Главная    Почта    Новости    Каталог    Одноклассники    Погода    Работа    Игры     Рефераты     Карты
  
по Казнету new!
по каталогу
в рефератах

Стихии

ы, протекающие  в
абстрактном, неуточненном времени. Однако, как правило, время действия  этих
легенд имеет определенную границу:  не  раннее  конца  евангельских  событий
(т.е. установление  данного  порядка  вещей  и  канонизации  фигурирующих  в
легендах святых, в отличие от  легенд,  рассказывающих  об  их  прижизненных
деяниях). Впрочем, можно полагать, что с точки зрения самой  легенды  святые
выступают в  ней  подобно  персонажам  мифологического  пантеона,  т.е.  как
существовавшие «всегда». Это  –  легенды,  описывающие  отношения  святых  с
людьми  (жанр,  противоположный  демонологическому).  Например,  легенда   о
святом Николае Угоднике, защищающем пахаря от Ильи-пророка.  Интересно,  что
такие легендарные по характеру эпизоды могут входить в  сказку,  подчеркивая
тем самым сходство  этих  двух  жанров  (вообще  легенды  этого  типа  часто
относятся к сказкам, во всяком случае, это имеет отношение  к  собирательной
практике).
      В  остальных  отношениях  легенды  в  европейской  традиции  сходны  с
относимыми к жанру легенд текстами иных традиций.  Особенно  примечателен  в
этом отношении круг текстов, которые относят то к легендам, то  к  преданиям
– легенды о населении предшествовавшем в определенной  местности  носителями
данной традиции. Эти тексты  часто  описывают  существ,  отличных  от  людей
(граница жанров легенды и  предания  для  этих  текстов  зависят  именно  от
облика этих предшественников), и связаны с рубежом  «доистории»  и  истории,
но истории данного места  и  данного  коллектива,  осознающего  себя  частью
большего – этнического –  коллектива.  В  этом  отношении  они  обнаруживают
типологическое сходство с описанными Сепиром легендами  о  начале  рода  или
племени.  Прочие  легенды  уже  переходят  эту  границу  и  располагаются  в
историческом  времени  данного  этноса,  выполняя  в  европейской   традиции
функцию исторических или квазиисторических жанров  (опять-таки  соприкасаясь
и пересекаясь с преданиями). В  этом  отношении  они  могут  в  значительной
степени приближать ко времени  носителя  и  даже  опережать  его,  продолжая
историческое время снова в мифологическое, т.е. эсхатологическое,  но  часто
соотнесенное с историческим  (как  пример  –  конкретное  датирование  конца
света или, во всяком случае, помещение его в обозримое  будущее).  С  другой
стороны, эсхатологические легенды, в своей части, связанной  с  утопическими
картинами  будущего,  сходны  и  с  легендами  об  утопических  странах  или
обществах, которые мыслятся как современные носителям традиции  –  например,
русская  легенда  о  «Беловодском  царстве»   (для   статуса   легенды   как
достоверного общения показательны  случаи  действительных  поисков  мест,  о
которых  сообщала  легенда).  Этот  тип   легенд,   называемый   «социально-
утопическим»,  соотнесен  не  просто  с  историей,  но   и   с   конкретной,
современной носителям, социальной ситуацией, и опять же  граничит  с  жанром
преданий, так как может включать сюжеты, связанные вполне  с  историческими,
несакрализованными  лицами,  которым  в  данном  сюжете  отводится   функция
восстановления  попранной   справедливости   и   установление   утопического
благополучия  (т.е.  функция  культурного  героя,  «переведенная»  на   язык
поздних социальных отношений). Таковы сюжеты, связанные со  старцем  Федором
Кузьмичом – Александром I и  многие другие.  Они  целиком  относились  бы  к
жанру преданий, если бы не касались утопических представлений о  перестройке
всего порядка вещей (т.е. в сущности – эсхатологического мотива  счастливого
завершения  всей  истории,  ее  конца  и  цели)  и  не  содержали  элементов
чудесного. Наличие этих элементов вполне возможно и в жанре преданий,  но  в
данном конкретном круге  текстов  имплицитно  содержится  мотив  воскресения
героя (так в русской традиции легенда о Федоре Кузьмиче  возникла  именно  в
связи  со  смертью  Александра  I),  сопоставимый  с  будущим   воскресением
культурного героя в мифологических и  эпических  традициях,  что  ставит  их
ближе к жанру легенд.



                         2.1.2 КОСМОГОНИЧЕСКИЕ МИФЫ.


      Космогонические мифы и космологические представления  занимают  особое
место среди других форм мифологического мировоззрения,  поскольку  описывают
пространственно-временные  параметры  вселенной,  т.е.  условия,  в  которых
протекает существование человека и помещается все, что может стать  объектом
мифотворчества. Космологические представления концентрируется  прежде  всего
вокруг актуального состояния вселенной: структура  мира  –  набор,  связь  и
функции его частей, иногда –  их  количественные  параметры  (синхронический
аспект описания  космоса).  Космогонические  мифы  описывают,  как  возникла
вселенная  (диахронический  аспект).  Актуальное   состояние   вселенной   в
мифопоэтическом  мышлении  связывается  воедино  с  ее  происхождением   как
следствие с причиной; ибо определение и объяснение состава  мировоззрения  и
роли, которую играют в нем его объекты, равнозначно ответу на  вопрос  ''как
это возникло'', описанию всей цепи порождения этих объектов  (''операционная
связь'' синхронического и  диахронического  описаний).  Таким  образом,  эти
аспекты представляют лишь два проявления одной сущности: то,  что  порождено
в ходе создания и устроения космоса,  и  является  его  составом;  все,  что
входит в состав космоса, возникло в ходе его  развития.  Но  космологические
представления   не   полностью   выводимы   из   космогонических   мифов   и
реконструируются отчасти при анализе ритуалов, языковой семантики и т.п.
       Сфера  космологического  и  космогонического   для   мифопоэтического
сознания очень широка, поскольку оно отождествляет  (или,  по  крайней  мере
связывает,  чаще  всего   однозначно)   природу   (макрокосм)   и   человека
(микрокосм):    человек    создан    из    элементов     мироздания,     или
наоборот,–вселенная  происходит  из  тела  первочеловека.  Будучи   подобием
вселенной,  человек  –  один  из  элементов  космологической  схемы.   Сфера
социального,  структура  и  механизм  деятельности  человеческого   общества
(''мезокосма'') также определяются с точки зрения мифопоэтического  сознания
в  большой  степени  космологическими  принципами  и   аналогиями,   которые
являются, фактически, внутренними характеристиками социума,  –  в  то  время
как  профанический  уровень  жизни  человека  не  входит  в  систему  высших
ценностей  мифопоэтического  сознания.   Только   в   сокрализованном   мире
существуют и известны правила  его  организации,  структура  пространства  и
времени. Вне его – хаос, царство случайного.  Переход  от  неорганизованного
хаоса  к  упорядоченному  космосу  составляет  основной   смысл   мифологии,
содержащийся уже в архаичных мифах творения (где речь идет  о  происхождении
не космоса в целом, а тех или иных животных, явлений природы и  т.п.,  т.е.,
так  или  иначе,  о  достижении  природной  социальной  упорядоченности),  и
эксплицитно  выраженный  в  космогонических  мифах  характерных  для   более
развитых мифологий. Лишь с оформлением социальных  институтов,  свойственных
данному коллективу, и  с  появлением  особой  культурной  традиции  (началом
«исторической эпохи»)  можно  говорить  о  материале,  осознаваемом  не  как
космологический и уже не перерабатываемом космогоническим  мифом.  Но  и  за
пределами   «мифологической   эпохи»   космологическое    мировоззрение    и
совокупность выработанных в его  пределах  операционных  приемов  продолжает
оказывать  сильное   влияние   на   способ   интерпретации   собственно   не
космологического   материала,   сохраняет   значение   образца   и    модели
космологических  представлений  и  космогонических  мифов   в   значительной
степени предопределили структуру и форму других  мифов,  трактующих  вопросы
происхождения,  причинности  и  т.п.   (этиологические   мифы),   и   многие
фольклорные жанры (предания, легенды, саги, мемораты и т.п.).
       Как  пространство,  так  и  время   для   мифопоэтического   сознания
негомогенны. Высшей ценностью (максимум сакральности) обладает  та  точка  в
пространстве и времени, где совершился акт творения, т.е. «центр мира» и  «в
начале», т.е. само время творения. Космогонические  мифы  и  космологические
представления связаны с этими координатами,  задающими  схему  развертывания
всего,   что   есть   в   пространстве   и   времени,   организующими   весь
пространственно-временной континуум. Ритуал,  особенно  календарный  (прежде
всего основной – годовой, отмечающий переход  от  старого  года  к  новому),
также соотнесен с  ним.  Ритуальный  годовой  праздник  воспроизводит  своей
структурой ту  порубежную  кризисную  ситуацию,  когда  из  хаоса  возникает
космос.  Космологический  код  в  архаичных  культурах   обладает   особенно
большими разрешающими  способностями;  сами  космологические  классификаторы
обнаруживают часто тенденцию к персонификации и вхождению  в  мифологические
мотивы. Наконец нужно подчеркнуть, что и в  космологических  представлениях,
и в космогонических мифах все  время  обыгрывается  тема  торжества  в  двух
вариантах – положительном «это есть то», и отрицательном «это не  есть  то».
Эти самые общие космологические  принципы  объясняют  довольно  значительную
однородность  космологических  представлений  об  устройстве   вселенной   в
подавляющем большинстве мифологических традиций.
      Космогонические  мифы  часто   начинаются   с   описания   того,   что
предшествовало творению, т.е. небытия,  как  правило,  уподобленного  хаосу.
Тексты  этого  рода  в  самых  разных  традициях  отличаютс
Пред.678910След.
скачать работу

Стихии

 

Отправка СМС бесплатно

На правах рекламы


ZERO.kz
 
Модератор сайта RESURS.KZ