Творчество А. А. Блока
ит за буднями повседневности: не
земная «маска», а сущность. А у символистов во всех случаях собственно
человеческое в образах фактически почти не подчеркнуто, или же оказывается
внешней оболочкой, сквозь которую сквозит подлинная, “небесная” сущность
изображаемого. То есть любой лирический герой символистских произведений
является либо сошедшим в мир божеством (“Стихи о Прекрасной Даме,
“Райская мать” Вяч. Иванова, Богородица Сологуба и т.д.), либо падшим,
дьявольским образом (“ты- иная, немая, безликая” Блока, “Лжехристос”
Белого и т.д.).
Блок 1910 –х годов создает собственный “миф о человеке”, миф- о
человеческой истории”. Человеку здесь отводится особая, несоизмеримая с
философией Вл.Соловьева и других символистов, роль. Этот “миф” был
осмыслен в образах фольклора (“царевич”, спасающий, “царевну”), Ветхого
Завета (путь к Земле Обетованной), Евангелия (поэтическая синонимичность
образов лирического “я”, Человека и Христа), средневековой рыцарской
литературы(“рыцарь”) и в образах “маленького человека”, в героической
традиции романтизма XIX и начала XXв. “Падший ангел” – Человек, который
когда – то “небо знал”, но “пал” на землю, - оказывается в страшном мире
земного зла, хаоса. Познав земные “восторги” и падения , подойдя к краю
“унижения, “обнищания” и гибели, герой “лирической трилогии”должны стать
мужественным активным участником “мифа об Истории”.
Именно Человек – участник героического “вечного боя” за Россию –
“Новую Америку”, “рыцарь”, освобождающий “пленную царевну” (“Душу мира”,
“тоскующую в объятиях Хаоса”,- земного зла). Человек – это тот, кто
должен победить “страшный мир”, принести в жизнь новую Радость - не
“счастье”, “уединенного создания”, пережитого когда-то “в раю”, а
“творческий восторг”, “Новой жизни” – жизни всеобщей.
Сочетание конкретно- исторического и мифологического пластов
повествования, их объединенность “мифом о человеке”, “ мифом об истории”
еще заметнее в драме “Роза и Крест” и поэме “Возмездие”. Работая над
“Розой и Крестом”, Блок, как показывают его собственные письма, дневники
и записные книжки и подтверждает скрупулезное исследование В.М.
Жирмунского, детально изучал быт описываемой эпохи, ее социальные
отношения; стремился он и к углубленно психологическим характеристикам
героев. Блок постоянно соотносит социальные коллизии эпохи.
Кризиса феодализма и крестьянских войн с современностью. Как вечные
рассматривает Блок и характеры персонажей. Таким образом, для пьесы
оказывается необходимым воспроизведение разных сторон действительности.
На этом фоне развертывается “миф”. Все персонажи характеризуются
относительно главного критерия – человечности. Входят неудачливость,
страдание и одновременно высокое мужество, спокойная жертвенность,
готовность к гибели.
Близкую концепцию человеческого и структуру образов находим и в
“полной революционных предчувствий” поэме “Возмездие”.Здесь еще больше
конкретно-исторического, бытового, автобиографически точного. Первая глава
в особенности строится так, что позволяет истолковать характеры героев
как реалистические – определенные эпохой и историей: повествование о
“дворянской семье” , живущей “под петербургским небом”.
Но такое истолкование будет и правильным, и неполным. По Блоку, чем
меньше “музыки” в ходе истории, тем больше “среды”, “быта”, “нравов”. Чем
громче звучит мазурка исторического “возмездия”, тем эфемернее быт. “Сын”
гибнет, уйдя из мира “уютов” и так и не увидел Нового.
А сын Сына (о котором Блок пишет во вступлении к неоконченной поэме)
вообще дан вне “быта”: дитя дворянина и польской крестьянки, он живет,
заброшенный в “широких, польских клеверных полей”, слушая музыку Природы.
Ему-то, может быть, и сужденно совершить подвиг Возмездия за искалеченные,
“страшным миром” судьбы людей.
Такое понимание Человеческого, резко отличаясь от концепций
Вл.Соловьева и тем более от символистского “соловьевства”, во многом ведет
к известным нам традициями – демократическому утверждению исконной
ценности человека, дополненному героическими чертами русской культуры
начало XX в. – ее верой в мощь и силу Человека. Как мы видим, Блок
вновь пытается объединить принципы символизма и реализма, как в 1907
году. Но в то же время, теперь главную роль для Блока играют исторические
факторы. Блока 1910-х годов не покидает ощущение, что свет, история и
современность, именно во всей их конкретности, отображают становление
“мирового мифа” и что вне знания исторически конкретного невозможно
проникнуть в тайны бытия. Отсюда – постоянные мысли о роли конкретных и
живых деталей в искусстве: “люблю в “Онегине”, чтоб сжалось сердце от
крепостного права. Люблю деревянный квадратный чан для собирания дождевой
воды на крыше над аптечкой возле PLAZA de TOROS в Севилье (Муз. Драма
“Кармен”). Меня не развлекают, а мне помогают мелочи (кресла, уюты, вещи)
в чеховских пьесах. (….).
Очень люблю психологию –в театре. И вообще чтобы было питательно.
“Питательны”, жизненно важны для искусства, конечно, не разграничений
“самоценные” детали. В итоге если рад критических высказываний Блока (в
статьях дневниках и т.д.) совпадал с положениями символистской критики, а
творческий метод прозы, поэмы и драмы мог в той или иной степени, но
никогда полностью – сближаться с символистским (ср. исторические
произведения Мережковского, прозу Белого 1910-х годов, Вяч. Иванова), то
лирики, сталь глубоко пронизанной историзмом, символизм никогда не
создавал.
Ср. “Возмездие”:
Век девятнадцатый, железный,
Воистину жестокий век!
Тобою в мрак ночной, беззвездный
Беспечный брошен человек!
В ночь умозрительных понятий,
Матерьялистских малых дел,
Бессильных жалоб и проклятий
Бескровных душ и слабых тел!
Крайняя точка расхождения Блока с символизмом – вопрос о способах
воздействия искусства на жизнь. Полностью отказавшись от утопий
“жизнестроения”, Блок , поэт революционно активной эпохи, не оставил
мыслей о высокой миссии искусства. Однако теперь он видит эту миссию, во-
первых, в познавании глубинных основ жизни и главное -путей истории.
“При всей нашей слабости и безмолвии, подкрадывание двенадцатого года к
событиям отмечается опять-таки дневнике в литературе”. Связь искусства с
ощущением подземного хода истории для Блока особенно важна:
«Мы на стенах читаем строки». В 1910-х годах Блок вновь резко
отрицает “мистическое шарлатанство” символистов начала века и избегает
ответственного слова “пророк” (“Не называйте поэтов пророками, потому что
этим вы обесцените великое слово”).
Зато он охотно подчеркивает то, что отличает его понимания “пророка”
от символистского, - необходимость для художника учиться в жизни.
Но высокий смысл искусства Блок, совсем отходя от символистской
эстетики, находит в ином. Из дневниковых записей выясняется, что для
искусства необходима нравственность: “(…) искусство связано с
нравственностью”. Это и есть “фраза”, проникающая в произведение (“Розу и
Крест”, так думаю иногда я )”. Это «тайное» знание проникает не только в
«розу и крест», но и во все творчество Блока 1910-х годов. Его мысли о
необходимости для каждого современника знаний об исторической
необходимости возмездия (“возмездие”, поэ а и цикл), о долге (“соловьиный
сад”, “Роза и Крест”) и высокой героике подвига(“На поле Кумиковом”,
“Ямбы”) не только еще раз свидетельствуют о воздействии на Блока
демократизма XIX в. Впервые в истории символизма речь идет о том, что
искусство-это средство для служения жизненным , а не “мистическим”,
“небесным”, целям.
8. Блок после Октября.
(Конец символизма 1918-1921г. )
В Октябрьской революции Блок увидел торжество музыки – не искусства
звукосочетаний, а той не поддающейся строгим определениями музыки, под
которой он понимал первооснову и сущность бытия.
Вскоре наступает 1918 год – год новой эры в истории России и Блока .
В первые январские дни Тревога в Петрограде достигает крайнего
напряжения. Город покрывается эсеровскими плакатами, призывающими всех
выйти на улицы и провозглашающими: “Вся власть учредительному собранию!”.
На улицах метель.
| |  скачать работу |
Творчество А. А. Блока |
