Педагогика сотрудничества
рна? Но именно
потому мы и называем Селестена Френе революционером (либо великим
экспериментатором): он превратил утопию в реальность. “После страшного
опыта фашизма, – писал Френе, – система подавления не должна иметь
защитников со стороны. А если снизить исторический пафос, то получится, что
Френе просто предложил детям невероятно увлекательную игру в школу, где
каждый волен сам устанавливать себе правила. (В этом он, впрочем, близок и
Штайнеру, и Монтессори.) Пожалуй, лишь одно условие игры следует соблюсти
всем: доверие к своему Профу, учителю. И это условие, к сведению учителей,
– игра не в одни ворота. Она рассчитана на полную взаимность. При этом в
ребенке поощряется уверенность, “что никто сегодня – ни учитель, ни
директор, ни академик – не знают всего, а то, что знают, – это не истина в
последней инстанции”.
Таким образом, школа Френе – школа, общедоступная для детей, но
элитная для учителей. Поэтому ее вполне можно назвать современной, но никак
не назовешь модной.
Педагогика сотрудничества предполагает, что дети открыто, доверчиво
относятся к взрослым – в школе и в семье. Для этого нужны не единые
требования, как принято говорить, а дружелюбные, товарищеские отношения с
детьми в семье.
Самая свободная типография
Общеизвестно, что, поскольку способности детей различны, не стоит
упорствовать в своих заблуждениях, считая, что можно искусственно
форсировать развитие способностей ребенка, достигая при этом больших
успехов, чем сама создавшая их природа. Согласно теории Селестена Френе,
следует проявить мудрость и поощрить в ребенке одиночку. С его собственными
желаниями! Ключом к одиночке, по мнению Френе, становятся мастерские.
Не ошибемся, если скажем, что именно мастерские помогают ребенку
осознать самого себя. Но будем еще точнее, заявив, что именно благодаря
работе в мастерских ребенок, покинув школьный приют, никогда не сделает
ошибочного шага в сторону немилой профессии. В этом тезисе – прозорливость
и практичность Френе-философа.
Система мастерских Селестена Френе изменяется на протяжении многих
лет, подстраиваясь под каждое новое поколение школьников. Тем не менее к
середине девяностых годов школьные ателье во многом сохранили первозданную
френевскую классичность. Среди них по-прежнему главные – мастерские
столярного дела, домоводства и кулинарии, танца и музыки, механики и
печатного дела. При школах, строго соблюдающих традиции истинных
френетистов, обязательно существует учебная типография, где ученики
самостоятельно предаются сочинениям первых полиграфических опусов.
Типография в школе Селестена Френе – первая ласточка, сообщающая
семилетке-несмышленышу о том, что именно труд превратил жителя зоосада в
человека разумного. Говоря о типографии и мастерских, френетисты просят
помнить, что этот краеугольный камень свободолюбивой философии Селестена
Френе напрямую связан с революционными идеями, по которым именно рабочий
класс становился гегемоном движения. Труд воспевался. Для его воспевания
требовался свободный печатный орган. Для печатного органа необходим был
печатный станок. Впрочем, в современной школе Селестена Френе примерно так
и обстоят дела на сегодняшний день. Как бы ни менялись времена, но слов о
том, что труд – это хорошо, а безделье – плохо, никто не отменял. И
поговорок о том, что без труда и рыбки из пруда не выловишь, никто не
переписывал. Ни либералы, ни консерваторы. Поэтому дети трудятся в
мастерских, поэтому они пишут про свой труд в так называемых свободных
текстах, которые потом публикуют в свободных журналах, которые печатают в
школьной типографии, которую построил Селестен Френе!
Поскольку способности детей различны, не стоит упорствовать в своих
заблуждениях, считая, что можно искусственно форсировать развитие ребенка,
достигая при этом больших успехов, чем сама создавшая их природа. Следует
проявить мудрость и поощрить в ребенке одиночку.
Новая жизнь начинается у нас на глазах
Мастерская “Новая жизнь” – примета времени. Нашего времени, про
которое не всегда удается сказать доброе слово. Времени, в сравнении с
которым и бурная эпоха современников Френе иногда выглядит армией
пластмассовых солдатиков. 30 процентов из балующихся наркотиками – нынче
подростки от 14 лет (Украина, к слову сказать, здесь впереди – у нас от
12). В семь лет ребенок вполне в курсе, что такое ЛСД, а что такое кокаин.
Все они смотрят ТВ!
С самого утра в “Новой жизни” 20 головок корпят над записью в
тетрадях. “Героин – самый сильный наркотик, – пишет Элиза. – Я видела по
телевизору, как показывали студента, которому специально не давали
наркотик. Мне показалось, что у него руки и ноги, как на веревочках. Они
все время дергаются”.
Рано им объяснять про ломку, резонно заявят взрослые. Рано – и у нас
от всего этого – мороз по коже. И имеем ли мы право забивать мозги этим
самым семилетним всей своей взрослой ересью? Спросим у них самих.
“Мы все время говорим о свободе, – рассуждает Поль, – а раз так, то
разве можно какому-то герои... героину свободу отнимать”.
Развести руками? Поставить многоточие? Оставить без комментариев?
Выбор за нами, взрослыми.
Свобода, свобода, свобода – семилетки из лионской школы постоянно,
каждый день, каждый урок под тем или иным соусом слышат это слово, постигая
и нащупывая малейшие его оттенки, смыслы, нюансы.
Только свободный человек, и это им предстоит зарубить на носу, может
идти вперед. Не ново. Но сколько нас, знающих про это назубок, топчется на
месте? А все почему? Не потому ли, что предмет “свобода” тоже нуждается в
практических занятиях? Мастерская “Новая жизнь” – это свобода не на словах.
В воскресные дни девочек из мастерской “Новая жизнь” ведут в частную
клинику “Клиши” смотреть на не родившихся еще детей. Их на цыпочках
запускают в кабинет ультразвуковой диагностики. Разговоры строго запрещены,
никто не имеет права беспокоить существо, которое прямо на глазах
набирается жизни. Монитор ультразвука направлен на оробевших девчонок,
которые не так давно сами пребывали в этой загадочной стихии околоплодных
вод. За ширмой от их широко раскрытых глаз скрыта будущая мать, тайна
внутреннего мира которой благодаря стараниям научно-технического прогресса
становится достоянием мира внешнего.
Сначала девочкам ничего не видно. Какая-то серая, неприятная муть. Как
в капле нечистой дождевой воды. Потом, когда глаза привыкают к ней,
становится очевидно, что там происходит некое движение – то есть собственно
жизнь. И вдруг появляется пятипалая ладошка, потом локоток. “А вот плечо, а
вот нога. Второе плечо”, – неторопливо рассказывает врач. Как это так
выходит: из серого небытия, из неказистого рассвета, из ничего, постепенно
обретая знакомые собственные контуры, возникает живое существо. Такое же, в
сущности, как и ты, но более волшебное.
“Я думаю, – пишет Вик в своем свободном тексте, – жаль, что так поздно
изобрели ультразвук. Иначе не было бы так много абортов. И моя мама
оставила бы своего первого ребенка”.
Лелеять детские фантазии – один из неоговоренных, но обязательных
смыслов, вкладываемых в заповедь-призыв Селестена Френе: “Дайте им
свободу”.
То есть не мешайте им понять, что они терпеть не могут на самом деле.
Мастерская, где главный материал – фантазия
Восьмилетний Жан из маленькой лионской школы никогда не возьмет в руки
молоток. Он напишет в школьном журнале: “Я терпеть не могу это чудище: это
железная голова на деревянной палке. От него пахнет смертью”. Допустим он
утрирует: и его одноклассник Поль пожимает плечами – они вместе пришли в
ремонтную мастерскую. Обоим невероятно нравился запах и вид стружки, обоим
слепили глаза новенькие, никелированные гаечки. А когда месье Леон сказал
им, что они через год смогут делать стулья для класса, то есть столярничать
напропалую, Жан и Поль просто-таки потеряли дар речи. Через месяц Жан сник.
Шум столярной мастерской начал вселять в него суеверный ужас, по ночам
ребенку снились чудища с железной головой.
– Ничего страшного, – рассуждает классная дама, двадцатидвухлетняя
мадемуазель Лена, – просто слишком впечатлительный ребенок. Слишком
фантазер. Молотком многие умеют махать, а вот что касается фантазий...
Их следует лелеять.
Лелеять детские фантазии – один из неоговоренных, но обязательных
смыслов, вкладываемых в заповедь-призыв Селестена Френе: “Дайте им
свободу”. То есть не мешайте им понять, что они терпеть не могут на самом
деле.
И помогите им понять, чего бы они хотели. Во всем остальном можете
ограничивать их свободу. Меньше ее уже не станет.
Жан, распрощавшись с молотком, ушел в школьные редакторы. И оказалось,
что это занятие как раз для него. Во-первых, он грамотнее, чем сверстники.
Во-вторых, умеет править, то есть точнее формулировать чужую мысль,
придавая ей законченность, но при этом не меняя смысла. Ценное качество для
будущего газетчика, не правда ли? Его, впрочем, пока не привлекает
журналистика. Вот если бы существовала
| |  скачать работу |
Педагогика сотрудничества |
