Социология
х, которые Христа
не любят и Им не любимы; поэтому религия, хотя она и называет себя религией
любви, должна быть жестокой и черствой к тем, кто к ней не принадлежит.
Если в наше время эта нетерпимость и не проявляется столь насильственно и
жестоко, как в минувших столетиях, то все же едва ли можно увидеть в этом
смягчение человеческих нравов. Скорее всего следует искать причину этого в
неопровержимом ослаблении связей. Если вместо религиозной появится какая-
либо иная связь, объединяющая массу, как это сейчас, по –видимому, удается
социализму, в результате возникает та же нетерпимость к внестоящим, как и
во времена религиозных войн.
По свидетельству психоанализа, почти каждая продолжительная интимная
эмоциональная связь между двумя людьми, как-то: брачные отношения, дружба,
отношения между родителями и детьми – содержит осадок отвергающих
враждебных чувств, которые не доходят до сознания лишь вследствие
вытеснения. Это более неприкрыто в случаях, где компаньон не в ладах с
другими компаньонами, где каждый подчиненный ворчит на своего начальника.
То же самое происходит, когда люди объединяются в большие единицы. Каждый
раз, когда две семьи роднятся через брак, каждая из них, за счет другой,
считает себя лучшей или более аристократической и т.д.
Когда вражда направляется против любимых лиц, мы называем это
амбивалентностью чувств и, конечно, слишком рационалистически объясняем ее
многочисленными поводами к конфликтам интересов, которые создаются именно
при столь интимных отношениях. В неприкрыто проявляющихся отталкиваниях и
антипатиях к близким мы узнаем выражение себялюбия, нарциссизма,
добивающегося своей самостоятельности и ведущего себя так, будто случай
отклонения от его индивидуальных форм уже есть критика последних и
заключает вызов их преобразовать. В этом поведении людей проявляется
готовность к ненависти, агрессивность, происхождение которой неизвестно и
которой хотелось бы приписать примитивный характер.
Вся эта нетерпимость, однако, исчезает кратковременно или на долгий
срок при образовании массы и в массе. Пока продолжается соединение в массу
и до пределов его действия, индивиды ведут себя, как однородные, терпят
своеобразие другого, равняются с ним и не испытывают к нему чувства
отталкивания. Такое ограничение нарциссизма может быть порождено только
одним моментом, а именно – либидиозной связью с другими людьми. Себялюбие
находит преграду лишь в чужелюбии, в любви к объектам. Либидо опирается на
удовлетворение основных жизненных потребностей и избирает их участников
своими первыми объектами. И как у отдельного человека, так и в развитии
всего человечества, только любовь, как культурный фактор, действовала в
смысле поворота от эгоизма к альтруизму. Это касается не только половой
любви к женщине со всеми из нее вытекающими необходимостями беречь то, что
женщина любит, но и десексуализированной, сублимированно гомосексуальной
любви к другому мужчине, любви, вязанной с общей работой. Если, таким
образом, в массе появляются ограничения нарцистического себялюбия, которые
вне ее не действуют, то это убедительное указание на то, что сущность
массообразования заключается в нового рода либидиозных связях членов массы
друг с другом.
Рассмотрим новые механизмы эмоциональной связи – называемые
идентификацией. Идентификация известна психоанализу как самое раннее
проявление эмоциональной связи с другим лицом. Она играет определенную роль
в предыстории Эдипова копмлекса. Малолетний мальчик проявляет особенный
интерес к своему отцу. Он хочет сделаться таким и быть таким, как отец,
хочет решительно во всем быть на его месте. Можно спокойно сказать: он
делает отца своим идеалом.
Одновременно с этой идентификацией с отцом, а может быть, даже и до
того, мальчик относится к матери как к объекту опорного типа. Итак, у него
две психологические различные связи: с матерью – чисто сексуальная
захваченность объектом, с отцом – идентификация по типу уподобления.
Вследствие непрерывно продолжающейся унификации психической жизни они,
наконец, встречаются, и, как следствие этого сочетания, возникает
нормальный Эдипов комплекс. Малыш замечает, что дорогу к матери ему
преграждает отец; его идентификация с отцом принимает теперь враждебную
окраску и делается идентичной с желанием заменить отца у матери.
Идеализация стремится сформировать собственное Я по подобию другого,
взятого за "образец".
Другой пример. Предположим, что маленькая девочка, испытывает тот же
симптом болезни, как и ее мать, например, тгот же мучительный кашель. Это
может происходить различно. Либо идентификация та же, из Эдипова комплекса,
т.е. означает враждебное желание занять место матери, Либо симптом
реализует замену матери под влиянием чувства виноватости: ты хотела быть
матерью, так теперь ты стала ею, по крайней мере, в страдании. Объектный
выбор становится идентификацией, т.е. Я перенимает качества объекта.
Третьим, особенно частым и важным фактом симптомообразования является
то, что идентификация совершенно лишена объектного отношения к копируемому
лицу. Если, например, девушка в пансионе получает от тайного возлюбленного
письмо, вызывающее ее ревность, и она реагирует на него истерическим
припадком, то с несколькими из ее подруг, которые знают о письме, тоже
случится этот припадок, как следствие психической инфекции. Это – механизм
идентификации на почве желания или возможности переместить себя в данное
положение. Другие тоже хотели бы иметь тайную любовную связь, и под
влиянием сознания виноватости соглашаются и на связанное с этим страдание.
Идентификация наблюдается и в некоторых других случаях, которые не
сразу доступны нашему пониманию.
Генезис мужской гомосексуальности в целом ряде случаев следующий:
молодей человек необыкновенно долго и интенсивно, в духе Эдипова комплекса,
сосредоточен на своей матери. Но, наконец, по завершении полового
созревания все же настает время заменить мать другим сексуальным объектом.
И тут происходит внезапный поворот; юноша не покидает мать, но
идентифицирует себя с ней, он в нее превращается и ищет теперь объекты,
которые могут заменить ему его собственное Я, которых он может заменить
любить и лелеять так, как его самого любила и лелеяла мать. Примечательна в
этой идентификации ее обширность, она меняет Я в чрезвычайно важной области
– а именно в сексуальном характере – по образцу прежнего объекта. При этом
сам объект покидается. Подобный процесс можно наблюдать на маленьком
ребенке. Например, ребенок, горевавший о потере котенка, без всяких
обиняков заявил, что сам он теперь котенок, и стал поэтому ползать на
четвереньках, не хотел есть за столом и т.д.
Другой пример такой интроекции объекта дал нам анализ меланхолии –
аффекта, считающего реальную или аффективную потурю любимого объекта одной
из самых важных причин своего появления. Основной характер этих случаев
заключается в жестоком унижении собственного Я в связи с беспощадной
самокритикой и горькими упреками самому себе. Анализы показали, что эта
оценка и эти упреки в сущности имеют своей целью объект и представляют
собой лишь отмщения Я объекту. Тень объекта отброшена на Я. Эти меланхолии
показывают нам Я в разделении, в расщеплении на две части, из которых
каждая неистовствует против другой. Эта другая часть есть часть,
измененная интроекцией, заключающая в себе потерянный объект. Но знакома
нам и часть, так жестоко себя проявляющая. Она включает совесть –
критическую инстанцию, которая и в нормальные времена критически подходила
к Я, но никогда не проявляла себя так беспощадно и так несправедливо. В
нашем Я развивается инстанция, которая может отделиться от другого Я и
вступить с ним в конфликт. Мы назвали ее Я-идеалом и приписали ей функции
самонаблюдения, моральной совести, цензуры сновидений и основное влияние
при вытеснении. Она представляет собой наследие первоначального
нарциссизма, в котором детское Я удовлетворяло само себя. Из влияний
окружающего эта инстанция постепенно воспринимает тербования, которые
предъявляются к Я и которые оно не всегда может удовлетворить. Но когда
человек не может быть доволен своим Я, он все же находит удовлетворение в Я-
идеале, которое дифференцировалось из Я.
Влюбленность и гипноз.
Влюбленность есть не что иное, как психическая захваченность объектом,
диктуемая сексуальными первичными позывами в целях этой цели и угасающая;
это то, что называют низменной, чувственной любовью. Глубину влюбленности
можно измерить по количеству целепрегражденных нежных инстинктов,
сопоставляя их с простым чувственным вожделением. В рамках влюбленности
бросается в глаза феномен сексуального превышения оценки, тот факт, что
любимый объект в известной мере освобождается от критики, что все его
качества оцениваются выше, чем качества нелюбимых лиц или в то время, когда
это лицо еще не было любимо. Если чувственные стремления несколько
вытесняются или подавляются, то появляется иллюзия, что за свои духовные
достоинства объект любим и чувственно, а между тем, может быть, наоборот,
только чувственное расположение наделило его этими достоинствами. Эти
стремления – есть идеализация. С объектом влюбленности обращаются, как с
собственным Я, что значит, при в
| |  скачать работу |
Социология |
