Психология у Аристотеля
ния), которые
подчинены механизму ассоциации.
Человеческие функции души (ум, мышление, рассуждение, способность к
умозрению), по мнению Аристотеля, составляют совершенно иной род души и
«только эти способности могут существовать отдельно, как вечное–отдельно от
преходящего». Аристотель замечает, правда, что еще не ясно, могут ли они
быть независимы от тела, но не находит оснований считать ум и соединенным с
телом, поскольку иначе он имел бы определенный орган и обладал какими-то
качествами (например, мог бы быть теплым или холодным). Аристотель отрицает
существование телесного органа для мышления. Оно, по его мнению, автономно
и, в отличии от души бессмертно.
Большое значение для развития психологии имеют исследования Аристотеля
в области гносеологии–теории познания. Философ исходит из мысли о том, что
мир познаваем и существует объективно, независимо от акта познания; мир
первичен, а сознание вторично.
Вопрос о познаваемости мира Аристотель не считает дискуссионным.
Сомнений в объективности познания у него, видимо нет. «Все люди от природы
стремятся к знанию»–пишет он в «Метафизике». По его мнению,
любознательность–свойство людей и животных, данное им от рождения.
Аристотель убежден, что мир человека и мироздание едины, а формы и законы
бытия и мышления в своей сущности тождественны и имеют один и тот же
источник.
Аристотель опровергает точку зрения скептиков, то есть тех, кто «ничего
не принимает за истинное». Человеку не все равно, что с ним случиться:
упадет ли он в колодезь и в пропасть или нет, он все же проявляет
осторожность. Значит, человек знает, что для него объективно лучше, а что
хуже. Значит, не все в одинаковой мере истинно. «Дважды два–пять» более
истинно, чем «дважды два–тысяча». Эти «более» или «менее», по Аристотелю,
существуют в самой природе вещей. А если одно суждение всегда более
истинно, чем другое, то тезис о том, что нет ничего истинного в том смысле,
что все одинаково ложно, опровергнут.
Положение же «все истинно» (у Протагора) Аристотель тоже не принимает.
Если все одинаково истинно, значит, истинно все, что приходит человеку на
ум. Но все люди мыслят по своему, двум людям об одном и том же явлении
может представиться нечто прямо противоположное. Таким образом, нарушается
первоаксиома о том, что одно и тоже не может одновременно и существовать, и
не существовать.
Есть возражения у Аристотеля и против сторонников субъективного
идеализма, как позднее было названо учение о создании отдельного человека в
качестве основы существующего мира. Аристотель согласен, что, не будь
одушевленных существ, не было бы и чувственных представлений о предметах.
Но то, что при этом не было бы и самих предметов, Аристотель считает не
верным. «Чувственное восприятие, само собой разумеется, не имеет своим
предметом само себя, но есть и что-то другое, помимо восприятия, что должно
существовать раньше него» (2).
Основную трудность познания мироздания Аристотель видит в том, что
сущность вещей не лежит на их поверхности. Философ различает «более явное и
известное для нас» (то есть то, что ближе к чувственному восприятию) и
«более явное и известное с точки зрения природы вещей» (суть бытия и
причины отдельных вещей и явлений, вообще первоначала и первопричины). Это
последнее Аристотель считает наиболее трудным для человеческого познания,
поскольку первоначала наиболее удалены от чувственного восприятия. Но
вместе с тем Аристотель считает эти первоначала наиболее познаваемыми,
поскольку они лучше воспринимаются мыслью. Первоначала, «максимально
познаваемый предмет», постигается только мыслью–значит, познается целиком и
полностью, тогда как то, что ближе к чувственному восприятию труднее для
мысли. В этом смысле первоначала наиболее трудны для познания, идущего от
чувственного восприятия.
Таким образом, можно заметить, что первичной познавательной
способностью Аристотель считает ощущение. Причем философ не
противопоставляет чувственное и разумное, как это делали до него Парменид и
Платон. Он стремиться к единству и того, и другого.
Аристотель не только отмечает значительную роль чувственного восприятия
в познании, но и пытается выяснить его механизмы. В нескольких главах
трактата «О душе» Аристотель подробно анализирует чувства, свойственные не
только человеку, но и животному: осязание, обоняние, вкус, слух, зрение,
выявляет их роль в чувственном восприятии, кроме того, ставит вопрос, как
же все-таки оно происходит. «Относительно любого чувства необходимо вообще
признать, что оно есть то, что способно воспринимать формы ощущаемого без
его материи, подобно тому, как воск принимает отпечаток без железа или
золота» (1). Орган чувства тождественен со способностью ощущения, но
существо его иное, ведь иначе ощущение было бы пространственной величиной.
Чувственное знание адекватно и объективно. Благодаря ему человек способен
воспринимать различные свойства тел. Общие же свойства–величина, число,
единство, движение, покой–воспринимаются, по Аристотелю, всеми органами
чувств, особого органа для них нет.
Ощущения оставляют след в виде представлений. До Аристотеля философы
различали только ощущение и мышление. Им же было открыто, что существует
область представлений как образов тех предметов, которые прежде
воздействовали на органы чувств. Он открыл также, что эти образы способны
соединяться в трех направлениях: по сходству, смежности и контрасту. Тем
самым Аристотель впервые указал основные виды ассоциаций (связей)
психических явлений (7).
Однако, несмотря на то, что чувства способны дать адекватное значение
единичного, Аристотель не придает им большого значения. «Чувственное
восприятие общо всем, а потому это вещь легкая, и мудрости в нем нет
никакой» (2).
С чувственных восприятий, которые» составляют самые главные наши
знания об индивидуальных вещах» лишь начинается, по Аристотелю, восхождение
познающего субъекта к познанию общего. Дальше познание поднимается на
ступень опыта, которая является общей для человека и некоторых животных.
Сам опыт, по Аристотелю, возможен вследствие повторяемости чувственных
восприятий и накоплению их в сознании благодаря памяти. «Ряд воспоминаний
об одном и том же предмете имеет в итоге значение одного опыта» (1). С
опытом, дающим знание индивидуальных вещей, Аристотель связывает
практическую действенность знания. Дальнейшая ступень
восхождения–«искусство», которое, в отличие от опыта (знания индивидуальных
вещей), является уже знанием общего и причин. Знание же общего происходит
из обобщения знания единичного, то есть возникает из опыта в результате
абстрагирующей работы мышления. Так, искусство появляется, по Аристотелю,
тогда, когда «в результате ряда усмотрений опыта установится один общий
взгляд относительно сходных предметов»(1). Еще более высокая ступень
познания–науки, высшая из которых–философия, познающая принципы.
Интересно, что по Аристотелю, наука отличается от искусства не
гносеологически, а социально: она существует ради самой себя и, в отличие
от искусства, не служит пользе, практике. Целью науки Аристотель видит
познание не частного (что важно в практике), а общего. Знание общего само
по себе заложено в разумной душе.
Здесь мы подходим к теории Аристотеля о структуре души, описанной в
«Этике». В душе он выделяет разумную и неразумную части, последнюю же в
свою очередь делит на растительную и страстную (стремящуюся). Разумная
часть души, по Аристотелю, распадается на рассудок и собственно разум, то
есть, на практический и теоретический разум. Практический, где зарождается
воля, должен властвовать над страстной частью души, порождающей страстные
стремления. Теоретический, «созерцающий ум», который, согласно Аристотелю,
«не мыслит ничего относящегося к деятельности и не говорит о том, чего
следует избегать или добиваться», не имеет отношения к страстной части
души. Между тем, именно стремящаяся часть души (а со способностью
стремления связаны у Аристотеля и ощущения), движет душой, как и
практический разум («ум, размышляющий о цели, то есть направленный на
деятельность»). От «созерцающего» он отличается именно «своей
направленностью к цели». При этом Аристотель замечает, что ум правилен
всегда, а стремления–нет.
Теоретический же разум представляет собой чистый субъект познания.
Именно эту часть души Аристотель полагает вечной: «что касается ума, то
он…не разрушается…Ум же есть, пожалуй, нечто более божественное и ничему
не подверженное». В теоретическом уме, как и всех предметах, Аристотель
выделяет материю–пассивный, воспринимающий ум, и форму–активный,
созидающий. Активный ум как раз и «существует отдельно и не подвержен
ничему, он ни с чем не смешан, будучи по своей сущности деятельностью…этот
ум не таков, что иногда мыслит, иногда не мыслит. Только существуя
отдельно, он есть то, что он есть, и только это бессмертно и вечно». В
чистом виде и в
| |  скачать работу |
Психология у Аристотеля |
