Творчество Куприна
т
просто: «среди мусора, яичной скорлупы, арбузных корок и стад
белых морских чаек». В его прозе почти не возможно найти
далеких уподоблений, но эта локальная, частная безобразность
(при безукоризненной точности языка) не мешает созданию
итогового образа - в данном случае образа огромного морского
порта в «Гамбринусе».
Подобно большинству своих современников, писателей -реалистов
XX века, Куприн явился мастером «малых» форм прозы - рассказа,
короткой повести, оставив нам классические образцы этих
жанров. Часто, ведя художественный поиск, писатель
отправляется от факта, который сам по себе незначителен, - от
«случая из жизни», анекдота и т. д. Но, обрастая великолепными
подробностями, запоминающимися мелочами, каждый факт
приобретает дополнительную глубину и емкость.
Февральская революция, которую Куприн встретил восторженно,
застала его в Гельсингфорсе. Он немедленно выезжает в
Петроград, где вместе с критиком П. Пильским некоторое время
редактирует эсеровскую газету «Свободная Россия». В его
художественных произведениях этой поры (рассказы «Храбрые
беглецы», «Сашка и Яшка», «Гусеница», «Звезда Соломона») нет
прямых откликов на бурные события, переживаемые страной.
Сочувственно встретив Октябрьскую революцию, Куприн
сотрудничает, однако, в буржуазных газетах «Эра»,
«Петроградский листок», «Эхо», «Вечернее слово», где выступает
с политическими статьями «Пророчество», «Сенсация», «У могилы»
(памяти видного большевика М. М. Володарского, убитого
эсером), «Памятники» и т. д. В этих статьях сказывается
противоречивая позиция писателя. Сочувствуя грандиозной
программе преобразования старой России, разработанной В. И.
Лениным, он сомневается в своевременности проведения этой
программы в жизнь.
Ещё в рассказе «Тост» (1906) Куприн приветствовал будущее
свободное общество «гордых, смелых, равных, веселых» людей,
сбросивших цепи угнетения, перестроивших мир, относя это
общество к 2906 году. Когда же на его глазах были заложены
основы нового строя, Куприн оказался в положении колеблющегося
и выжидающего «товарища - интеллигента». Правда, к концу 1918
гола в позиции Куприна происходят известные сдвиги. Речь идёт
не только о его сотрудничестве в организованном М. Горьким
издательстве «Всемирная литература» (Куприн перевёл для
издательства белыми стихами трагедию Ф. Шиллера «Дон Карлос» и
написал обширное предисловие к подготавливаемому Собранию
сочинений А. Дюма -отца), но прежде всего о замысле
специальной газеты для крестьян - «Земля».
Стечение случайных обстоятельств приводит Куприна, однако, в
стан эмиграции. Летом 1920 года он оказывается в Париже.
Творческий спад, вызванный эмиграцией, продолжался до середины
20-х годов. В первое время после революции появлялись лишь
статьи Куприна, чернящие советскую выставку в Париже, Г.
Уэллса за его правдивую книгу об СССР, Ф. Нансена за
организацию помощи голодающим Поволжья и т. д. И лишь
приблизительно с 1927 года, когда выходит сборник Куприна
«Новые повести и рассказы», можно говорить о последней полосе
его относительно напряженного художественного творчества.
Вслед за этим сборником появляются книги «Купол св. Исаакия
Далматского» (1928) и «Елань» (1929). Рассказы,
публиковавшиеся в газете «Возрождение» в 1929 -1933 годах,
входят в сборники «Колесо времени» (1930) и «Жанета» (1932 -
1933). С 1928 гола Куприн печатает главы из романа «Юнкера»,
вышедшие отдельным изданием в 1933 году.
Писатель чувствовал, что оторванность от родины губительно
сказывается на его творчестве. «Прекрасный народ, - заметил он
о французах, - но не говорит по-русски, в лавочке и в пивной -
всюду не по - нашему... А значит это вот что - поживешь,
поживешь, да и писать перестанешь. Есть, конечно, писатели
такие что их хоть на Мадагаскар посылай на вечное поселение -
они и там будут писать роман за романом. А мне все надо
родное, всякое - хорошее, плохое - только родное». В этом,
быть может, проявилась особенность художественного склада
Куприна. Он накрепко, больше, нежели даже И. А. Бунин, Б. К.
Зайцев или И. С. Шмелев, привязан к малым и великим сторонам
русского быта, многонационального уклада страны.
Но теперь родной быт исчез, - исчезли рабочие, подневольные
страшного Молоха, исчезли великолепные в труде и разгуле
крымские рыбаки, философствующие армейские поручики и
замордованные рядовые. Перед глазами Куприна не привычный
пейзаж оснеженной Москвы, не панорама дикого Полесья, а
чистенький «Буа-булонский лес» или такая, нарядная и такая
чужая природа французского Средиземноморья. Он делает
очерковые зарисовки, создает цикл миниатюр «Мыс Гурон» (1929),
очерки о Югославии, «Париж домашний», «Париж интимный» (1930)
и т. д.
Однако самое «вещество поэзии» Куприн способен найти только во
впечатлениях от родной, русской действительности. Напрасно
художник старается по памяти восстановить знакомый уклад и
силой воображения вдвинуть его в чужой мир. Быт уходит, как
сквозь пальцы песок. Он дробится на мелкие крупинки, на капли.
Недаром цикл своих миниатюр в прозе, вошедших в сборник
«Елань», писатель так и называет: «Рассказы в каплях». Он
помнит множество драгоценных мелочей, связанных с родиной, -
помнит, что «еланью» зовется «загиб в густом сосновом лесу,
где свежо, зелено, весело, где ландыши, грибы, певчие птицы и
белки» («Елань»); что «вереей» куртинские мужики называют
холм, торчащий над болотом. Он помнит, как с кротким звуком
«Пак!» (словно «дитя в задумчивости разомкнуло уста») лопается
весенней ночью набрякшая почка («Ночь в лесу», 1931) и как
вкусен кусок черного хлеба, посыпанный крупной солью («У
Троице - Сергия»). Но эти детали подчас остаются мозаикой -
каждая сама по себе, каждая - отдельно.
Прежние, «купринские», мотивы вновь звучат в его прозе.
Новеллы «Ольга Сур» (1929), «Дурной каламбур» (1929),
«Блондель» (1933) как бы завершают целую линию в изображении
писателем цирка, в прославлении простых и благородных людей -
борцов, наездников, акробатов, дрессировщиков, клоунов. Вслед
знаменитым «Листригонам» он пишет в эмиграции рассказ
«Светлана» (1934), вновь воскрешающий колоритную фигуру
балаклавского рыбачьего атамана Коли Костанди. И природа, в
тихой красоте её весенних ночей и вечеров, в разнообразии
повадок её населения - зверя, птицы, вплоть до самых малых
детей леса, - по-прежнему вызывает у Куприна восхищение и
жадный художнический азарт («Ночь в лесу», «Вальдшнепы»,
1933). Уже тяжелобольной, Куприн замышляет создать книгу о
животных - «Друзья человечества». Ему удалось написать для
задуманной книги лишь один рассказ - «Ральф».
Прославлению великого «дара любви», чистого, бескорыстного
чувства (что было лейтмотивом множества прежних произведений
писателя), посвящена повесть «Колесо времени» (1930). Герой
её, русский инженер «Мишика» (как его называет прекрасная
француженка Мария),- это всё тот же «проходной» персонаж
творчества Куприна, добрый, вспыльчивый, слабый. Он поздний
родной брат инженера Боброва , прапорщика Лапшина ,
подпоручика Ромашова. Но он грубее их, «приземлённее», и его
жгучее, казалось бы, необыкновенное по силе чувство лишено той
одухотворенности и целомудрия, какими освятили свое отношение
к любимой знакомые нам персонажи. Это более заурядная,
плотская страсть, которая, быстро исчерпав себя, начинает
тяготить героя, не способного к длительному чувству. Недаром
сам «Мишика» говорит о себе: «Опустела душа, и остался один
телесный чехол».
Куприн - великолепный рассказчик, замечательный по
естественности и гибкости интонаций. Он охотно обращается к
историческим анекдотам и преданиям, берет готовую канву,
расцвечивая её россыпями своего богатого языка. Так рождаются
новеллы «Тень Наполеона» (192В), «Четверо нищих» (1929),
«Геро, Леандр и пастух» (1929), «Царев гость из Наровчата»
(1933). Писатель перебирает в памяти встречи с интересными
людьми, своими давними знакомыми - клоуном Жакомино, летчиком
Феденькой Юрковым, обаятельным бонвиваном Яшей Бронштейном и
т. д. Однако Куприн постоянно чувствует себя заключенным в
некий магический круг мелкотемья. И, подобно другим русским
писателям, которые оказавшись на чужбине, обращаются к
художественным мемуарам (И. А. Бунин создает «Жизнь Арсеньева»
(1933-1937), А. Н. Толстой пишет в 1920 году в Париже «Детство
Никиты», И. С. Шмелев в 1930 и 1933 годах - «Богомолье» и
«Лето господне», Б. К. Зайцев - «Путешествие Глеба»), Куприн
посвящает своей юности самую крупную и значительную
эмигрантскую вещь - роман «Юнкера» (1928 -1932).
Военная тема, столь широко представленная в творчестве
дореволюционного Куприна, завершается романом о юнкерских
годах в Александровском училище. Это лирическая исповедь, в
которой писатель передоверяет свои воспоминания, тронутые
эмигрантской тоской, наивному юнкеру. Отсюда - ощутимый в
романе идиллический привкус. Время сгладило мрачные
воспоминания, и, переходя от повести «На переломе» («Кадеты»)
к «Юнкерам», попадаешь в совершенно другой мир, полный света и
поэзии, где царствует жизнерадостный в своей ограниченности
Алексан
| |  скачать работу |
Творчество Куприна |
