Судьба деревни в изображении современных писателей (В. Распутин Прощание с Матёрой, А. Солженицын Матрёнин двор)
оветским
Союзом. Он провоевал три года в Красной Армии (артиллерия) и достиг звания
капитана. 9 февраля 1945 года его арестовала фронтовая контрразведка за
критические замечания о Сталине, высказанные им другу в письмах,
перлюстрированных военной цензурой. Приговоренный безсудно к восьми годам
лагерей, он пробыл в них до 1953 года. В 1952 Солженицын заболел раком, от
которого чудом вылечился в ташкентской больнице в 1954.
Во время хрущевской эры он был реабилитирован и в 1956 смог вернуться в
Центральную Россию. Солженицын поселился в Рязани и стал преподавать в
школе математику и физику, одновременно работая над своими книгами. Рассказ
"Один день Ивана Денисовича" (1962) был первым из опубликованных в СССР
солженицынских вещей. После 1966 на долгие годы его перестали публиковать.
Наружу конфликт выплеснулся "Письмом IV-му съезду советских писателей", в
котором Солженицын потребовал ликвидации цензуры, реабилитации многих
писателей, уничтоженных во время репрессий, и возврата его личного архива,
конфискованного КГБ в 1965 году. После выхода в свет за рубежом романа "В
круге первом" (1968) и повести "Раковый корпус"(1968-69) и получения им
Нобелевской премии (1970) конфронтация только возросла. Дальнейшие
публичные выступления Солженицына ("Великопостное письмо Всероссийскому
патриарху Пимену", "Мир и насилие", "Письмо вождям Советского Союза"), так
же как и публикация первого варианта "Августа 14-го" (1971) и первого тома
"Архипелага ГУЛАГ" (1973), вынудили советское руководство изгнать писателя
в Германию в феврале 1974.
Поселившись сначала в Швейцарии, в 1976 Солженицын с семьей переехал в
США. Будучи на Западе, он завершил "Бодался теленок с дубом: очерки
литературной жизни" (1975) и восстановил три пьесы (1981), сочиненные им
устно в лагерях. В 1982 публикацией расширенной версии "Августа 14-го"
открылось "повествование в отмеренных сроках" о русской революции -
"Красное колесо". Сплотка глав оттуда была опубликована еще в 1975 под
названием "Ленин в Цюрихе". Среди его выступлений на Западе отметим
"Расколотый мир" (речь в Гарварде, 1978), "Чем грозит Америке плохое
понимание России" и "Иметь мужество видеть" (статьи для журнала "Форин
Афферс", 1980). Интеллектуальное и моральное влияние Солженицына сыграли
важную роль в падении коммунистических режимов Восточной Европы и СССР.
В 1989 журнал "Новый мир" напечатал главы из "Архипелага ГУЛАГ", а в
августе 1990 Солженицыну было возвращено советское гражданство. В сентябре
того же года тиражом 27 миллионов экземпляров в СССР был опубликован его
манифест "Как нам обустроить Россию". В мае 1994 писатель вернулся на
Родину; среди его новых работ - "Русский вопрос к концу ХХ века", рассказы,
публицистика. Весной 1998 он завершил книгу "Россия в обвале"; продолжение
"Теленка" - "Угодило зернышко промеж двух жерновов: очерки изгнания" с
сентября 1998 печатает журнал "Новый мир".
Пожалуй, нет среди возвращающихся в литературу имен такого, которое бы
вызвало больше эмоций, интеллектуального напряжения и дискуссий, чем имя
Александра Исаевича Солженицына. Наш современник, возмутитель спокойствия в
застойное лихолетье, изгнанник с неслыханной мировой славой, один из
«зубров» литературы русского зарубежья, Солженицын соединяет в своем
личностном облике и творчестве многие тревожащие наше сознание начало.
Характерен этим и рассказ писателя «Матренин двор». В центре
повествования – судьба деревенской женщины.
Россия богата не только безграничными просторами, плодородными землями,
фруктовыми садами, но и незаурядными людьми, праведниками, одарёнными
чистой, божественной энергией. Они смотрят на нас ясными глубокими глазами,
будто заглядывают в душу, да так, что ничего от них не скроешь. Праведники
жертвуют многими жизненными прелестями ради чистоты души, с радостью
помогают окружающим достойно преодолеть все невзгоды, выйти победителем из
борьбы с самим собой, духовно очиститься. И что бы о них ни говорили,
сколько бы ни удивлялись их неприхотливости, на русской земле всегда
найдётся место таким людям, ибо они проповедуют правду. Железная дорога
чёрной змейкой убегает за горизонт, по ней всё так же проносятся поезда,
где-то быстрее, где-то медленнее. Но "на сто восемьдесят четвёртом
километре от Москвы по ветке, что идёт к Мурому и Казани, ещё с добрых
полгода после того все поезда замедляли свой ход". Нет, пути уже давно
починили, и, пройдя переезд, поезд опять набирал скорость. Только машинисты
знали и помнили, отчего это всё. Да Игнатич, повествующий о той горько-
нелепой трагедии от первого лица. "Матрёнин двор" - это рассказ о
беспощадности человеческой судьбы, злого рока, о глупости советских
послесталинских порядков, о жизни простых людей, далёких от городской суеты
и спешки, - о жизни в социалистическом государстве. Этот рассказ, как
замечал сам автор, "полностью автобиографичен и достоверен", отчество
рассказчика - Игнатич - созвучно с отчеством А. Солженицына - Исаевич.
Действие происходит в 1956 году, через три года после смерти тирана. Люди
ещё не знают, как жить дальше: из "пыльной горячей пустыни" бесчисленных
лагерей они попадают "просто в Россию", чтобы навсегда затеряться где-
нибудь в средней полосе - "без жары, с лиственным рокотом леса". Ещё год
назад, вернувшись из неволи, человек мог устроиться разве что носилки
таскать. Даже электриком на порядочное строительство его бы не взяли. А
теперь извольте - можете учительствовать. В отделе кадров, куда следовало
обратиться по вопросу трудоустройства, "кадры уже не сидели за чёрной
кожаной дверью, а за остеклённой перегородкой, как в аптеке". Воздух был
просто наэлектризован свободой. Подождёшь, пока объяснение всем твоим
странностям найдут, каждую букву в документах "перещупают", походят из
комнаты в комнату, куда-то позвонят, - и ты трудоустроен. В тот год быстрых
перемен, когда "повелось по две - по три иностранных делегации в неделю
принимать", рассказчик возвращается в новый мир из тех краёв, откуда ещё
недавно живым мало кто мог вернуться. Устроился он учителем в местечке,
"где не обидно бы и жить и умереть", в Высоком Поле. Ночью лишь тихий
шелест ветвей по крышам, днём ниоткуда не слышно радио и всё в мире молчит.
Но человек нуждается каждый день в завтраке и обеде, а хлеба в Высоком Поле
не пекли, да и ничем съестным не торговали. Что ж, благородные работники
отдела кадров смилостивились над рассказчиком и направили его судьбу в
Торфопродукт, куда легко можно было приехать, но уехать - невозможно. В
этом посёлке смешались две эпохи - "однообразные худо штукатуренные бараки
тридцатых годов и, с резьбой по фасаду, с остеклёнными верандами, домики
пятидесятых". Но жители и тех и других в равной степени вдыхали вонь и
копоть из фабричной трубы. Вот куда может завести мечта о тихом уголке
России! А ведь там, откуда приехал рассказчик, "дул такой свежий ветер
ночами и только звёздный свод распахивался над головой". Но лучше свободно
вдыхать фабричные выхлопы, чем наслаждаться красотами природы за колючей
проволокой. На торфяном посёлке скитания рассказчика не закончились. Судьбе
было угодно, чтобы остановился он в соседней деревушке с ничего не
говорящим названием - Тальново, в доме "с четырьмя оконцами вряд на
холодную некрасную сторону и с украшенным под теремок чердачным окошком".
Избу построили давно и добротно, на большую семью, а жила в ней теперь
одинокая женщина лет шестидесяти. Безмолвную, с кругловатым жёлтым, больным
лицом хозяйку звали Матрёна. О ней мы узнаём гораздо больше, чем о
рассказчике. Эта женщина с незатейливым, деревенским именем много работала,
несмотря на болезнь, работала бесплатно: "не за деньги - за палочки".
Пенсию ей не платили. У Матрёны в избе жили колченогая кошка, подобранная
из жалости, мыши и тараканы. "Но не потому были мыши в избе, что колченогая
кошка с ними не справлялась: она как молния за ними прыгала в угол и
выносила в зубах. А недоступны были мыши для кошки из-за того, что кто-то
когда-то оклеил Матрёнину избу зеленоватыми обоями, да не просто в слой, а
в пять слоёв. Друг с другом обои склеились хорошо, от стены же во многих
местах отстали - и получилась как бы внутренняя шкура на избе. Между
брёвнами избы и обойной шкурой мыши и проделали себе ходы и нагло шуршали,
бегая по ним даже и под потолком". Солженицын описывает деревенский быт с
изрядной долей иронии. Желание выполнить работу наверняка, чтобы потом
переклеивать не пришлось, оборачивается многочисленными неудобствами для
животного ("кошка сердито смотрела вслед шуршанию мышей, а достать не
могла") и людей. Матрёна Васильевна избу не жалела - ни для мышей, ни для
тараканов, ибо в шуршанье мышей, непрерывном, как далёкий шум океана,
шорохе тараканов не было ничего злого, не было лжи. Шуршанье было их
жизнью. Матрёна отличалась трудолюбием: вставала в четыре-пять утра, "тихо,
вежливо, стараясь не шуршать, топила русскую печь, ходила доить козу, по
воду ходил
| |  скачать работу |
Судьба деревни в изображении современных писателей (В. Распутин Прощание с Матёрой, А. Солженицын Матрёнин двор) |
