 |
|
Жизненный и творческий путь Фредерика Шопена
ым».
Шопен не проходит стороной мимо социально-политических вопросов,
подвергая резкой критике существующие порядки. В письме Войцеховскому он
говорит о множестве людей в лохмотьях, об угрожающих разговорах о «дураке
Филиппе» - короле Франции, - «который еле держится еще своим министерством.
Низший класс уже совершенно разъярен - и все время думает, как изменить
свое бедственное положение...». Описывая увиденную политическую
демонстрацию, он добавляет: «Ты не представляешь себе, какое впечатление
произвели на меня эти грозные голоса недовольного народа... Только Гренобль
пошел по следам Лиона, и, черт знает, что еще будет на свете».
С помощью влиятельного музыканта, дирижера и композитора Ф. Паэра, к
которому Шопен имел рекомендательное письмо от Мальфатти, завязались
знакомства и связи со многими знаменитостями музыкального мира, в том числе
с Россини, Керубини, молодым Листом, звездой тогдашних пианистов Ф. В.
Калькбреннер (1785 - 1849). Шопен был покорен манерой его игры и
безукоризненной техникой. Он даже готов был принять предложение
Калькбреннера совершенствоваться под его руководством в течение трех лет,
однако предостерегающие письма от родных и Эльснера удержали Шопена.
Калькьбреннер помог Шопену в организации первого публичного концерта и
специально для этого случая написал полонез для шести фортепиано. Концерт
состоялся 26 февраля 1832 года. Кроме вышеупомянутого полонеза, который
«дуэтом» исполняли Шопен и Калькбреннер в сопровождении остальных четырех
фортепиано, Шопен играл свой концерт f-moll и Вариации на тему Моцарта.
Лист пришел в восторг от игры и произведений польского музыканта.
Впоследствии он вспоминал о шопеновском дебюте: «...аплодисменты,
возраставшие с удвоенной силой, казалось, никак не могли достаточно
выразить наш энтузиазм перед лицом этого таланта, который, наряду со
счастливыми новшествами своего искусства, открыл собою новую фазу в
развитии поэтического чувства».
Энтузиазм публики, единодушие высоких оценок прессы привлекли всеобщее
внимание к новому молодому таланту. Дорого оплачиваемые уроки освободили
Шопена от материальной стеснительности, испытываемой на первых порах.
Всегда скромный в отношении к самому себе, он писал: «Я вошел в высшее
общество, вращаюсь среди послов, князей, министров и сам не знаю, каким
чудом это случилось, потому что сам я туда не лез... мне посвящают свои
сочинения люди с большим именем прежде, чем я им... ученики Консерватории,
ученики Мошелеса, Герца, Калькбреннера, словом, законченные артисты, берут
у меня уроки, ставят мое имя рядом с именем Фильда, - словом, если бы я был
еще глупее, то думал бы, что достиг вершины своей карьеры».
С самого начала артистической жизни Шопен пленял оригинальностью всего
своего музыкального облика. Виртуозно-техническая сторона его игры была
безупречна, при том в шопеновском исполнительстве, как и в творчестве, не
было ничего рассчитанного на внешний эффект. Это не был и «выверенный»,
академически-холодный стиль, представленный Калькбреннером и его школой.
Сильнейшее качество Шопена-пианиста таилось в редкой красоте звука, в
тончайшей звуковой палитре; с ее помощью он раскрывал безграничную гамму
поэтических нюансов. Шопен-исполнитель был неотделим от Шопена-композитора.
И избалованный Париж, который трудно было удивить виртуозностью, склонился
перед очарованием славянских мелодий и несравненной поэзией, которую
источали звуки его музыки. По словам Листа, музыка и игра Шопена вызывали
«чувство восхищения, трепета, робости, которое охватывает сердце вблизи
сверхъестественных существ, вблизи тех, кого не можешь разгадать, понять,
обнять».
С особым строем его вдохновенных образов сочеталось своеобразие
исполнительской манеры, несравненное шопеновское rubato.
Подобно тому, как в XVIII веке звуковая динамика - crescendo и diminuendo
- сделалась новым выразительным средством, передавшим в нарастаниях и
спадах движение эмоций, так шопеновское rubato - эти едва уловимые
внутритактовые замедления и ускорения - сделалось средством передачи
сложной изменчивости настроений, характерной для романтического искусства
XIX века.
На родине друзья композитора, учитель Эльснер, родные смотрели на него
как на гения, призванного раскрыть миру красоту души польского народа,
через искусство восславить его историю, пробудить участие к его трагической
судьбе. Исходя из этого, они находили, что фортепианная музыка и камерные
формы творчества не соответствуют важности поставленной цели. Только
монументальное искусство, опера способны воплотить великие идеи. Еще в Вене
Шопен получил письмо от известного польского поэта Стефана Витвицкого (1802
- 1847) с призывом направить внимание на создание национальной оперы. «Ты
непременно должен быть творцом польской оперы; я глубочайше убежден, что Ты
можешь им стать и что как польский национальный композитор откроешь для
своего таланта неизмеримо богатое поле деятельности, на котором покроешь
себя неувядаемой славой... Подражание оставь другим... будь самобытным,
национальным. Может, сначала и не все поймут Тебя, но упорство и
продвижение на раз избранном поприще обеспечат Тебе память потомков».
В таком же роде, уже в Париже получает Шопен послание от сестры Людвики.
Ссылаясь на Эльснера, Людвика внушает брату: «...Эльснер не хочет видеть
Тебя только концертным виртуозом, фортепианным композитором и знаменитым
исполнителем, так как это легче и менее значительно... Твое место... рядом
с Россини, Моцартом... Ты должен обессмертить себя операми». Одновременно
Эльснер сам высказывает Шопену свою точку зрения: «Игра на каком-нибудь
инструменте, даже самая совершенная, как например, Паганини на скрипке или
Калькбреннера на фортепиано... может рассматриваться в качестве средства
для выражения чувств в музыке. Слава, которой некогда пользовались Моцарт,
а потом Бетховен, как пианисты, давно уже померкла, а их фортепианные
сочинения... должны были уступить современному вкусу. Зато другие их
произведения, не предназначенные лишь для одного инструмента - их оперы,
песни, симфонии, живут еще среди нас...».
Шопен не хуже всех понимал значение миссии польского художника. Но в
выборе и определении путей творчества их позиции резко расходились.
Интуиция гения и ясный ум подсказывали Шопену правильность избранного для
себя поля деятельности. Истинный художник редко ошибается. И уже близкое
будущее доказывало правоту Шопена. Быстро пришедшая устойчивая слава
убедила сомневающихся. Из письма отца в Париж, из сообщений друзей семье
Шопена в Варшаву становится известным, что Шопен не только первый пианист
Парижа, но и высоко ценимый композитор. Его ноктюрны и мазурки, уже
вторично изданные в Лейпциге, распродаются в течение нескольких дней.
Серьезность, значительность содержания шопеновских сочинений получали
истинную оценку чутких музыкантов. В 1836 году в статье о фортепианных
концертах Шопена Р. Шуман, внимательно следивший за его художественной
эволюцией, проницательно отметил внутреннее родство Шопена и Бетховена,
замечательно раскрыл революционно-патриотический смысл шопеновских
произведений.
Первые годы в Париже для Шопена - время широкого знакомства и усвоения
многосторонних явлений европейской музыкальной культуры. Здесь итальянская
и французские оперы, искусство пения, представленное первоклассными
итальянскими и французскими певцами, высшие достижения современного
пианизма, виртуозной скрипичной школы и т. д.
Большое духовное влияние оказывало общение с выдающимися людьми эпохи -
представителями искусства, литературы. Под широким воздействием ярких
встреч, сильных впечатлений крепнет интеллект Шопена, зреет его мастерство,
возрастает глубина и разнообразие музыкальных идей, но в центре по-прежнему
стоит тема Родины.
В первое время творческая работа заключалась преимущественно в отделке
сочинений, написанных до Парижа; над завершением начатых или воплощением
ранее задуманных произведений. В этот период в музыке Шопена преобладали
небольшие фортепианные пьесы: лирические миниатюры, танцевальные жанры;
написана и издана первая серия этюдов op. 10, некоторые прелюдии. Из
произведений крупных форм созданы баллада g-moll и скерцо h-moll.
Середина 30-х годов знаменательна рядом творчески интересных и радостных
встреч, сильных, но горестных, в конечном счете, переживаний. Весной 1834
года Шопен со своим парижским другом, немецким пианистом и композитором Ф.
Гиллером (1811 - 1885), ездил на музыкальный фестиваль в Аахен, где
встретился с Мендельсоном, а затем они совершили совместное путешествие по
Рейну, посетили Дюссельдорф. В Карлсбаде (Карловы Вары) Шопен увиделся с
родителями. Эта первая и единственная встреча на чужбине принесла обоюдную,
трудно описуемую радость.
Тогда же на обратном пути в Париж Шопен в Лейпциге впервые лично
встретился с Робертом Шуманом, а в следующем 1836 году осенью вторично
посетил Шумана в Лейпциге, много ему играл, знакомил с новыми сочинени
| |  скачать работу |
Жизненный и творческий путь Фредерика Шопена |
|
|
|
Погода в Алматы |
на 10 дней |
другой город |
|
