Главная    Почта    Новости    Каталог    Одноклассники    Погода    Работа    Игры     Рефераты     Карты
  
по Казнету new!
по каталогу
в рефератах

Питер у Некрасова

           Ни звука из ее груди,
                             Лишь бич свистал, играя…
                             И Музе я сказал: «Гляди!
                             Сестра твоя родная!»
   Это небольшое стихотворение (1848)—не только яркая  жанровая  зарисовка,
но и декларация молодого поэта. На всю  жизнь  Муза  его  становится  родной
сестрой страдающего русского народа.
   Много углов, сырых и темных, переменил Некрасов в первые  годы  жизни  в
Петербурге. Некоторое  время  он  жил  в  подвале  на  Васильевском  острове
(точный адрес установить не удалось).  Н.  В.  Успенский  передавал  рассказ
Некрасова: «Нанимал я квартиру на  Васильевском  острову,  в  нижнем  этаже.
Денег у меня не было ни копейки... Лежа на  полу  на  своей  шинели  (т.  к.
пришлось продать все скудное  имущество),  я  сделался  предметом  праздного
любопытства уличных зевак, которые с утра до ночи  толпились  у  моих  окон.
Хозяину дома это пришлось не по нраву, и он приказал закрыть окна  ставнями.
При свете сального огарка я решился описать одного помещика с  женою...  Так
как хозяин отказал мне в чернилах,  я  соскоблил  со  своих  сапогов  ваксу,
написал очерк и отнес его в ближайшую редакцию. Это спасло меня от  голодной
смерти». Этот  эпизод  описал  Некрасов  в  рассказе  «Без  вести  пропавший
пиита».
     И не здесь ли, рядом с Некрасовым, в таком же сыром подвале разыгралась
 жизненная драма целой семьи, так проникновенно рассказанная позднее поэтом
 в стихотворении «Еду ли ночью...» (1847).

                             Помнишь ли день, как больной и голодный
                             Я унывал, выбивался из сил?
                             В комнате нашей, пустой и холодной,
                             Пар от дыханья волнами ходил.
                             Помнишь ли труб заунывные звуки,
                             Брызги дождя, полусвет, полутьму?
                             Плакал твой сын, и холодные руки
                             Ты согревала дыханьем ему.
                             Он не смолкал — и пронзительно звонок
                             Был его крик... Становилось темней;
                             Вдоволь поплакал и умер ребенок...
                             Бедная! слез безрассудных не лей!
                             С горя да с голоду завтра мы оба
                             Так же глубоко и сладко заснем;
                             Купит хозяин, с проклятьем, три гроба —
                             Вместе свезут и положат рядком...
    Несчастная мать идет на улицу великолепного  Петербурга,  чтобы  продать
себя одному из сытых, праздных, развратных  хозяев  жизни.  Только  крайняя
степень  нищеты  довела  ее  до  этого  шага.  В  стихотворении  «Убогая  и
нарядная», написанном значительно позже — в 1857 году,  развивается  та  же
тема:
                             Но не лучше ли, прежде чем бросим
                             Мы в нее приговор роковой,
                             Подзовем-ка ее да расспросим:
                             «Как дошла ты до жизни такой?»
   Одним из первых в русской литературе Некрасов затронул эту острую  тему,
о которой не принято было говорить и писать. Он показал» как несправедливый
социальный строй толкает несчастных бедняков на преступление  —  воровство,
проституцию — или обрекает их на нищенство.
   Сам поэт в эти годы  продолжал  влачить  голодную,  неустроенную  жизнь,
менял один угол на другой, часто не лучший. Осенью 1838 года он снял угол в
старом деревянном флигеле (теперь не сохранившемся) на Разъезжей  улице,  у
отставного унтера. Юноша был тяжело  болен,  долго  не  мог  найти  никакой
работы  и  задолжал  хозяину.  Тот  предложил  своему  постояльцу  написать
расписку, что он должен 45 рублей, а в залог оставляет свои вещи.  Некрасов
такую расписку написал. Однажды  он  отправился  на  Петербургскую  сторону
проведать приятеля, а когда поздно вечером вернулся  домой,  двери  флигеля
оказались заперты. На его стук хозяин заявил:  «Напрасно  беспокоились:  вы
ведь от квартиры отказались, а вещи в залог оставили...»
    «Что было делать? — записал со слов Некрасова А. С. Суворин. —  Пробовал
бедняга браниться, кричать — ничто не помогло. Солдат остался  непреклонен.
Была осень, скверная, холодная осень,  пронизывающая  до  костей.  Некрасов
пошел по улицам, ходил-ходил, устал страшно  и  присел  на  лесенке  одного
магазина; на нем была дрянная шипелишка  и  саржевые  панталоны.  Горе  так
проняло его, что он  закрыл  лицо  руками  и  плакал.  Вдруг  слышит  шаги.
Смотрит—нищий с  мальчиком.  «Подайте,  Христа  ради»,—  протянул  мальчик,
обращаясь к Некрасову и останавливаясь. Он не собрался еще с  мыслями,  что
сказать, как старик толкнул мальчика:
    — Что ты? не видишь разве, он сам к утру окоченеет. Эх, голова! Чего ты
 здесь? — продолжал старик.
    — Ничего,— отвечал Некрасов.
    — Ничего, ишь гордый! Приюту нет, видно. Пойдем с нами.
    — Не пойду. Оставьте меня.
    — Ну, не ломайся. Окоченеешь, говорю. Пойдем, не бойсь, не обидим.
  Делать нечего. Некрасов  пошел.  Пришли  они  в  17  линию  Васильевского
острова. Теперь этого места не узнаешь, все  застроено.  А  тогда  был  один
деревянный домишко с забором и кругом пустырь. Вошли они в большую  комнату,
полную нищими, бабами и детьми. В одном углу  играли  в  три  листа.  Старик
подвел его к играющим.
   — Вот грамотный,— сказал он,— а  приютиться  некуда.  Дайте  ему  водки,
иззяб весь.
   Некрасов выпил полрюмки. Одна старуха постлала ему постель, подложила...
подушечку. Крепко... уснул он. Когда проснулся, в комнате  никого  не  было,
кроме старухи. Она обратилась к нему: «Напиши мне аттестат, а  то  без  него
плохо!» Он написал и получил 15 копеек».
   Некрасов неоднократно рассказывал об этих  трагических  обстоятельствах,
при которых он расстался с углом на Разъезжей, и ввел  этот  эпизод  в  свою
«Повесть о бедном Климе» (1842—1843) и в роман «Жизнь  и  похождения  Тихона
Тростникова» (1843—1848).  Действие  рассказов  и  повестей  Некрасова  40-х
годов почти всегда происходит в Петербурге. К таким произведениям  относятся
«Макар Осипович Случайный» (1840), «Без вести пропавший пиита»  (1840),  где
много автобиографических черт, «Ростовщик» (1841),  где  изображены  скряга-
ростовщик и умирающие с голоду бедняки, «Жизнь Александры Ивановны»  (1841),
где Некрасов, между прочим,  сообщает  об  одиой  из  странных  особенностей
Петербурга: «... в Петербурге, кроме многих  известных  чудес,  которыми  он
славится, есть еще чудо, которое заключается в том,  что  в  одно  и  то  же
время  в  разных  частях  его  можно  встретить  времена   года   совершенно
различные. Когда в центре Петербурга нет уже и  признаков  снегу,  когда  по
Невскому беспрестанно носятся летние экипажи, а но тротуарам  его,  сухим  и
гладким, толпами прогуливаются обрадованные жители и  жительницы  столицы  в
легких изящных нарядах, — тогда в другом  конце  Петербурга,  на  Выборгскои
стороне, царствует совершенная зима. Снег довольно толстым слоем  лежит  еще
па мостовых;
природа смотрит пасмурно и подозрительно; жители выходят на улицу не  иначе,
как закутавшись в меховую одежду... О,  как  далеко  Выборгскои  стороне  до
Невского проспекта!». Талантливым и остроумным  бытописателем  и  социологом
Петербурга проявил себя Некрасов и в многочисленных  своих  фельетонах  40-х
годов.  Эти  фельетоны  печатались  в  «Литературной  газете»,   в   разделе
«Петербургская  хроника».  По  воскресеньям  они   появлялись   в   «Русском
инвалиде», в разделе «Журнальные отметки»,  с  подзаголовком  «Петербургская
хроника». В одном из фельетонов  автор  сетует,  как  мало  пишут  у  нас  о
Петербурге, как мало знают его читатели. Фельетоны  знакомили  неприхотливых
читателей со столичными новостями: Гостиный двор  осветился  газом,  омнибус
связал регулярным движением центр города  со  Спасской  мызой,  приехали  на
гастроли  итальянские  артисты.  Фельетонист  рассказывал  и  о  праздничных
балаганах на Исаакиевской  площади,  и  о  «большом  конском  ристалище»  на
Измайловском плац-параде, но не забывал сообщить и  о  новых  книгах,  новых
пьесах, сделать обзор вышедших журналов. И часто в легкую  и  непринужденную
фельетонную болтовню врываются темы насущно важные и  серьезные:  пропаганда
новой «натуральной школы», защита В. Г. Белинского от нападок  реакционеров,
разговор об истинном назначении  искусства.  В  фельетонах  Некрасова  много
беззлобного юмора, но много и ядовитой иронии и острой сатиры.
    К  1844  году  относятся  фельетоны  «Хроника  петербургского  жителя»,
 «Петербургские   дачи   и   окрестности»   и   «Черты   из   характеристики
 петербургского народонаселения». Что такое петербургские дачи? «Вид на  два
 дерева и на лужу». Что за люди  населяют  столицу?  На  этот  вопрос  автор
 отвечает  так:  «Мы,  не  вдаваясь  в  подробности,  разделили  бы  жителей
 Петербурга на четыре разряда  —  на  чиновников,  офицеров,  купцов  и  так
 называемых петербургских немцев. Кто не согласится, что эти четыре  разряда
 жителей нашей столицы суть настоящие, главнейшие представители  Петербурга,
 с изучения которых должно начинаться ближайшее физиологическое знакомство с
 Петербургом? В каждом из них выражается какая-нибудь сторона  петербургской
 жизни...
    Нам   остается   взглянуть   еще   на   низший   класс    петербургского
 народонаселения..
12345
скачать работу

Питер у Некрасова

 

Отправка СМС бесплатно

На правах рекламы


ZERO.kz
 
Модератор сайта RESURS.KZ