Психоанализ
не имеет твердых мировоззренческих оснований,
содержит немало внутренних противоречий и держится во многом на авторитете
своего основателя. Адлер выступил с критикой «Сексуальной теории» Фрейда,
расценивая ее как биологизаторскую. Он утверждал, что Фрейд недооценивает
сознание, придавая слишком много значения бессознательной сфере. Указывал
на двусмысленность основополагающих понятий психоанализа: «Если вы
спрашиваете, откуда берется вытеснение, вам говорят – от цивилизации, а
если вы хотите узнать, почему возникла цивилизация, вам ответят – от
вытеснения». Адлер, как мы видим, обвиняет Фрейда в использовании
«порочного круга» при доказательстве.
Сегодня можно было бы более обстоятельно ответить на этот вопрос,
согласившись, в частности, на теорию стресса Ганса Селье и гипотезу
Б.Ф.Поршнева о «срывных реакциях». Суть последней заключается в том, что
первые мощные вытеснения возникли в результате воздействия на человека не
культурных, а природных факторов.
Основная особенность психоанализа, привлекавшая к нему многих мыслящих
людей, даже если они небыли согласны с Фрейдом, состояла в новом видении
личности, характера и судьбы человека. Это новое видение, с одной стороны,
претендовало на строгую научность, с другой стороны – питалось
романтическими настроениями, открывало перед каждым, приобщенным к
психоанализу, огромную и непривычную свободу в душевном и духовно-
культурном мире. Суть этого нового видения человека, которое возникло не
при помощи какой-то выдумки, а на основе идей, уже витавших в воздухе,
состояла в том, что личность не есть просто сумма черт характера,
обусловленных обстоятельствами рождения, детства и специального окружения.
Личность – динамическая система, в которой все связано со всем. Она
глубоко укоренилась в своем прошлом, наделена мощной энергией, устремлена в
будущее. Она не сводится к конгломерату привычек, одни из которых являются
здоровыми, а другие – патологическими и безнравственными. Сколь бы
противоречивыми и малозначительными ни казались отдельные поступки
человека, черты характера, невротические отклонения, все они – проявления
единого внутреннего «ядра» личности.
Поводом к открытию этого невидимого ядра послужила догадка гениального
Брейера и Фрейда, опубликованная в их совместном отчете в 1896 году. Суть
ее в том, что каждое невротическое расстройство «имеет смысл».
Невротическая акцентуация, историческое «выпадение» какой-то функции,
какого-то звена личности – все это значимые акты поведения, с помощью
которых человек хочет достигнуть какой-нибудь цели или избавиться от
страдания. Невротические поступки являются одновременно и необходимыми и
свободно избираемыми.
Самое поразительное то, что не только невротик, но и обыкновенный
человек чаще всего не знает истинных мотивов своего поведения, выдвигает
вместо них «мнимые причины», «рационализации», с помощью которых он
защищается от обидных, унизительных мыслей, разрушающих его мнение о самом
себе. При этом истинные мотивы, вытесненные в бессознательное, прорываются
то в тут, то там в замаскированной форме в поступках, эмоциональных
реакциях, описках, забываниях, оговорках, фантазиях, сомнениях, «идеях
фикс», отстаиваемых с особой настойчивостью. Через эти отклонения можно
быстрее и легче проникнуть в ядро личности, чем через ее серьезные и
взвешенные заявления. Наблюдения человека – нормального, не делавшего
оплошностей, не открывающего своих пристрастий – характеризуют его как
«всякого», «никакого», и мало дают для психолога и терапевта.
В психоанализе устраняется принятое в классической просветительной
психологии деление психических функций на волю, разум и чувства.
Утверждается, что всякая мысль есть одновременно чувство, наделенное
волевым импульсом, что всякое желание способно рожать мысль, а всякая мысль
питается каким-то желанием. Таковы были лишь некоторые новшества
психоанализа. Фрейд ухватывался за те из них, которые больше
соответствовали его личному опыту, той культуре и тем семейным отношениям,
в которых он вырос. Всякий другой психоаналитик примеривал их на свой рост,
свой вкус, переосмысливал, и отсюда рождались новые версии психоанализа.
Что во взглядах Фрейда было неприемлемо для Адлера, вызывало критику с
его стороны?
Во-первых, абсолютизация и материализация бессознательного, которое,
по мнению Адлера, имеет одинаковую природу. Бессознательное лишь часть
сознания, неподвластная пониманию, невыразимая в ясных понятиях.
Бессознательное, вопреки Фрейду, не противоречит устремленности сознания.
Сознание и бессознательное, по Адлеру, соотносится на основе синергетики,
как противоречащие по смыслу, но устремленные к единой цели, охватываемые
единым «жизненным планом».
Во-вторых, Фрейд, опиравшийся естественнонаучную, позитивную парадигму,
склонялся к тому, чтобы считать сознание и бессознательное, «Я» и «Оно» -
вещами особого рода и устанавливал между ними причинно-следственные связи,
подобные тем, какие существуют между явлениями природы. Однако, по мнению
Адлера, в психической жизни действуют не причинно-следственные, а смысловые
связи. «Сила слова» замещает в душе «энергию влечений». Таким образом
механика души, как некоего «аппарата», разработанная Фрейдом, заменяется у
Адлера гносеологией, интерпретацией мотивов поведения. Свобода и
целеполагание важнее для Адлера, чем необходимость и причинность.
Толкование человеком своих ощущений, представлений, фантазий – это и есть
выход в бессознательное. Строго говоря, по Адлеру, никакого
бессознательного не существует. Мы создаем его каждый раз сами, обнаруживая
между идеями и образами новые смысловые связи, которые раньше не замечали.
Не прошлое определяет наши поступки и мысли, а стремление к цели,
формируемой нашим жизненным планом.
Понимание бессознательного, как «эвристической функции», «рабочей
гипотезы» усилилось в последних работах Адлера.
При всей важности возражений Адлера против Фрейда, нельзя сказать, что
он не прав. Проблемы детерминизма и телеологии, субстанциональности и
феноменальности психики дискуссионны и вряд ли окончательно разрешимы в
научном дискурсе.
Третье направление критики Адлером классического психоанализа связано с
разработкой им «эго-психологии», то есть выяснением места сознательного «Я»
в структуре личности. «Я» - это фокус всей жизненной конструкции личности,
жизненного стиля. В понимании Адлера «Я» в значительной степени
самодостаточно. Но как же в таком случае оценить степень адекватности
внутреннего образа «Я» содержанию индивидуальной психики, реальному
поведению? Адлер бы ответил, что надо искать социально- приемлемые
интерпретации «Я» самим индивидом, не ставя вопроса о том, что собой
представляет «Я» как таковое.
Адлер возражает против «пансексуализма» Фрейда. Сексуальное
удовлетворение есть функция половых органов. Каждый орган имеет свое особое
самоощущение. Фрейд отметил, что сексуальные стремления могут выражаться в
фантазиях и сновидениях в несексуальных образах. Но, возражает ему Адлер,
возможно и обратное. Несексуальные влечения и чувства, будь то голод,
страх, социальное чувство, могут представлять предстать в сексуальных
образах. Если для Фрейда различного рода социальные отношения: материнство,
отцовство, братство, отношение к светской и духовной власти, супружество –
выступает как модификация первичной сексуальности, то для Адлера, наоборот,
некое первичное «социальное чувство» трансформируется в различные виды
эмоциональных отношений и влечений, в том числе – и сексуальные. В этом
вопросе, как и в ряде других, вряд ли можно однозначно согласиться и с
Адлером, и с Фрейдом. Истина, скорее всего, лежит где-то посередине.
Более определенно можно выразить солидарность с Адлером, когда он
критикует «эдипов комплекс» Фрейда. Тема ненависти, ревности к отцу и
инцестуозного влечения к матери, несомненно, может присутствовать в
сознании и бессознательном некоторых индивидов, как результат деформации
семейных отношений, невротизма и агрессивности кого-либо из родителей, но
очень трудно доказать, что эдипова «конфигурация» влечений универсальна.
Скорее, можно утверждать, что в своих стремлениях к идентификации с отцом и
матерью дети обоих полов стремятся как-то согласовать, примерить образы
своих родителей и выдвигаемые ими требования. Они бывают травмированы,
когда им предлагают идентифицировать себя с одним из родителей и отречься
от другого. Если какая-нибудь болезненная, неуверенная в себе девушка хочет
находится рядом с отцом, это просто есть стремление находить поддержку там,
где она находила ее раньше – у отца, который всегда будет ее любить и
защищать. Иное, чем у Фрейда, понимание структуры психики Адлером приводит
его к иным методам терапии. Адлер не подозревал пациентов в попытках
обмануть врача, навязать ему некую «рационализацию» вместо искреннего
признания. Любовно- дружеские отношения, готовность обсуждать вместе с
пациентом его проблемы на основе полного доверия, равноправия и дружеского
участия представлялись Адлеру более подходящей основой для излечения
неврозов, чем «дистанция по отношению к пациенту и отвлечение умствования
по поводу его истинных мотивов». Терапия, по Адлеру, это продолжение
воспитания там, где человек отклонился на ошибочный путь. Терапевт должен
понять не отдельную причину психической травмы, а весь жизненный стиль
пациента, его способ решать жизненные проблемы. Не столько внешняя причина
служит источником психических отклонений, скольк
| |  скачать работу |
Психоанализ |
