Распутин
хоза. Сбежался весь посёлок, но не нашлось пока никого, кто сумел бы
организовать его в одну разумную силу, способную остановить огонь.
Иван Петрович спрыгнул вниз и побежал к тому месту, где только что
видел начальника участка Бориса Тимофеича. Он отыскал его по крику в толпе
у продовольственного склада. Борис Тимофеич просил Вялю-кладовщицу открыть
двери склада. Она не согласилась, и тогда он крикнул архаровцам, чтоб
ломали двери. И они с удовольствием принялись ломать. Иван Петрович
предложил начальнику участка поставить в воротах дядю Мишу Хампо, чтоб тот
охранял. Так Борис Тимофеич и сделал.
На Ивана Петровича нахлынули воспоминания о старой деревне Егоровке. Из
своей деревни он выезжал на долго только однажды – в войну. Два года
воевал, и год ещё после победы держал оборону Германии. Осенью 46-го
воротился домой. И не узнал своей деревни, она показалась ему невзрачной и
обделённой. Здесь всё оставалось и словно навсегда остановилось, без
перемен. Вскоре в соседней деревне встретил Алёну. Когда колхоз получил
новую машину, оказалось, что за неё сажать некого кроме него. Он стал
работать. Вскоре в тяжёлой и долгой немочи слегла мать. Его младший брат
уехал на стройку и с больших денег спился. Иван Петрович остался в
Егоровке. Когда Егоровку затопило, всех её жителей свезли в новый посёлок,
в который привезли ещё шесть таких же, как Егоровка. Здесь сразу утвердился
леспромхоз, назвали его Сосновкой.
Когда Иван Петрович заскочил в крайний продовольственный склад, там
полыхало вовсю. Над щелястым потолком гудело страшно; несколько потолочных
плах возле стены сорвало, и в проём рвался огонь. Иван Петрович не бывал
внутри складов, он поразился изобилию всего: на полу немалой горой были
навалены пельмени, рядом валялись колбасные круги, в тяжёлых кубах стояло
масло, там же в ящиках стояла красная рыба. Куда же это всё уходило подумал
Иван Петрович. Запахиваясь телогрейкой и приплясывая от жара, Иван Петрович
выбрасывал к двери круги колбасы. Там, во дворе, кто-то подхватывал их и
куда-то относил.
Жар становился всё нестерпимей. Никто, похоже, больше не тушил –
отступились, а только вытаскивали, что ещё можно было вынести. Иван
Петрович подумал, склады не спасти, но магазин отстоять можно. Вдруг Иван
Петрович увидел, Бориса Тимофеича, который ругался с архаровцем. Но он
помешал этой потасовке.
Как-то раз Иван Петрович разговаривал с Борисом Тимофеевичем. Борис
Тимофеевич заговорил о плане и тут Иван Петрович взорвался: «План,
говоришь? План?! Да лучше б мы без него жили!.. Лучше б мы другой план
завели – не на одни только кубометры, а и на души! Чтоб учитывалось,
сколько душ потеряно...» Борис Тимофеевич с ним не согласился. Но Иван
Петрович был устроен по-другому, под ежедневным давлением в нём словно бы
сжималась какая-то пружина и доходила до такой упругости, что выдерживать
её становилась невмоготу. И Иван Петрович поднимался и, страшно нервничая и
ненавидя себя, начинал говорить, понимая, что напрасно.
Из первого продовольственного склада огонь вытеснили полностью. Перешли
во второй. Когда Иван Петрович в первый раз заскочил сюда, тут уже было
накалёно и дымно, но всё-таки без огня сносно. Здесь было людно. По цепочке
передавались ящики с водкой. Откуда-то доносились крики Вали-кладовщицы,
умоляющей вынести растительное масло. Оно стояло в железной бочке, Иван
Петрович с трудом повалил её, но выкатить не смог. Тогда он выхватил кого-
то из цепочки, и они вместе выкатили бочку. Иван Петрович возвратился за
второй бочкой, но его напарник вернулся в цепочку. Пытаясь отыскать его он
заметил, что по цепи передаются не только ящики, но и раскупоренные
бутылки. И опять Иван Петрович уронил бочку с маслом, кто-то помог ему, но
когда выкатили, оказалось, что бочка была без пробки, а в склад уходил
извивающийся след масла. Афоня Бронников сказал Ивану Петровичу, что нужно
спасать муку. За третьим складом в низкой постройке держали муку и сахар.
Мука была свалена в бесформенную кучу. Иван Петрович взвалил на себя первый
попавшийся мешок и вынес его. Свалил, вместе с Сашкой Девятым, связь забора
и положили по откосу на дорогу, получился мост. Затем оторвали ещё одну и
положили рядом. Иван Петрович решил найти Алёну.
Иван Петрович вспоминает, как справляли два года назад тридцатилетие
совместной жизни. Взяли отпуск и поехали по своим детям. Старшая дочь жила
в Иркутске, она лежала в больнице и они долго там не задержались. Сын Борис
жил в Хабаровске, женился. Борис с невесткой просили переезжать к ним. А
когда вернулись, продолжали работать и жить. В последнем году стало совсем
невмочь – с тех пор как утвердилась новая бригада архаровцев. А когда они
палисадник перед избой разворотили, тогда Иван Петрович написал заявление
об увольнении. Спасение было одно: уехать.
Теперь только таскай и таскай. Иван Петрович стягивал мешок и уносил
его. Поначалу, выносивших муку было человек десять. Но потом их стало
четверо: Афоня, Савелий, Иван Петрович, да кокой-то полузнакомый парень.
Потом подстроился Борис Тимофеич. Иван Петрович решил брать поочерёдно: раз
мука, раз крупа. Когда сил не осталось он остановился у постройки. Это была
баня Савелия, в неё он таскал мешки с мукой, ещё он увидел старуху, которая
подбирала со двора бутылки – и уж, конечно не пустые. На середине двора
Иван Петрович увидел Мишу Хампо. Он был парализован с детства и плетью
таскал правую руку. «Хампо-о! Хампо-о-о!» единственное, что он мог сказать.
Миша Хампо жил один. Жену свою похоронил давно, племянник уехал на Север.
Силы он был могучей и одной левой привык делать всё, что угодно. Хампо был
прирождённый сторож.
Всё чаще и дотошней, решившись на переезд, стал раздумывать Иван
Петрович: что надо человеку, чтобы жить спокойно? И он решил: достаток,
работа и нужно быть дома. Афоня уговаривает Ивана Петровича остаться, но он
его не слушает
Выбрасывали мешки за дверь, а Иван Петрович оттаскивал их к забору. Кто-
то пьяным голосом позвал его, но он не откликнулся. Всё чаще стали
задерживаться мужики – чтоб хватануть воздуха. Иван Петрович стоял ни рук,
ни ног не чувствуя.
Успели всё из последнего склада вытащить. Дядя Миша увидел, как двое
играли в мяч из цветных тряпок. И только он это увидел, как на него
обрушился удар, это был Соня. Его били несколько архаровцев. Когда Иван
Петрович увидел, что на снегу в обнимку лежат Соня и Хампо, они оба были
уже мёртвы, а в пяти метрах валялась колотушка.
Воротившись с пожара, Иван Петрович даже не прилёг. Он посидел,
посмотрел в окно, как несёт с берега дым. На следующий день Иван Петрович
ушёл из посёлка.
И ему казалось, что он вступает в одиночество. И что молчит, не то
встречая, не то провожая его, земля.
5. Характеристики главных героев
Центральный персонаж повести – шофер Иван Петрович Егоров. Но главным
героем можно назвать саму действительность: и многострадальную землю, на
которой стоит Сосновка, и бестолковую, временную, а потому изначально
обреченную Сосновку, и самого Егорова как неотъемлемую часть этого посёлка,
этой земли – тоже страдающего, сомневающегося, ищущего ответ.
Он устал от неверия, он понял вдруг, что ничего не сможет изменить:
видит, что все идёт не так, что рушатся основы, и не может спасти,
поддержать. Больше двадцати лет прошло с тех пор, как приехал Егоров сюда,
в Сосновку, из родной своей затопленной Егоровки которую вспоминает теперь
каждый день. За эти годы на его глазах, как никогда ранее, развивалось
пьянство, почти распались былые общинные связи, люди стали, словно чужими
друг другу, озлобились. Пытался Иван Петрович противостоять этому – сам
едва жизни не лишился. И вот подал заявление об уходе с работы, решил
уехать из этих мест, чтоб не травить душу, не омрачать ежедневным
огорчением оставшиеся годы.
Огонь мог перекинуться на избы и выжечь посёлок; об этом в первую
очередь подумал Егоров, бросившись к складам. Но в других головах были и
другие мысли. Скажи кто о них Ивану Петровичу полтора десятка лет назад –
не поверил бы. Не уложилось бы в его сознании, что люди на беде могут
нажиться, не боясь потерять себя, своё лицо. Он и сейчас не хотел в это
верить. Но уже – мог. Потому что всё к этому шло. Сама Сосновка, ничем уже
не похожая на старую Егоровку, располагала к тому.
Продовольственный склад горел вовсю, «сбежался едва не весь поселок, но
не нашлось, похоже, пока никого, кто сумел бы организовать его в одну
разумную твёрдую силу, способную остановить огонь». Словно бы и впрямь
совсем никому ничего не надо. Иван Петрович, да его приятель ещё по
Егоровке Афоня Бронников, да тракторист Семён Кольцов – вот и все почти,
кто прибежал тушить. Остальные – как бы тушить, а больше помогали именно
пожару, ибо тоже разрушали, находя в этом свое удовольствие и свою корысть.
Внутренний, никому из окружающих не видимый пожар в душе героя
пострашнее того, который уничтожает склады. Одежду, продукты,
драгоценности, прочие товары можно затем восполнить, воспроизвести, но вряд
ли когда-либо оживут угасшие надежды, начнут вновь плодоносить с такой же
щедростью выжженные поля былой доброты и справедливости.
Иван Петрович чувствует в себе страшное разорение потому, что не смог
реализовать данную ему созидательную энергию, - в ней, вопреки логике, не
было потребности, она наталкивалась на г
| |  скачать работу |
Распутин |
