Учёные-ядерщики
х
гг. был в группе И. Е. Тамма и А. Д. Сахарова и принял непосредственное
участие в разработке первых образцов советского термоядерного оружия, в
частности первого советского двухступенчатого термоядерного заряда,
испытанного 22 ноября 1955 г.; Герой Соцтруда и лауреат Ленинской премии; в
настоящее время - видный специалист по истории советского атомного проекта.
Владимир Семенович Шпинель, физик-экспериментатор, ведущий научный
сотрудник НИИЯФ МГУ и ветеран этого института; перед войной 1941 - 1945 гг.
работал в харьковском УФТИ (Украинском Физтехе); соавтор одного из самых
первых проектов атомной бомбы.
Борис Лазаревич Иоффе, физик-теоретик, член-корреспондент РАН, зав.
лабораторией ИТЭФ (Института теоретической и экспериментальной физики); в
1950-е гг. работал в ТТЛ (Теплотехнической лаборатории, в будущем - ИТЭФ),
возглавляемой А. И. Алихановым, участвовал в разработке одного из первых
вариантов термоядерного оружия.
Юрий Николаевич Смирнов, физик-теоретик, ведущий научный сотрудник РНЦ
"Курчатовский институт"; с 1960 по 1963 гг. работал во ВНИИЭФ в отделе А.
Д. Сахарова; участник разработки самой мощной в мире советской водородной
бомбы 1961 г.; видный специалист по истории советского атомного проекта.
Этическая мотивация первоначальных ядерных инициатив
.
Одной из самых ранних инициатив была заявка на изобретение молодых
харьковских ученых из УФТИ В. А. Маслова и В. С. Шпинеля "Об использовании
урана в качестве взрывчатого и отравляющего вещества (1940), адресованная
соответствующим специалистам из Наркомата обороны.
В. С. Шпинель рассказал об этом проекте ядерного боеприпаса и о том, что
побудило их к этому предложению. Они считали вполне допустимым
использование в борьбе с гитлеровской Германией (в случае ее вполне
вероятной агрессии против СССР) любых средств. Патриотическая аргументация
сопровождалась вполне прагматическими финансовыми соображениями, поскольку,
хорошо субсидировалось то, что имело военное значение, а они хотели
получить поддержку своих исследований по делению урана и разделению его
изотопов.
Авторы заявки, безусловно, думали о чрезвычайной силе и опасности своей
"атомной бомбы", полагая, что она будет использована исключительно против
фашистской Германии.
П. Е. Рубинин напомнил о поразительном выступлении П. Л. Капицы на
антифашистском митинге 12 октября 1941 г., в котором чуть ли не впервые
было использовано выражение "атомная бомба"
"...Атомная бомба, - говорил Капица, - даже небольшого размера, если она
осуществима, могла бы уничтожить крупный столичный город с несколькими
миллионами населения".
И в этом случае каких-либо сомнений не было: ведь речь шла об использовании
страшного оружия против фашистов, стоявших на подступах к Москве.
Логика наших ученых - инициаторов создания ядерного оружия, особенно после
начала войны, была совершенно такой же, как у инициаторов американского
атомного проекта Л. Сциларда, Е. Вагнера и А. Эйнштейна
Эйнштейн писал об этой инициативе в 1945 г.: "В то время, когда было
известно, что в Германии ведутся работы по созданию атомной бомбы, могли ли
мы сидеть и ждать, пока они их успешно завершат и изберут нас в жертву?".
"Ядерный этос" и его критика
.
А. А. Бриш: "Все мы, так или иначе, прошли войну и ненавидели ее. Мы хотели
мира. Но мир мог быть обеспечен только сильной страной. Поэтому, особенно
после американских бомбардировок Нагасаки и Хиросимы, мы считали свое дело
важным и нужным"
Д. А. Балашов: "Работать над бомбой и ее модернизацией просто для
уничтожения людей было бы аморально. Мы же над этим самоотверженно
трудились... во имя благородной задачи создания паритета в
обороноспособности страны. И это нас вдохновляло".
По словам Г. А. Гончарова, ядерщики в 1950-е гг. воспринимали ядерное
оружие, как только политическое, которое никогда не будет использовано по
своему прямому назначению. Оружие устрашения в условиях ядерного равновесия
должно было стать орудием мира, вынуждая "побрататься" потенциальных
противников.
Страшное оружие накапливается, все больше выходит из-под контроля ученых, а
его производство и хранение связано с "ужасной гибелью людей, чудовищным
повреждением, наносимым природе..." (Ю. Б. Харитон).
Б. Л. Иоффе: ''Ядерное оружие подобно "чеховскому ружью", невинное
появление которого в первом действии спектакля (просто висит на стене)
неизбежно во втором или последующем действиях приведет к выстрелу''. Б. Л.
Иоффе рассказал о своем участии в разработке (в начале 1950-х гг.) одного
из первых вариантов термоядерного оружия практически неограниченной
мощности (вариант "труба"), с удовлетворением заметив, что ему повезло в
том, что этот вариант не сработал. При этом он, как и некоторые другие
участники проекта, работали добросовестно и внесли существенный вклад в
решение проблемы, но работали все-таки без энтузиазма и при первой
возможности вышли из атомного проекта.
Г. А. Гончаров подчеркнул большую оправданность этической позиции советских
ядерщиков по сравнению с позицией американских специалистов, потому что
наши действия в 40 - 50-е гг., были ответом на то, что делали американцы.
Это относится и к началу проекта, стартовавшего значительно позже
американского, и к испытаниям первых атомных бомб, и к термоядерной
программе. По мнению же Р. М. Тимербаева, ответный характер наших действий
объясняется просто нашим отставанием, а вовсе не более высоким морально-
этическим уровнем советских ученых или руководства советским проектом.
Согласно В. Л. Малькову, действия и наших, и американских руководителей и
ученых в отношении ядерного оружия опирались не столько на аргументы
нравственного характера, сколько "на концепцию страха": во время войны
ученые и в США, и в Англии, и в СССР боялись, что Германия сможет сделать
атомную бомбу; после Нагасаки и Хиросимы мы боялись американской "ядерной
агрессии" или "ядерного давления"; после того как возникли перспективы
создания термоядерного оружия, мы боялись отстать от американцев и т. д. Но
страх страху - рознь! Страх, тревога за судьбу страны и, если угодно, за
будущее человечества имеет нравственную подоплеку. Вспомним гражданско-
патриотический этос или "этику благоговения перед жизнью" А. Швейцера.
Проблема ответственности
Ученые, побуждая правительства своих стран к разработке ядерного оружия и
сами были ответственны за свои действия и их результаты. "Ядерный этос"
объясняет и оправдывает эти действия. Но производство, испытания и хранение
ядерного оружия сопряжены с немалой опасностью. Цена ядерного паритета
весьма высока, и ученые с обостренным чувством ответственности не могут не
думать об эффективных путях уменьшения этой опасности.
Надо говорить об ответственности не только ученых-ядерщиков, но и
административных, военных и политических руководящих лиц, связанных с
проектом. Именно они во многом оказались повинны и в Кыштымской, и в
Чернобыльской катастрофах, и в ряде других недопустимых радиационно-
экологических просчетах.
По мнению Р. М. Тимербаева, советские ученые - лидеры атомного проекта были
недостаточно активны и настойчивы (по сравнению с западными коллегами) в
выдвижении конкретных предложений по устранению или снижению "ядерного
напряжения". Но проявление чувства ответственности подобного рода было
вполне свойственно советским научным лидерам проекта.
В связи с проблемой "ядерной ответственности", большой интерес вызвало
обсуждение возможности в начале 50-х гг. договориться с США о запрете на
разработку термоядерного оружия, которая была нереальной.
Этические аспекты радиационной безопасности и экологии
.
Обсуждение радиационно-медицинских и радиационно-экологических вопросов -
производство делящихся материалов, испытания ядерного оружия, аварии на
атомных подводных лодках и захоронения радиоактивных отходов (не говоря уже
о добыче урановых руд) связаны с гибелью людей и ущербом, наносимым
природе. В значительной степени и советская атомная энергетика, и тем самым
Чернобыль были детищем военно-промышленного комплекса, хотя, Чернобыльская
катастрофа не произошла бы, если бы в атомной энергетике работал человек,
подобный Юлию Борисовичу Харитону.
Безответственность властей, особенно в сталинские времена (и позже),
которые любой ценой требовали изготовления эффективного ядерного оружия в
кратчайшие сроки, что и приводило к тому, что плутониевый комбинат в
Челябинске - 40 пускали в начале 1949 г. без необходимой радиационной
защиты, что вообще техника безопасности на ядерных объектах была всегда на
втором или третьем планах и т. д.
А. Д. Сахаров первым оценил опасность испытаний ядерного оружия и уже в
конце 1950-х гг. начал борьбу за их сокращение и запрещение. Известна его
(вместе с В. Б. Адамским) инициативная роль в деле заключения Московского
договора о запрещении ядерных испытаний в трех средах (1963 г).
Заключение
.
. Многие мыслители разных времен, от Платона в античности и до Л. Толстого
в нашем веке, повторяли, что чем больше человек знает, тем больше
становится объем непознанного. Одним из подтверждения со стороны
математиков XX века стала зна
| |  скачать работу |
Учёные-ядерщики |
