. Киевский летописец, говоря о
поучении, какое писал своим детям Владимир Мономах, замечает, что он писал
его, сидя в санях, то есть перед смертью, на смертном одре.
Когда человек испускал дыхание, в старину ставили на окне чашу со святой
водой и мису с мукой или кашей (кутьей). Это был какой-то остаток
язычества, существовавший также у татар. Мертвеца обмывали теплой водой,
надевали чистую сорочку и завертывали в белое покрывало, или саван, обували
в сапоги или башмаки, на голову ему надевали корону. Толпы знакомых и
соседей посещали покойника, причем дом оглашался плачем с причитаниями
разного характера, выражающими сожаление и скорбь. Затем посылали за
духовенством и с посланным священнику препровождали водки, меда и пива.
Когда мертвеца клали в гроб, то по какому-то поверью клали ему в рот
несколько мелких монет, как будто для издержек в дальней дороге на тот
свет, а к гробу привешивали кафтан покойника.
Летом русские хоронили очень скоро, в течение суток; а если по какому-либо
случаю погребение откладывалось, то труп, во избежание зловония, относили в
погреб. Мертвеца выносили из дома, покрытым покровом или шубой и непременно
на руках; если мертвец был монашеского звания, то несли его монахи или
монахини.
Для большей церемонии богатые и знатные нанимали плакальщиц, которые шли
по бокам и впереди похоронного шествия с распущенными волосами и нарочно
искаженными лицами. Они кривлялись и вопили, громко вскрикивали и
заливались в причитаниях. Все сопровождавшие гроб шли с зажженными свечами,
обвязав платком головы.
Когда гроб следовало опустить в могилу, то открывали гроб и все
прощались. Жена, или близкий родственник, должна была плакать и
причитывать, а плакальщицы всем хором тоже вторить, причитывая. Священник
давал в руки покойника отпустительную грамоту; после опущения гроба в
могилу все целовали образа, потом ели кутью, непременно каждый в три
приема, начиная с ближайших родственников.
Зимой не спешили хоронить и ставили покойников в церковь, где
духовенство служило каждодневно литургию и панихиды, и на восьмой день
предавали тело земле.
Для людей бедных было чрезвычайно дорого рыть могилу зимой; поэтому
мертвецов ставили в усыпальницы или притворы при колокольнях и там держали
до весны.
Весной семейства разбирали своих мертвецов и хоронили на кладбищах.
Должность гробокопателей исполняли особые лица за известную плату, как и
ныне могильщики.
Бедняки, которым не на что было похоронить, просили милостыню на
погребение, и никто в этой жертве не отказывал.
Для городских жителей кладбища отводились за городом; а в селах и деревнях
кладбища помещались при храмах.
Утопленников и удавленников не хоронили на кладбищах. Было убеждение,
что если где-нибудь похоронить утопленника или удавленника, то за это весь
край постигнет бедствие; на этом основании в старину народ, приведенный в
волнение несчастьем, как например: неурожаем, мором, эпидемией, выгребал
мертвецов из могилы.
Но вообще умерших внезапно на улице, убитых в дороге хоронили в убогом
доме. Убогие дома были не только в Москве, но и в других городах. В них
также хоронили отверженных, которых считали не достойными кладбищ, воров,
разбойников, казненных; между тем как самоубийц хоронили в поле или в лесу.
Царское погребение совершалось через шесть недель после смерти, и тело
ставилось в домовой церкви в гробу. Крестовые дьяки денно и нощно читали
над ним псалтырь и попеременно дневали бояре, окольничие, стольники над
усопшим. Между тем по всему государству посылались гонцы, которые во все
монастыри и церкви возили деньги для служения панихид; в праздники при
служении панихиды ставили кутью. Эти панихиды служились шесть недель каждый
день, исключая воскресенье. В сороковой день кончины совершалось погребение
царственной особы. Отовсюду стекались в Москву духовные власти,
архимандриты и игумены. В погребальной процессии впереди шло духовенство;
наблюдалось, чтобы важнейшие особы, архиереи и патриархи, шли сзади
духовенства, за духовными следовали светские сановники, бояре и окольничьи,
за ними — царское семейство, а за ним боярыни. Множество народа толпилось
за гробом, без чинов и различного достоинства. Прощание перед опусканием в
могилу не было. Опустив тело в могилу, не засыпали гроба землей, а
закрывали каменной доской. Пышность и издержки на погребение соразмерялись
с значением усопшей особы, так что погребение царя производилось
великолепнее, чем царевичей, а погребение царевичей великолепнее погребения
царевен.
Вообще у всех классов 40-й день после смерти определялся на поминовение.
Семейные нанимали духовных лиц читать псалтырь по усопшим. Чтение это у
иных происходи
| |  скачать работу |
Обряды и обычаи славян на Руси в XIII-XIX вв. |
