Опричнина
ьный устав, сам с царевичами по утрам
лазил на колокольню звонить к заутрене, в церкви читал и пел на клиросе и
клал такие земные поклоны, что со лба его не сходили кровоподтеки. После
обедни за трапезой, когда веселая братия объедалась и опивалась, царь за
аналоем читал поучения отцов церкви о посте и воздержании, потом одиноко
обедал сам, после обеда любил говорить о законе, дремал или шел в застенок
присутствовать при пытки заподозренных.
Опричнина и земщина.
Опричнина при первом взгляде на нее, особенно при таком поведении царя,
представляется учреждением, лишенным всякого политического смысла. В самом
деле, объявив в послании всех бояр изменниками и расхитителями земли, царь
оставил управление землей в руках этих изменников и хищников. Но и у
опричнины был свой смысл, хотя и довольно печальный. В ней надо различать
территорию и цель. Слово опричнина в 16 веке было уже устарелым термином,
который тогдашняя московская летопись перевела выражением особный двор. Не
царь Иван выдумал это слово, заимствованное из старого удельного языка. В
удельное время так назывались особые выделенные владения, преимущественно
те, которые отдавались в полную собственность княгиням-вдовам, в отличие от
данных в пожизненное пользование, от прожитков. Опричнина царя Ивана была
дворцовое хозяйственно-административное учреждение, заведовавшее землями,
отведенными на содержание данного двора. Подобное учреждение возникло у нас
позднее, в конце 18 века, когда император Павел законом 5 апреля 1797 г. об
императорской фамилии выделил «из государственных владений особые
недвижимые имения» в количестве свыше 460 тысяч душ крестьян мужского пола,
состоявшие «в государственном исчислении под наименованием дворцовых
волостей и деревень» и получившее название удельных. Разница была лишь в
том, что опричнина с дальнейшими присоединениями захватила чуть не половину
всего государства, тогда как в удельное ведомство императора Павла вошла
лишь 1/38 тогдашнего населения империи. Сам царь Иван смотрел на
учрежденную им опричнину, как на свое частное владение, на особый двор или
удел, который он выделил из состава государства; он предназначал после себя
земщину старшему своему сыну как царю, а опричнину – младшему, как
удельному князю. Есть известие, что во главе земщины поставлен был крещеный
татарин, пленный казанский царь Едигер-Семеон. Позднее, в 1574 г., царь
Иван венчал на царство другого татарина, касимовского хана Саина-Булата, -
в крещении Симеона Бекбулатовича, дав ему титул государя великого князя
всея Руси. Переводя этот титул на наш язык, можно сказать, что Иван
назначал того и другого Симеона председателями думы земских бояр. Симеон
Бекбулатович правил царством два года, потом его сослали в Тверь. Все
правительственные указы писались от имени этого Симеона как настоящего
всероссийского царя, а сам Иван довольствовался скромным титулом государя
князя, даже не великого, а просто князя московского, не всея Руси, ездил к
Симеону на поклон, как простой боярин, и в челобитных своих к Симеону
величал себя князем московским Иванцом Васильевым, который бьет челом «с
своими детишками», с царевичами. Можно думать, что здесь не все –
политический маскарад. Царь Иван противопоставлял себя как князя
московского удельного государю всея Руси, стоявшему во главе земщины;
выставляя себя особым, опричным князем московским, Иван как будто
признавал, что вся остальная Русская земля составляла ведомство совета,
состоявшего из потомков ее бывших властителей, князей великих и удельных,
из которых состояло высшее московское боярство, заседавшее в земской думе.
После Иван переименовал опричнину во двор, бояр и служилых людей, опричных
в бояр и служилых людей дворовых. У царя в опричнине была своя дума, «свои
бояре»; опричной областью управляли особые приказы, однородные со старыми
земскими. Дела общегосударственные, как бы сказать имперские, вела с
докладом царю земская дума. Но иные вопросы царь приказывал обсуждать всем
боярам, земским и опричным, и «бояре обои» ставили общее решение.
Назначение опричнины.
Но, спрашивается, зачем понадобилась эта реставрация или эта пародия удела?
Учреждению с такой обветшалой формой и с таким архаичным названием царь
указал небывалую дотоле задачу: опричнина получила значение политического
убежища, куда хотел укрыться царь от своего крамольного боярства. Мысль,
что он должен бежать от своих бояр, постепенно овладевала его умом, стала
его безотвязной думой. В духовной своей, написанной около1572 г., царь
пресерьезно изображает себя изгнанником, скитальцем. Здесь он пишет: «По
множеству беззаконий моих распростерся на меня гнев божий, изгнан я боярами
ради их самовольства из своего достояния и скитаюсь по странам». Ему
приписывали серьезное намерение бежать в Англию. Итак, опричнина явилась
учреждением, которое должно было ограждать личную безопасность царя. Ей
указана была политическая цель, для которой не было особого учреждения в
существовавшем московском государственном устройстве. Цель эта состояла в
том, чтобы истребить крамолу, гнездившуюся в Русской земле, преимущественно
в боярской среде. Опричнина получила назначение высшей полиции по делам
государственной измены. Отряд в тысячу человек, зачисленный в опричнину и
потом увеличенный до 6 тысяч, становился корпусом дозорщиков внутренней
крамолы. Малюта Скуратов, т. е. Григорий Яковлевич Плещеев-Бельский, родич
св. митрополита Алексия, был как бы шефом этого корпуса, а царь выпросил
себе у духовенства, бояр и всей земли полицейскую диктатуру для борьбы с
этой крамолой. Как специальный полицейский отряд опричнина получила особый
мундир: у опричника были привязаны к седлу собачья голова и метла – это
были знаки его должности, состоявшей в том, чтобы выслеживать, вынюхивать и
выметать измену и грызть государевых злодеев-крамольников. Опричник ездил
весь в черном с головы до ног, на вороном коне в черной же сбруе, потому
современники прозвали опричнину «тьмой кромешной», говорили о ней: «яко
нощь, темна». Это был какой-то орден отшельников, подобно инокам от земли
отрекшихся и с землей боровшихся, как иноки борются с соблазнами мира.
Самый прием в опричную дружину обставлен был не то конспиративной
торжественностью. Князь Курбский в своей Истории царя Ивана пишет, что царь
со всей Русской земли собрал себе «человеков, скверных и всякими злостьями
исполненных», и обязал их страшными клятвами не знаться не только с
друзьями и братьями, но и с родителями, а служить единственно ему и на этом
заставлял их целовать крест. Припомним при этом, что я сказал о
монастырском чине жизни, какой установил Иван в слободе для своей избранной
опричной братии.
Противоречие в строе государства.
Таково было происхождение и назначение опричнины. Но, объяснив ее
происхождение и назначение, все-таки довольно трудно понять ее политический
смысл. Легко видеть, как и для чего она возникла, но трудно уяснить себе,
как могла она возникнуть, как могла прийти царю самая мысль о таком
учреждении. Ведь опричнина не отвечала на политический вопрос, стоявший
тогда на очереди, не устраняла затруднения, которым была вызвана.
Затруднение создавалось столкновениями, какие возникали между государем и
боярством. Источником этих столкновений были не противоречивые политические
стремление обеих государственных сил, а одно противоречие в самом
политическом строе Московского государства. Государь и боярство не
расходились друг с другом непримиримо в своих политических идеалах, в
планах государственного порядка, а только натолкнулись на одну
несообразность в установившемся уже государственным порядком, с которой не
знали что делать, Что такое было на самом деле Московское государство в XVI
в.? Эта была абсолютная монархия, но с аристократическим управлением, т. е.
правительственным персоналом. Не было политического законодательства,
которое определяло бы границы верховной власти, но был правительственный
класс с аристократической организацией, которую признавала сама власть. Эта
власть росла вместе, одновременно и даже об руку с другой политической
силой, ее стеснявшей. Таким образом, характер этой власти не соответствовал
свойству правительственных орудий, посредством которых она должна была
действовать. Бояре возомнили себя властными советниками Государя всея Руси
в то самое время, когда этот государь, оставаясь верным воззрению удельного
вотчинника, согласно с древнерусским правом пожаловал их, как дворовых слуг
своих, в звание холопов государевых. Обе стороны очутились в таком
неестественном отношении друг к другу, которого они, кажется, не замечали,
пока оно складывалось, и с которым не знали что делать, когда его заметили.
Тогда обе стороны почувствовали себя в неловком положении и не знали, как
из него выйти. Ни боярство не умело устроиться и устроить государственный
порядок без государевой власти, к какой оно привыкло, ни государь не знал,
как без боярского содействия управиться со своим царством в его новых
пределах. Обе стороны не могли ужиться одна с другой, ни обойтись друг без
друга. Не умея не поладить, ни расстаться, они попытались разделиться -
жить рядом, но не вместе. Таким выходом из затруднительного положения и
была опричнина.
Бесцельность опричнины.
Во всяком случае, избирая тот или другой выход, предстояло действовать
против политического положения целого класса, а не против отдельных лиц.
Царь поступил прямо наоборот: заподозрив все боярство в измене, он бросился
на заподозренных, вырывая их поодиночке, но оставил класс во главе земского
управления; не имея возможности сокрушить неудобный для него
правительственный строй, он стал истреблять отдельных подозрительных или
ненавистных ему лиц. Опричники ставились не на мес
| |  скачать работу |
Опричнина |
