Арбат
пали в роли генерального подрядчика. Описывая
все эти новации, испытываешь двойственное чувство. С одной стороны, плохо,
что при таком способе реконструкции утрачены планировка, интерьеры еще
одного памятника прошлого, с другой стороны, хорошо, что образ самих
строений не утрачивается, как и прежде, они будут украшать улицу. Однако
цокольный этаж стал на 40 сантиметров выше.
Лет двенадцать назад в одном из этих восстанавливаемых домов на Арбате,
42, всего в три окошка по фасаду, я еще застал доживающих долгий век двух
арбатских старушек, рассказавших, что когда-то жил в их квартире директор
Большого театра, чью фамилию они позабыли. Хорошо помнили ночь 1941 года,
когда спустя месяц после начала войны разорвалась на улице фугасная бомба,
разрушившая Театр Вахтангова, выбившая стекла в их домике...
Соседний с ними особняк, фасад которого также заново выложен из
красного кирпича, появился на улице после пожара 1812 года. По справке,
составленной для архитекторов библиографом В. В. Сорокиным, в нем в разное
время проживали две известные в Москве женщины.
Первая, в 1823-1830 годах, Наталья Александровна Зубова, урожденная
Суворова, дочь прославленного полководца. Нежно любивший отец ее называл
Суворочкой. Он писал в одном из своих писем о двухлетней Наташе; "...дочь
моя в меня - бегает в холод по грязи, еще говорит по-своему".
Биограф полководца Олег Михайлов отмечает, что письма Суворова к дочери
и сегодня нельзя читать без волнения. Будучи в походах и сражениях, отец
всегда думал о ней, какие бы важные дела ни занимали его, будь то
предстоящий штурм или осада. Находил минуты, чтобы сочинить очередное
письмо, каждая строка которого полна поэзии и искреннего чувства. Отцом
прославленный генерал стал в 46 лет.
"Суворочка, душа моя, здравствуй... У нас стрепеты поют, зайцы летят,
скворцы прыгают на воздух по возрастам: я одного поймал из гнезда, кормили
из роту, а он и ушел домой. Поспели в лесу грецкие да волоцкие орехи. Пиши
ко мне изредка. Хоть мне недосуг, да я буду твои письма читать. Молись
богу, чтоб мы с тобой увиделись. Я пишу тебе орлиным пером; у меня один
живет, ест из рук. Помнишь, после того я уж ни разу не танцевал.
Прыгаем на коньках, играем такими большими кеглями железными, насилу
подымаешь, да свинцовым горохом: коли в глаз попадет, так и лоб прошибет.
Послал бы к тебе полевых цветов очень хороших, да дорогой высохнут... Отец
твой Александр Суворов".
Писались эти строки пером орлиным и сердцем любящим.
Когда дочь подросла, отец не переставал думать о ее будущем: "Наташа
правит моей судьбой, скорее замуж: дотоле левая моя сторона вскрыта".
Суворов придирчиво выбирал женихов для своей дочери и остановил выбор на
генерал-поручике графе Николае Зубове. Он был храбр, отличился в боях,
обладал богатырской силой. Это его достоинство пригодилось, когда Зубов
принял участие в заговоре против Павла 1, который и возвышал Суворова, и
унижал его. Николай Зубов нанес первый удар императору. Но при новом
императоре генерал прожил всего несколько лет.
Рано овдовев, дочь Суворова жила с шестью детьми в Москве. Она не
успела вовремя выехать из города перед вступлением французов в 1812 году.
Карета ее попала в руки неприятеля. Однако, узнав, кто перед ними, французы
не только отпустили Наталью Александровну из плена, но отдали ей воинские
почести. Она пережила отца на сорок четыре года и умерла в Москве.
Этот же особняк в 1868-1872 годах принадлежал Елизавете Николаевне
Киселевой, в девичестве Ушаковой. Елизавету Ушакову и ее старшую сестру
Екатерину обессмертил Александр Пушкин. В московском доме Ушаковых на
Пресне молодой Пушкин провел много счастливых часов, посвящал обеим сестрам
прекрасные стихотворения. Альбом сестер не раз заполнялся рисунками поэта,
его стихотворными автографами. Елизавете Ушаковой он писал:
Вы избалованы природой;
Она пристрастна к вам была.
И наша вечная хвала
Вам кажется докучной одой.
Вы сами знаете давно,
Что вас любить немудрено…
Елизавета вышла замуж за полковника Сергея Киселева, с которым поэт
находился в приятельских отношениях, бывал у него в гостях. Со слов матери,
Н. С. Киселев оставил запись о том, что Пушкин охотно беседовал с его
бабкой и часто просил ее "диктовать ему известные ей русские народные песни
и повторять их напевы. Еще более находил он удовольствие в обществе ее
дочерей. Обе они были красавицы, отличались живым умом и чувством
изящного".
В арбатском доме Елизавета Киселева поселилась спустя 30 лет после
гибели поэта, но память о нем .хранила всю жизнь.
Так что и этот особняк связан с именем поэта, чей мемориальный музей
открыл свои двери на Арбате, 53, напротив бывшего дома Елизаветы Ушаковой-
Киселевой. Можно предположить, что и в нем хранились традиции пресненского
особняка Ушаковых, где, по словам современницы: "...все напоминает о
Пушкине: на столе найдете его сочинения, между нотами "Черную шаль" и
"Цыганскую песню", на фортепианах-его "Талисман"... в альбоме-несколько
листочков картин, стихов и карикатур, а на языке беспрестанно вертится имя
Пушкина".
Елизавета Николаевна рассказывала сыну, что Александр Сергеевич нередко
приезжал к ним верхом на белой лошади и при этом всегда вспоминал
услышанные в юности слова одной гадалки, предсказавшей, что он умрет или от
белой лошади, или от белокурого человека из-за жены...
Из рода Бартеньевых
Дом № 16
По-видимому, не было случайностью, что три выдающихся московских
архивиста Вукол Ундольский, Михаил Оболенский и Петр Бартенев жили по
соседству, в домах, стоящих на одной улице, и не исключено, что по утрам,
выходя из ворот домов, они встречались .и раскланивались, отправляясь на
службу. Все они успешно служили, кто долго, кто коротко, в Московском
главном архиве министерства иностранных дел.
Особняк с портиком на Арбате, где жил директор этого архива и хозяин
дома Михаил Оболенский, как уже рассказывалось, не сохранился, а стоявший
под № 16, по соседству, одноэтажный угловой дом у Серебряного переулка на
своем прежнем месте (теперь в нем продуктовый магазин). Со временем
упростился его фасад, внутри изменена планировка, но в основе своей это
старинный жилой дом, где обитал замечательный человек, известный некогда не
только всем архивистам, библиографам, но всей читающей и пишущей России,
всем, кто любил русскую историю и литературу, - Петр Иванович Бартенев. Он
прожил долгую жизнь, свыше 80 лет. Последнее желание, высказанное домашним,
состояло в том, чтобы со смертного одра перенесли его поближе к столу, где
лежали рукописи, подготовленный к выпуску 600-й по счету номер журнала
"Русский архив". Полвека назад молодой русский ученый Петр Бартенев начал
выпускать никому тогда неизвестный "Русский архив".
Кто же этот "знаменитый издатель "Русского архива"?
Среди русских архивистов XIX века Петр Бартенев выделялся одной
особенностью: он уделял большое внимание не только письменным источникам,
актам, документам, рукописям разных времен, но и устным рассказам,
воспоминаниям современников, которые, не жалея времени, сам и записывал,
превращал в письменные источники, опубликовывал их на страницах журналов. И
старался, чтобы эти воспоминания не утрачивали яркости живого слова, чтобы
они хранили аромат своего времени. По-видимому, первым среди современников
он стал записывать воспоминания очевидцев о горячо любимом им поэте
Александре Сергеевиче Пушкине.
Поступив в Московский университет, Петр Бартенев слушал лекции таких
выдающихся профессоров, как Грановский, Буслаев, Шевырев... В студенческие
годы написал первую работу, посвященную поэту,- "Отрывки из писем Пушкина к
П. В. Нащокину". Позднее познакомился еще с одним близким другом поэта,
жившим с Александром Пушкиным на Собачьей площадке, на Арбате,- С. А.
Соболевским. Тот многое рассказал о прошлом, о жизни поэта в Москве.
Занимаясь описанием библиотек, архивов, Петр Бартенев постоянно
разрабатывал дорогую сердцу тему - Пушкин. После бесед с друзьями поэта
появилась работа "Пушкин в Южной России".
Не прекращая службы в библиотеке, он приступил к главному делу жизни-
изданию "Русского архива", чьи номера и по сей день служат историкам и
литературоведам. Его журнал называли "живой картиной былого". Петр Бартенев
поражал современников глубочайшей эрудицией, феноменальной памятью, его
сведения отличались точностью, глубиной мысли, а ко всем этим достоинствам
прибавлялась живость изложения, образность, любовь к родному слову, русской
литературе. Образ Петра Бартенева остался для потомков бы во многом
тусклым, если бы не очерк, написанный о нем Валерием Брюсовым, служившим
несколько лет под началом редактора "Русского архива". Брюсов имел
возможность видеть близко этого человека, по возрасту, воспитанию,
образованию бывшего для поэта представителем другого поколения, другой
эпохи. Брюсов называл его "осколком старых песнопений", но воздал должное
подвижничеству, бескорыстию, объективности. Какой пример для живущих: Петр
Бартенев успевал сделать сам то, что теперь выполняют многолюдные институты
и редакции. Издатель "Русского архива" выступал
| |  скачать работу |
Арбат |
