Тибетская Книга Мертвых
t;субъекта",
который, чтобы найти удовлетворение, все еще должен выстоять против
"объекта". На первый взгляд, это кажется именно тем миром, который прямо
пухнет от возможностей достижения такой цели. Тут мы ищем и находим наши
сложности, там мы ищем и находим наших врагов, здесь мы ищем и находим, что
дорого и драгоценно нам; очень утешительно знать, что все зло и все добро
находится Там, Снаружи, в видимом, где можно победить, наказать, разрушить
или насладиться этим. Но природа не допускает этому райскому состоянию
длиться вечно. Находятся такие люди, всегда находятся, которые не могут не
замечать, что мир и личный опыт по природе своей символичен, и что в
действительности мир отражает нечто, лежащее, спрятанное в субъекте самом,
в его сверхсубъективной сущности. Именно из этой глубинной интуитивности
понимания, в соответствии с ламаистской доктриной, состояние в Хониид Бардо
черпает свою истинную суть. Вот почему Хониид Бардо озаглавлено: "Бардо
Испытывающего Реальность".
Реальность испытываемых состояний Хониид Бардо есть, как пишет про то
последняя часть соответствующих наставлений, реальность мысли. Мыслеформы
кажутся реальностью, фантазии облекаются плотью, и устрашающие сны,
вызванные кармой и разыгранные подсознательными "доминантами", начинают
сниться. Первым появляется, если читать текст сзади наперед, все
разрушающий Бог Смерти, эпитома всех ужасов. За ним следуют 28 власть
предержащих и зловещих богинь и 58 богинь, пьющих кровь. Несмотря на
демонический аспект, который выглядит спутанным хаосом жутких черт и
уродств, виден уже некоторый порядок. Мы видим собрания богов и богинь,
которые упорядочены по четырем направлениям и различаются присущими им
мистическими тонами. Постепенно становится ясно, что все эти божества
организованы в "Мандалы" или круги, содержащие четырехцветный крест. Цвета
сообразны четырем аспектам мудрости:
1) Белый - световая тропа мудрости зерцала
2) Желтый - световая тропа мудрости всеприятия
3) Красный - световая тропа мудрости различения
4) Зеленый - световая тропа мудрости всесвершения.
На более высоких ступенях сознания померший знает, что настоящие
мыслеформы, все, исходят из него самого, и что четыре световых тропы
мудрости, которые пред ним появляются, суть излучения его собственных
психических способностей. Это напрямую нас приводит к психологии
ламаистской мандалы, которую я обсуждал уже в книге, опубликованной
совместно с покойным Рихардом Вильгельмом "Секреты Золотого Цветка".
Продолжая наше восхождение в обратном порядке через пределы Хониид
Бардо, мы наконец приходим к видению Четырех Великих: зеленый Амогха -
Сидхи, красный Амитаба, желтый Ратна - Самбхава и белый Вайра
- Саттва. Подъем заканчивается лучезарным голубым светом Дхарма-Дхату, тела
- Будды, который пламенеет в центре мандалы из сердца Вайрочаны.
Этим завершающим видением исчерпываются кармические иллюзии: сознание,
отнятое от благодатной груди всех форм и всех привязанностей к объектам,
возвращается к вневременному рудиментарному (изначальному) состоянию Дхарма-
Кайя. Так (обратным чтением) достигается состояние Чикаи, которое наступает
в момент смерти.
Я думаю, этих пояснений достанет, чтобы дать внимательному читателю
некоторое представление о психологии Бардо Тодол. Книга описывает путь
посвящения в обратном порядке, которое, в отличие от эсхатологических
ожиданий Христианства, приготавливает душу для нисхождения в физическое
существование. Предельно интеллектуализированная и рационалистическая
мирорассудочность Европейцев подсказывает нам эту более подходящую обратную
последовательность Бардо Тодол, которую можно рассматривать, как отчет об
опыте Восточной инициации (посвящении), хотя каждый вол<н, если того
пожелает, подставить христианские символы вместо богов в Хониид Бардо.
В любом случае, последовательность событий, как я только что описал ее,
предлагает близкую параллель с феноменологией Европейского подсознания,
когда оно претерпевает "процесс посвящения", то есть когда его собираются
анализировать. Преображение подсознания, которое случается в процессе
анализа, делает этот анализ естественным аналогом религиозной церемонии
инициации (посвящения). Хотя последние в принципе отличаются от
Естественного процесса посвящения в том, что естественный ход событий
предвосхищается, и спонтанное рождение знаков подменяется тщательно
отобранным набором символов, предписанных традицией. Мы можем увидеть это
отчетливо в сочинениях Игнатия Лойолы или в медитационной йоге Буддизма и
Тантризма.
Обращение порядка глав, которое я предложил здесь, с целью помощи в
понимании, ни в какой мере не совпадает с изначальным назначением Бардо
Тодол. Так же не созвучны и психологические упражнения, которые вторичны по
своим намерениям, хотя, быть может, и не вызвали бы возражений у ламаистов.
Действительная цель этой исключительной книги, которая быть может
покажется очень странной образованному Европейцу двадцатого столетия,
- просветить помершего в его путешествии через просторы Бардо. Католическая
Церковь является единственным местом в мире для белого человека, где как-то
пекутся о душах ушедших. Внутри Протестантского лагеря, с его
жизнеутверждающим оптимизмом, мы обнаруживаем лишь несколько медиумических
"спасительных кругов", чье назначение главным образом в том, чтобы
помершему донести, что он действительно помер.
В целом, у нас нет ничего на Западе в какой-нибудь степени сравнимого с
Бардо Тодол, за исключением определенных тайных наставлений, которые
недоступны широкой публике и обыкновенным ученым. В соответствии с
традицией, Бардо Тодол также, кажется, было записано в разряд "тайных"
книг, "закрытых", как ясно об этом пишет доктор Эванс-Венц в своем
предисловии. Как таковая она формирует особую главу в магическом "излечении
души", которое простирается даже после смерти. Этот культ смерти
рационально зиждется на вере во вневременность души, но его иррациональная
основа обнаруживается в психологической нужде живых сделать что-нибудь для
ушедших.
Это простейшая нужда навязывает себя даже самым "просвещенным"
индивидуумам, когда они сталкиваются со смертью близких или друзей. Вот
почему, просвещение или непросвещение, у нас все еще существуют все виды
церемоний по покойникам. Если Ленин был подвергнут забальзамированию и
выставлен напоказ в пышном мавзолее как египетский фараон, мы можем быть
совершенно уверены, - это не потому, что его последователи верили в
воскресение его тела. Исключая Мессу, которую служат заупокой в
Католической Церкви, обеспечение, которым мы запасаем, снабжаем помершего,
- рудиментарно и стоит на нижнем уровне качества. Не потому, что мы не
способны убедить себя в бессмертии души, а потому, что мы рационально
исключили вышеупомянутую психологическую нужду из нашего существования. Мы
ведем себя так, будто в том не нуждаемся, а поскольку мы не можем поверить
в жизнь после смерти, мы предпочитаем вообще никак этого не касаться.
Люди попроще следуют своим чувствам и, как в Италии, ставят себе
надгробные памятники "жутких" красот. Католическая Месса по душе по уровню
значительно выше этого, потому что она выразительно предуготована покойному
и имеет целью благоденствие души покойного, а не является простым
удовлетворением слезливых чувств.
В Бардо Тодол с уверенностью можно обнаружить высшее применение
духовных усилий в интересах усопшего. Они так подробны и основательно
приспособлены к очевидным изменениям в состоянии помершего, что любой
серьезный читатель должен спросить себя, а не могло ли быть так, что эти
мудрые старые ламы, в конце концов, поймали отсвет четвертого измерения и
сдернули малость покрывало с величайшей тайны жизни?
Если правда обречена на то, чтобы всегда разочаровывать, возникает
почти искушение допустить хоть такую реальность, какая содержится в
видениях жизни Бардо. Во всяком случае, неожиданно и так оригинально, если
ничего другого, обнаружить послесмертное состояние, из которого наше
религиозное воображение сформировало самые грандиозные концепции,
нарисованные зловещими тонами, в виде ужасающего сновидения, которое
последовательно деградирует.
Наивысшее видение появляется не в конце Бардо, а в самом начале, в
момент смерти. Что случается после,- это все углубляющийся спуск в иллюзии
и мглу, вниз до самого дна деградации в новом физическом рождении. Духовный
взлет, вершина, достигается в момент, когда заканчивается жизнь.
Человеческая жизнь, таким образом, превращается в колесницу высочайшего
совершенства, какого можно достичь. Она сама порождает карму, которая
позволяет умершему пребыть в вечном свете Зияния (Опорожнения), без нужды
прилепляться к предметам, и таким способом отдохнуть на ступице колеса
новых рождений, освобожденным от всех иллюзий рождения и распада. Жизнь в
Бардо не влечет ни вечного вознаграждения, ни наказания, но простой спуск в
новую жизнь, которая подвигнет человека ближе к конечной цели Спасения. Но
эту эсхатологическую цель именно он сам привносит в рождение, как последний
и наивысший по качеству плод трудов и упований жизненного существования.
Такой взгляд не только величествен и высок, он мужественный и героический.
Дегради
| |  скачать работу |
Тибетская Книга Мертвых |
