Русское масонство
ку
противные, которые или не хотевшими или не знающими мастерами без всякого
вкуса преподавались. Занятия в ложах даже породили в Елагине совершенно
отрицательное мнение о нравственной стороне масонства: всё в ложе
показалось ему игрой людей, желающих иногда неблагопристойно забавляться;
все присутствовавшие умели только, по его словам, со степенным видом в
открытой ложе шутить и на торжественном вечере за трапезой несогласным
воплем непонятные песни реветь. Хотя впечатление это и вызвано отчасти
легкомысленным ещё отношением к масонству самого Елагина, с удовольствием
посещавшего ложи, тем не менее оно несомненно показывает, что масонство не
имело ещё никаких корней в сознании русского общества и нередко приобретало
безобразные формы, соответствующие грубой жажде наслаждений, которая
характеризует людей Елизаветинской эпохи, мало благоприятной для серьёзной
постановки вопросов веры и нравственности, а следовательно и для развития
масонства. Не было тогда в масонстве и сколько-нибудь прочной организации,
не было постоянных сношений русских ложь с иностранными-по той простой
причине, что не могло быть серьёзных забот об укреплении и расширении
ордена в России.
Только в конце царствования Елизаветы начинают появляться некоторые
признаки пробуждения общественных интересов в наиболее образованном слое
русского общества. Зачатки европейского просвещения, внесённые в русскую
жизнь гением Петра Великого, должны были, конечно, нарушить цельность
прежнего патриархального уклада духовной жизни Московской Руси и вызвать в
русском обществе инстинктивное стремление к согласовыванию старых идеалов с
новыми для него началами западной культуры. Само собой разумеется, что это
случилось не сразу, и лишь в конце правления Елизаветы мы замечаем признаки
первых попыток к выработке нового идеалистического мировоззрения,
отвечающего проснувшемуся общественному самосознанию: эти попытки
естественно сводились к оправданию и укреплению прежнего религиозно-
нравственного идеализма на новых началах просвещённого разума, пришедшего
на смену церковному авторитету. Действительно, в наиболее культурных слоях
общества непосредственный реализм Петровской эпохи сменяется в это время
неясными идеалистическими исканиями, нашедшими себе бледное выражение в
нравоучительных тенденциях первых русских журналов и
- 7 –
особенно в органе Московской университетской молодёжи. В конце царствования
Елизаветы масонство начало уже укореняться в русской почве, давая готовые
формы для идеалистических стремлений, впервые пробуждавшихся тогда в умах
лучшей части молодёжи.
Итак, первоначальный период существования масонства в России
характеризуется в общем отсутствием какой бы то ни было национальной
окраски: это была лишь мода, притом сравнительно мало распространённая,
“игрушка для праздных умов”, по выражению Елагина, и лишь в самом конце
этого периода замечаются признаки некоторой связи между масонством и смутно
поднимающимися в лучшей части общества идеалистическими потребностями; эти
признаки показывают нам возможность скорого наступления того момента, когда
положительное содержание масонского учения сделается доступным и близким
для русских людей, оказывая им серьёзную поддержку в их неясных стремлениях
к построению впервые в России цельного общественного миросозерцания.
ВТОРОЙ ПЕРИОД (1762-1781):
ПЕРВАЯ ПОЛОВИНА ЦАРСТВОВАНИЯ ИМПЕРАТРИЦЫ
ЕКАТЕРИНЫ II
(МАСОНСТВО НРАВОУЧИТЕЛЬНОЕ)
Кратковременное царствование Петра III , хотя и было весьма благоприятным
для распространения масонства, не могло ещё, однако, дать надлежащей почвы
для широкого развития масонских идей в русском обществе. Новый император,
благоговевший перед Фридрихом, в подражание последнему оказывал явное
покровительство “вольному каменщичеству”: он даже подарил дом ложе
“Постоянства” в Петербурге и, по преданию, сам руководил масонскими
работами в Ораниенбауме. Но это обстоятельство не способствовало широкому
распространению ордена, так как для этого не было ещё самого важного и
необходимого условия,- не было ещё русской интеллигенции, объединёнными
общими духовными интересами, которые едва только намечались в конце
предшествующего царствования и были ещё лишены более или менее серьёзного
образовательного фундамента. Мощным толчком к развитию русской
интеллигентной мысли послужило начало царствования Императрицы Екатерины
II.
Русская общественная мысль в Екатерининское время значительно быстрее
двинулась вперёд по пути естественного примирения безыскусственного
религиозного идеализма Московской Руси с новыми веяниями просветительной
эпохи, нашедшей себе отзвук в реформированной России; это примирение легко
могло найти для себя точку опоры на почве увлечения
- 8 -
религиозно-нравственным содержанием масонского учения, и мы видели уже кое-
какие признаки этой возможности ещё в конце предыдущего царствования. Но
вместе с тем развитие ордена вольных каменщиков шло у нас медленно:
масонству недоставало прочной организации, так как не было тогда и не
могло ещё быть среди русских людей энергичных фанатиков масонской идеи,
которые использовали бы её сообразно с пробудившимися потребностями
национального сознания: самые потребности были ещё в зародыше. Вот почему
будущие столпы русского масонства, вроде Елагина, не видели и могли видеть
тогда в учении ордена ничего притягательного. Для того, чтобы масонство
получило широкое распространение, чтобы оно могло сделаться тем русским
общественным движением, каким мы увидим его впоследствии, прежде всего
нужен был факт образования первой русской интеллигенции, а для этого
будущим её представителям предстоял ещё серьёзный подготовительный искус,
им пришлось ещё пережить глубокое внутреннее потрясение, испытать ужасное
состояние душевного раздвоения и страданий от утраты былой душевной
цельности: только тогда они вновь обратятся к забытому масонству, чтобы в
учении ордена найти спасение от терзавших их сомнений и душевных мук. Этим
искусом было для русского общества насаждённое руками просвещённой
императрицы с необычайной быстротой охватившее широкие общественные круги.
Как направление скептическое, вольтерианство не могло быть прочным в
это время пробуждающейся русской мысли; она только ещё начинала жить и тем
самым не могла направиться сразу по пути разрушительного отрицания. Поэтому
вольтерианство XVIII века, неожиданно прервавшее естественный ход
общественной мысли, было только легко привившейся модой. Это было, хотя и
поверхностным, но тревожным явлением, которое способствовало широкому
общественному развращению. Глубокое сознание общественной опасности и
необходимости серьёзной борьбы с тлетворным влиянием “вольтерианства” и
послужило той почвой, которая породила первые кружки русской интеллигенции,
а роль главного её орудия в этой борьбе сыграло масонство. Вот с этого
момента масонство в России становится русским масонством, несмотря на его
иноземное происхождение и на иноземные формы; даже содержание его было
чужим, но оно было согрето русским духом проснувшегося национального
самосознания и потому может быть по всей справедливости названо первым
идеалистическим течением русской общественной мысли. В этом, кажется мне, и
заключается огромная важность нашего масонского движения в XVIII веке. В
течении почти десяти лет от начала нового царствования масонство
развивается сравнительно медленно, хотя и заметны кое-какие признаки
стремления к более прочной организации ордена путём сношений с Германией:
так, основанная в 1762 году ложа
- 9 -
“Счастливого Согласия” получила признание и покровительство со стороны
берлинской ложи. В это время почти везде проникли в Европу так называемые
“высшие степени”, и это движение немедленно отразилось в России.
Непосредственно после водворения в Германии тамплеерства, немецкая её форма
под именем “Строгого наблюдения”, была введена и в Петербурге. Высшие
степени этой системы, с их рыцарскими одеяниями и украшениями, пользовались
среди русского дворянства большим успехом. Но среди лучшей части русской
интеллигенции Строгое Наблюдение вызывало совершенно отрицательное
отношение. Поэтому ложи, принадлежавшие к тамплеерской системе, нередко
вырождались в “шумные праздненства”.
Настоящая история масонства в России начинается лишь в 70-х годах,
когда одновременно возникают у нас две масонские системы, пользовавшиеся
крупным успехом. Ложи этих систем,- так называемых Елагинской и
Циннендорфской (шведско-берлинской),- работали в это время в первых трёх
степенях “иоановского” или “символического” масонства, преследовавшего цели
религиозно-нравственного воспитания человека. Русские масоны работали над
очищением от пороков греховного человека. Такая масонская мораль оказала
благотворное влияние на общество, служа в то же время реакцией против
модных чтений западно-европейской скептической мысли.
Главная роль в этот период истории русского масонства принадлежит
известному Елагину, благодаря которому в русском масонстве
| |  скачать работу |
Русское масонство |
