Питер у Некрасова
. Что такое зовут народом в столице?.. В Петербурге
постоянных коренных жителей низшего сословия чрезвычайно мало, хотя
простого народа много во всякое время... В столице больше потребности в
рабочих и мастеровых... К... разряду низшего сословия, населяющего
Петербург, должно отнести полчище дворовых людей, небольшое количество
проживающих постоянно в Петербурге мещан и еще меньше разночинцев.
Простой русский народ и в Петербурге и во всей России, как известно,
чрезвычайно работящ, отличается бесстрашием при производстве самых опасных
работ, любит есть огурцы, лук, морковь, репу, хлеб с квасом и солью и
чрезвычайно неразборчив в выборе своего помещения... В Петербурге вообще
едят много, и всякий петербургский человек, почитающий себя вправе
пользоваться благами жизни, столько же прихотлив в пище, сколько
неприхотлив петербургский простолюдин».
С середины 40-х годов начинается зрелый период творчества Некрасова.
Теперь героями его произведений все чаще становятся не только обитатели
столицы, но и жители глухих деревень. Судьба крепостного крестьянина
начинает волновать его не меньше, чем судьба городского бедняка. Однако
петербургская тема по-прежнему занимает поэта, и действие ряда его
стихотворений происходит
У хладных невских берегов,
В туманном Петрограде…
В 1850 году Некрасов создает стихотворный цикл «На улице». Творческое
внимание поэта привлекают голодный, больной, безработный человек, который
становится вором («Вор»); проводы в рекруты молодого» парня и «бесполезное
горе» его родных («Проводы»); солдат, несущи» детский гробик («Гробок»);
Ванька-пзвозчик с его «ободранной и заморенной клячей» («Ванька»)...
«Мерещится мне всюду драма» — таков печальный вывод автора. В 1851 году
Некрасов написал стихотворение «Муза». Свою музу он называет «печальной
спутницей печальных бедняков, рожденных для труда, страданья и оков...»
Чрез бездны темные Насилия и Зла,
Труда и Голода она меня вела —
Почувствовать свои страданья научила
И свету возвестить о них благословила...
Одним из одним из лучший произведений Некрасова является его
стихотворение «Размышления у парадного подъезда» (1858), где поэт сделал
глубокое обобщение своих многолетних наблюдений и раздумий: «Где народ, там
и стон...»
Интересна история создания этого стихотворения. Напротив дома, где жил
Некрасов, до сих пор прекрасно сохранилось здание министерства
государственных имуществ, выстроенное по проекту архитектора Боссе (ныне
Литейный проспект, 37). В 1857 году дом этот был куплен «в казну», и здесь
в огромной казенной квартире поселился одил из царских министров М. Н.
Муравьев, сменивший П. Д. Киселева, бывшего министром государственных
имуществ с 1837 по 1856 год. За богатой и праздной жизнью «владельца
роскошных палат» Некрасов мог наблюдать из окон своей квартиры. Сюда за
помощью нередко приходили бедняки-просители. «Я встала рано, — вспоминала
А. Я. Панаева, — и, подойдя к окну, заинтересовалась крестьянами, сидевшими
на ступеньках лестницы парадного подъезда в доме, где жил министр
государственных имуществ. Была глубокая осень, утро было холодное и
дождливое. По всем вероятиям, крестьяне желали подать какое-нибудь прошение
и спозаранку явились к дому. Швейцар, выметая лестницу, прогнал их; они
укрылись за выступом подъезда и переминались с ноги на ногу, прижавшись у
стены и промокая на дожде. Я пошла к Некрасову и рассказала ему о виденной
мною сцене. Он подошел к окну в тот момент, когда дворники дома и городовой
гнали крестьян прочь, толкая их в спину. Некрасов сжал губы и нервно
пощипывал усы; потом быстро отошел от окна и улегся опять на диване. Часа
через два он прочел мне стихотворение „У парадного подъезда"».
Жанровая городская сцена, типичная для столицы, под пером Некрасова
превратилась в стихотворение, полное лирической скорби и гнева, любви и
ненависти.
По-прежнему волновала поэта городская тема. Разрабатывая ее, Некрасов на
новом историческом этапе продолжал традиции Пушкина, показавшего не только
«город пышный», но и «город бедный», а в «Медном всаднике» изобразившего
наряду с парадным, великолепным Петербургом «ветхий домик» на окраине,
«забор некрашеный». Бедняк Евгений, завидующий «праздным счастливцам»,
«которым жизнь куда легка», близок некрасовским несчастливцам.
Пейзаж центральных глав «Медного всадника» как бы предвосхищает пейзаж
Некрасова:
Над омраченным Петроградом
Дышал ноябрь осенним хладом...
Сердито бился дождь в окно,
И ветер дул, печально воя...
Или:
. . . . . . . Дышал
Ненастный ветер…
Бедняк проснулся. Мрачно было,
Дождь капал, ветер выл уныло...
Как это близко некрасовскому пейзажу:
Светает. Чу, как ветер дует!.
И снова мрак...
Но то, что у Пушкина было только намечено в рассказе о Евгении и Параше
(«Медный всадник») или в зарисовках неприхотливого быта обитателей Коломны
(«Домик в Коломне»), нашло дальнейшее развитие и углубление, приобрело
новое качество в творчестве писателей-демократов, особенно у Некрасова,
первого поэта демократического Петербурга. Это новое качество таило в себе
и известный элемент полемики Некрасова с тем изображением Петербурга,
которое дано у Пушкина во вступлении к поэме «Медный всадник». Это ясно
ощущается в поэме «Несчастные». Она была опубликована в февральском номере
«Современника» за 1858 год под названием «Эпилог ненаписанной поэмы»:
. . . . . . . . Воображенье
К столице юношу манит,
Там слава, там простор, движенье,
И вот он в ней! Идет, глядит —
Как чудно город изукрашен!
Шпили его церквей и башен
Уходят в небо: пышны в нем
Театры, улицы, жилища
Счастливцев мира — и кругом
Необозримые кладбища...
О город, город роковой!
С певцом твоих громад красивых,
Твоей ограды вековой,
Твоих солдат, коней ретивых
И всей потехи боевой,
Плененный лирой сладкострунной,
Не спорю я: прекрасен ты
В безмолвья полночи безлунной,
В движеньи гордой суеты!
Но если внимание Пушкина привлекают «И блеск, и шум, и говор балов», то
Некрасов декларирует:
… Не в залах бальных,
Где торжествует суета,
В приютах нищеты печальных
Блуждает грустная мечта.
Вместо того чтобы изображать волшебную белую петербургскую ночь,
Некрасов пишет об ужасном климате царской столицы, о сырости, туманах,
холоде, от которых страдают прежде всего петербургские бедняки. Еще в
фельетоне 1844 года «Преферанс и солнце» он мастерски рисует «слякоть,
холод, грязь и тот винегрет, который с особенным искусством приготовляется
в Петербурге из дождя и снега, тумана, крупы, изморози и иных-других
материалов, совершенно необъяснимых уму смертного». И в поэме «Несчастные»
он говорит:
Но лучезарный, золотистый,
Но редкий солнца луч... о нет!
Твой день больной, твой вечер мглистый,
Туманный, медленный рассвет
Воображенье мне рисует...
Светает. Чу, как ветер дует!
Унять бы рады сорванца,
Но он смеется над столицей
И флагом гордого дворца
Играет, как простой тряпицей.
Нева волнуется, дома
Стоят, как крепости пустые;
Железным болтом запертые,
Угрюмы лавки, как тюрьма.
Туманным петербургским утром тянутся дроги с угрюмым гробом, плетутся
дряхлые клячи, идет за фурой солдат, сопровождающий ссыльного юношу с
бледным лицом и печальным взглядом. Если мглу и туман и осилит солнце,
одевающее «сетью чудной дворцы и храмы и мосты», то это яркое солнечное
утро не для всех:
Как будто появляться вредно При полном
водвореньи дня Всему, что зелено и бледно,
Несчастно, голодно и бедно, Что ходит, голову
склоня! Теперь гляди
| |  скачать работу |
Питер у Некрасова |
