Первая научная революция. Гелиоцентрическая система мира(Концепции современного естествознания)
еского рационализма во главе с Карлом Поппером.
Поппер согласен с тем, что нормальная наука существует, но если Куну этот
феномен представляется как нормальный, то Поппер в работе "Нормальная наука
и ее опасности" (1970) рассматривает его как опасный для науки в целом.
В критике понимания Куном нормальной науки можно выделить два
направления. Во-первых, полное отрицание самого существования нормальной
науки. С этой точки зрения наука никогда бы не сдвинулась с места, если бы
основной деятельностью ученых была нормальная наука, как ее представляет
Кун. Сторонники этого направления в критике Куна полагают, что нормальной
науки, предполагающей только кумулятивное накопление знания, вообще не
существует; что из нормальной науки Куна не может вырасти революции.
"Нормальная наука" отождествляется с теоретическим застоем или стагнацией в
науке.
Второе направление в критике нормальной науки представлено К.Поппером.
Он признает существование нормальной науки, но вместе с тем принижает ее
роль. Нормальная наука Куна, как считает Поппер, представляет опасность для
самого существования науки. "Нормальный" ученый вызывает у Поппера чувство
жалости: он не привык к критическому мышлению. На самом деле, хотя ученый и
работает обычно в рамках какой-то теории, при желании он может в любой
момент выйти за эти рамки. Неверно, однако, на этом основании говорить об
истории науки как о непрерывной революции, к чему склоняется Поппер, и
принижать роль нормальной науки как периода эволюционного развития в науке.
Действительно, в понимании Куна "самая удивительная особенность
проблем нормальной науки ... состоит в том, что они в очень малой степени
ориентированы на крупные открытия, будь то открытие новых фактов или
создание новой теории". Ученые в русле нормальной науки не ставят себе цели
создания новых теорий, каких-то значительных качественных (революционных)
преобразований в своей научной дисциплине. Для них результат научного
исследования значителен уже потому, что он расширяет область применения
парадигмы и уточняет некоторые параметры. Такие результаты, особенно в
математике, могут быть предсказаны, но сам способ получения результата или
доказательство остается в значительной мере сомнительным. Возникающие
проблемы часто оказываются трудными для разрешения, хотя предшествующая
практика нормальной науки дала все основания считать их решенными или почти
решенными в силу существующей парадигмы. Завершение проблемы исследования
требует решения всевозможных сложных инструментальных, концептуальных и
математических задач-головоломок.
Таким образом, нормальная наука предстает у Куна как "решение
головоломок". Ученый, который преуспеет в этом, становится специалистом
своего рода по решению задач-головоломок, и стремление к разрешению все
новых и новых задач-головоломок становится стимулом его дальнейшей
активности, хотя он и не выходит за рамки нормальной науки. Среди главных
мотивов, побуждающих к научному исследованию, можно назвать желание решить
головоломку, которую до него не решал никто или в решении которой никто не
добился убедительного успеха.
Как я уже обсуждал, работа в рамках парадигмы предполагает, что
научное сообщество с приобретением парадигмы получает критерий для выбора
проблем, которые могут считаться в принципе разрешимыми, пока эта парадигма
является общепризнанной. В значительной степени ученые занимаются только
теми проблемами, которые сообщество признает научными или заслуживающими
внимания. Парадигма может даже изолировать научное сообщество от тех важных
проблем, которые нельзя свести к типу головоломок, поскольку нельзя
представить в терминах концептуального и инструментального аппарата,
предполагаемого парадигмой. Такие проблемы иногда отбрасываются только
потому, что они кажутся слишком сомнительными, чтобы тратить на них время.
Одну из причин кажущегося прогресса в развитии нормальной науки Кун видит в
том, что "ученые концентрируют внимание на проблемах, решению которых им
может помешать только недостаток собственной изобретательности".
1.3 Аномалии и кризис в науке
Нормальная наука не ставит своей целью нахождение нового факта или
теории, тем не менее новые явления вновь и вновь открываются научными
исследованиями, а радикально новые теории опять и опять изобретаются
учеными. "Открытие начинается с осознания аномалии, то есть с установления
того факта, что природа каким-то образом нарушила навеянные парадигмой
ожидания, направляющие развитие нормальной науки" -- пишет Кун. Это
осознание различия между вновь обнаруженными фактами и теорией приводит
затем к более или менее расширенному исследованию области аномалии.
Аномалия появляется только на фоне парадигмы. Чем более точна и
развита парадигма, тем более чувствительным индикатором она выступает при
обнаружения аномалии, что тем самым приводит к изменению в парадигме.
Осознание аномалии открывает период, когда парадигмальные теории
приспосабливаются (подгоняются) к новым обстоятельствам до тех пор, пока
аномалия не становится ожидаемой. Причем усвоение теорией нового вида
фактов требует чего-то большего, чем просто дополнительного приспособления
теории; ученый должен научиться видеть природу в ином свете. Так восприятие
обнаруженной аномалии потребовало изменения парадигмы. Все известные в
истории естествознания открытия новых видов явлений характеризуются тремя
общими чертами: предварительное осознание аномалии, постепенное или
мгновенное ее признание и последующее изменение парадигмальных понятий и
процедур.
После того как открытие осознано, научное сообщество получает
возможность объяснять более широкую область явлений и процессов или более
точно описать те явления, которые были известны ранее, но были плохо
объяснены. Но этого можно достичь только путем отбрасывания некоторых
убеждений прежней парадигмы или их замены другими.
Приведем примеры, свидетельствующие о том, что осознание аномалии
явилось предпосылкой к значительным изменениям в теории естествознания.
Расхождения наблюдений положения планет и их предсказания, получаемого с
помощью геоцентрической системы Птолемея, привело к наиболее известному в
истории естествознания изменению парадигмы -- возникновению астрономии
Коперника и его гелиоцентрической системы. Новая теория света и цвета
Ньютона возникла с открытием, что ни одна из существующих парадигм не
способна учесть длину волны в спектре. Новая волновая теория, заменившая
ньютоновскую, появилась в результате возрастающего интереса к аномалиям,
затрагивающим дифракционные и поляризационные эффекты теории Ньютона.
Обнаружение парадоксов канторовской теории множеств и логики (первые
парадоксы, или антиномии, были обнаружены еще самим Г.Кантором, и число их
продолжало возрастать) вылилось в кризис оснований математики в начале XX
века и возникновение новых теорий и концепций.
Осознание аномалий, как правило, продолжается так долго и проникает
так глубоко, что можно с полным основанием сказать: области, затронутые
этими аномалиями, находятся в состоянии нарастающего кризиса. Под
нарастающим кризисом Кун понимает постоянную неспособность нормальной науки
решать ее головоломки в той мере, в какой она должна это делать, и тем
более возникающие в науке аномалии, что порождает резко выраженную
профессиональную неуверенность в научной среде. По выражению Куна,
"банкротство существующих правил означает прелюдию к поиску новых". Таким
образом, на фоне нарастающего кризиса происходит возникновение новых
теорий, или, по Куну, "новая теория предстает как непосредственная реакция
на кризис".
История науки свидетельствует о том, что на ранних стадиях развития
новой парадигмы возможно создание альтернативных теорий. Как замечает Кун,
"философы науки неоднократно показывали, что на одном и том же наборе
данных всегда можно возвести более чем один теоретический конструкт". Но
ученые редко прибегают к подобному изобретению альтернатив, характерному
для допарадигмального периода. "Как и в производстве, в науке смена
оборудования -- крайняя мера, к которой прибегают лишь в случае
действительной необходимости". Именно кризисы выступают индикаторами
своевременности этого переоборудования.
Таким образом, любой кризис начинается с сомнения в существующей
парадигме и последующего расшатывания правил исследования в рамках
нормальной науки. С этой точки зрения исследование во время кризиса подобно
исследованию в допарадигмальный период, однако, в последнем случае ученые
сталкивались с большим числом трудностей. Все кризисы заканчиваются одним
из трех возможных исходов. Во-первых, иногда нормальная наука доказывает
свою способность разрешить проблемы, порождающую кризис, несмотря на
кажущийся конец существующей парадигмы (этому соответствует пунктирная
стрелка 6 на схеме). Во-вторых, при сложившемся положении вещей решение
проблемы может не предвидится, так что не помогут даже радикально новые
подходы. Проблема откладывается в сторону (в разряд необоснованных
аномальных фактов, см. на схеме стрелку 3) в надежде на ее решение новым
поколением ученых или с помощью более совершенных методов. Наконец,
возможен третий случай, когда кризис разрешается
| |  скачать работу |
Первая научная революция. Гелиоцентрическая система мира(Концепции современного естествознания) |
