Питер у Некрасова
Ни звука из ее груди,
Лишь бич свистал, играя…
И Музе я сказал: «Гляди!
Сестра твоя родная!»
Это небольшое стихотворение (1848)—не только яркая жанровая зарисовка,
но и декларация молодого поэта. На всю жизнь Муза его становится родной
сестрой страдающего русского народа.
Много углов, сырых и темных, переменил Некрасов в первые годы жизни в
Петербурге. Некоторое время он жил в подвале на Васильевском острове
(точный адрес установить не удалось). Н. В. Успенский передавал рассказ
Некрасова: «Нанимал я квартиру на Васильевском острову, в нижнем этаже.
Денег у меня не было ни копейки... Лежа на полу на своей шинели (т. к.
пришлось продать все скудное имущество), я сделался предметом праздного
любопытства уличных зевак, которые с утра до ночи толпились у моих окон.
Хозяину дома это пришлось не по нраву, и он приказал закрыть окна ставнями.
При свете сального огарка я решился описать одного помещика с женою... Так
как хозяин отказал мне в чернилах, я соскоблил со своих сапогов ваксу,
написал очерк и отнес его в ближайшую редакцию. Это спасло меня от голодной
смерти». Этот эпизод описал Некрасов в рассказе «Без вести пропавший
пиита».
И не здесь ли, рядом с Некрасовым, в таком же сыром подвале разыгралась
жизненная драма целой семьи, так проникновенно рассказанная позднее поэтом
в стихотворении «Еду ли ночью...» (1847).
Помнишь ли день, как больной и голодный
Я унывал, выбивался из сил?
В комнате нашей, пустой и холодной,
Пар от дыханья волнами ходил.
Помнишь ли труб заунывные звуки,
Брызги дождя, полусвет, полутьму?
Плакал твой сын, и холодные руки
Ты согревала дыханьем ему.
Он не смолкал — и пронзительно звонок
Был его крик... Становилось темней;
Вдоволь поплакал и умер ребенок...
Бедная! слез безрассудных не лей!
С горя да с голоду завтра мы оба
Так же глубоко и сладко заснем;
Купит хозяин, с проклятьем, три гроба —
Вместе свезут и положат рядком...
Несчастная мать идет на улицу великолепного Петербурга, чтобы продать
себя одному из сытых, праздных, развратных хозяев жизни. Только крайняя
степень нищеты довела ее до этого шага. В стихотворении «Убогая и
нарядная», написанном значительно позже — в 1857 году, развивается та же
тема:
Но не лучше ли, прежде чем бросим
Мы в нее приговор роковой,
Подзовем-ка ее да расспросим:
«Как дошла ты до жизни такой?»
Одним из первых в русской литературе Некрасов затронул эту острую тему,
о которой не принято было говорить и писать. Он показал» как несправедливый
социальный строй толкает несчастных бедняков на преступление — воровство,
проституцию — или обрекает их на нищенство.
Сам поэт в эти годы продолжал влачить голодную, неустроенную жизнь,
менял один угол на другой, часто не лучший. Осенью 1838 года он снял угол в
старом деревянном флигеле (теперь не сохранившемся) на Разъезжей улице, у
отставного унтера. Юноша был тяжело болен, долго не мог найти никакой
работы и задолжал хозяину. Тот предложил своему постояльцу написать
расписку, что он должен 45 рублей, а в залог оставляет свои вещи. Некрасов
такую расписку написал. Однажды он отправился на Петербургскую сторону
проведать приятеля, а когда поздно вечером вернулся домой, двери флигеля
оказались заперты. На его стук хозяин заявил: «Напрасно беспокоились: вы
ведь от квартиры отказались, а вещи в залог оставили...»
«Что было делать? — записал со слов Некрасова А. С. Суворин. — Пробовал
бедняга браниться, кричать — ничто не помогло. Солдат остался непреклонен.
Была осень, скверная, холодная осень, пронизывающая до костей. Некрасов
пошел по улицам, ходил-ходил, устал страшно и присел на лесенке одного
магазина; на нем была дрянная шипелишка и саржевые панталоны. Горе так
проняло его, что он закрыл лицо руками и плакал. Вдруг слышит шаги.
Смотрит—нищий с мальчиком. «Подайте, Христа ради»,— протянул мальчик,
обращаясь к Некрасову и останавливаясь. Он не собрался еще с мыслями, что
сказать, как старик толкнул мальчика:
— Что ты? не видишь разве, он сам к утру окоченеет. Эх, голова! Чего ты
здесь? — продолжал старик.
— Ничего,— отвечал Некрасов.
— Ничего, ишь гордый! Приюту нет, видно. Пойдем с нами.
— Не пойду. Оставьте меня.
— Ну, не ломайся. Окоченеешь, говорю. Пойдем, не бойсь, не обидим.
Делать нечего. Некрасов пошел. Пришли они в 17 линию Васильевского
острова. Теперь этого места не узнаешь, все застроено. А тогда был один
деревянный домишко с забором и кругом пустырь. Вошли они в большую комнату,
полную нищими, бабами и детьми. В одном углу играли в три листа. Старик
подвел его к играющим.
— Вот грамотный,— сказал он,— а приютиться некуда. Дайте ему водки,
иззяб весь.
Некрасов выпил полрюмки. Одна старуха постлала ему постель, подложила...
подушечку. Крепко... уснул он. Когда проснулся, в комнате никого не было,
кроме старухи. Она обратилась к нему: «Напиши мне аттестат, а то без него
плохо!» Он написал и получил 15 копеек».
Некрасов неоднократно рассказывал об этих трагических обстоятельствах,
при которых он расстался с углом на Разъезжей, и ввел этот эпизод в свою
«Повесть о бедном Климе» (1842—1843) и в роман «Жизнь и похождения Тихона
Тростникова» (1843—1848). Действие рассказов и повестей Некрасова 40-х
годов почти всегда происходит в Петербурге. К таким произведениям относятся
«Макар Осипович Случайный» (1840), «Без вести пропавший пиита» (1840), где
много автобиографических черт, «Ростовщик» (1841), где изображены скряга-
ростовщик и умирающие с голоду бедняки, «Жизнь Александры Ивановны» (1841),
где Некрасов, между прочим, сообщает об одиой из странных особенностей
Петербурга: «... в Петербурге, кроме многих известных чудес, которыми он
славится, есть еще чудо, которое заключается в том, что в одно и то же
время в разных частях его можно встретить времена года совершенно
различные. Когда в центре Петербурга нет уже и признаков снегу, когда по
Невскому беспрестанно носятся летние экипажи, а но тротуарам его, сухим и
гладким, толпами прогуливаются обрадованные жители и жительницы столицы в
легких изящных нарядах, — тогда в другом конце Петербурга, на Выборгскои
стороне, царствует совершенная зима. Снег довольно толстым слоем лежит еще
па мостовых;
природа смотрит пасмурно и подозрительно; жители выходят на улицу не иначе,
как закутавшись в меховую одежду... О, как далеко Выборгскои стороне до
Невского проспекта!». Талантливым и остроумным бытописателем и социологом
Петербурга проявил себя Некрасов и в многочисленных своих фельетонах 40-х
годов. Эти фельетоны печатались в «Литературной газете», в разделе
«Петербургская хроника». По воскресеньям они появлялись в «Русском
инвалиде», в разделе «Журнальные отметки», с подзаголовком «Петербургская
хроника». В одном из фельетонов автор сетует, как мало пишут у нас о
Петербурге, как мало знают его читатели. Фельетоны знакомили неприхотливых
читателей со столичными новостями: Гостиный двор осветился газом, омнибус
связал регулярным движением центр города со Спасской мызой, приехали на
гастроли итальянские артисты. Фельетонист рассказывал и о праздничных
балаганах на Исаакиевской площади, и о «большом конском ристалище» на
Измайловском плац-параде, но не забывал сообщить и о новых книгах, новых
пьесах, сделать обзор вышедших журналов. И часто в легкую и непринужденную
фельетонную болтовню врываются темы насущно важные и серьезные: пропаганда
новой «натуральной школы», защита В. Г. Белинского от нападок реакционеров,
разговор об истинном назначении искусства. В фельетонах Некрасова много
беззлобного юмора, но много и ядовитой иронии и острой сатиры.
К 1844 году относятся фельетоны «Хроника петербургского жителя»,
«Петербургские дачи и окрестности» и «Черты из характеристики
петербургского народонаселения». Что такое петербургские дачи? «Вид на два
дерева и на лужу». Что за люди населяют столицу? На этот вопрос автор
отвечает так: «Мы, не вдаваясь в подробности, разделили бы жителей
Петербурга на четыре разряда — на чиновников, офицеров, купцов и так
называемых петербургских немцев. Кто не согласится, что эти четыре разряда
жителей нашей столицы суть настоящие, главнейшие представители Петербурга,
с изучения которых должно начинаться ближайшее физиологическое знакомство с
Петербургом? В каждом из них выражается какая-нибудь сторона петербургской
жизни...
Нам остается взглянуть еще на низший класс петербургского
народонаселения..
| |  скачать работу |
Питер у Некрасова |
