Аристотель
)
возникновение и уничтожение; (2) качественное изменение, т.е. изменение
свойства; (3) количественное изменение, т.е. увеличение и уменьшение
(собственно, рост и убыль, поскольку Стагирит оперирует здесь главным
образом биологическими примерами), и (4) перемещение, перемена места.
Собственно к движению он относит изменения вида (2)–(4), поскольку
изменение вида (1) есть скорее просто изменение, состоящее в переходе
одной вещи в другую. Между тем, утверждает философ, возникновение и
уничтожение совершаются относительно сущности; для нее же «нет движения,
так как ничто существующее ей не противостоит (Физ., V, 11, 225b). В
качестве движения, возникновение и уничтожение означали бы возникновение из
ничего и уничтожение в ничто, но это невозможно. Движение же в собственном
смысле осуществляется лишь в отношении категорий качества (2), количества
(3) и места (4). Поэтому анализ движения требует более детального
определения категорий, в отношении которых совершается изменение.
Анализ изменения вида (1) приводит Аристотеля к парадоксу
возникновения, о котором мы говорили в связи с фисиологами V в. до н.э. и
атомизмом. Аристотель разрешает его за счет введения понятий возможности и
действительности: нечто возникает только за счет осуществления возможности,
присущей начальной сущности. А значит, возникновение всегда есть
уничтожение чего-то другого, а уничтожение – возникновение другого (см.:
Арист. О небе, I, 3). Но в таком случае получается, что все сущее и имеющее
быть предобразовано в виде возможностей, содержащихся в исходном начале –
первоматерии и «форме форм» – боге. Категории качества и количества и
соответствующие виды движения представляются Аристотелю интуитивно
очевидными. Сложнее с категорией места. Отказавшись от свойственного
атомизму признания пустоты, он связал место с телами вообще. Место – это
граница объемлющего тела. Поэтому оно – свойство не предмета, а
охватывающего тела, а следовательно, предметом может быть оставлено. Тем
самым закладывается основа для атрибутивного поднимания пространства: место
не есть пустота или ограниченная часть пустоты, не субстанция, а атрибут,
свойство тел. Иными словами, «место существует вместе с предметом, так как
границы существуют вместе с тем, что они ограничивают» (Физ., IV, 4, 212
а).
Аналогичным образом разрешается проблема времени, которое связывается,
однако, не с телами, а с движениями. Время не есть движение, но оно не
существует без движения. Оно – «число движения по отношению к предыдущему и
последующему» (там же, 11, 219b). Место мира конечно, будучи ограничено
небесным сводом, а потому возможны абсолютные движения и покой
(относительно «неба»), а также имеются абсолютные верх и низ. Время же
бесконечно, ибо если все частные процессы конечны и их длительность
оценивается временем, то единый и вечный мир должен иметь бесконечную
длительность. Она измеряется наиболее совершенным, круговым движением
небесного свода, и поэтому сама – циклична. Время – число движения. Но
может ли число существовать в отсутствие души? - спрашивает Стагирит. –
Нет, ибо нет числа без считающего. «Если же ничему другому не присуща
способность счета, кроме души и разума души, то без души не может
существовать время, а разве [лишь] то, что есть как бы субстрат времени»
(там же, 14, 223а). Этот субстрат – движение. Такое материалистическое
понимание числа, не существующего, по Аристотелю, вне души и ума, ведет к
субъективизации времени, превращению его в принадлежность «души».
Применительно к космическому времени это означает обращение к «мировой
душе».
Таким образом, Аристотель понимает пространство (место) и время главным
образом в атрибутивном смысле (как свойство некоторой субстанции, материи и
движения соответственно), но одновременно говорит о них и в смысле
реляционном, т.е. понимает их как существующие в смысле отношений вещей и
процессов. Однако, поскольку пространство есть «место» единого и конечного
мира, оно оказывается в определенном смысле и субстанцией, т.е.
самостоятельно существующим «вместилищем» всех тел, принадлежащих миру. Это
заметный шаг вперед в понимании сложной природы, пространства и времени. Во
всяком случае, здесь создается возможность для различения отличных друг от
друга пониманий пространства и времени.
Значительное место в физике Аристотеля занимает проблема образования
сложных материальных тел различной природы. В основе учения о возникновении
тел лежит у него понятие первой материи. Определяемая как «лишенность»
формы и чистая возможность, она сама по себе ничто. Однако ей все же
присущи некоторые свойства, обусловливающие возможность образования из нее
элементов – стихий: это противоположности теплого и холодного, сухого и
влажного. Попарное сочетание этих основных свойств дает стихии: теплое и
сухое–огонь, теплое и влажное – воздух, холодное и влажное–воду, а холодное
и сухое–землю. Каждый из элементов имеет свое «естественное место: «огонь и
воздух движутся к границе [мира], а земля и вода– к середине. Крайние и
наиболее чистые [тела] – это огонь и земля, средние же и более смешанные –
вода и воздух» (Арист. О возн. и уничт., II, 3, 330 b). Через понятие
«естественного места» Аристотель «объясняет» такие процессы, как подъем
вверх огня (пламени) и теплого воздуха и опускание вниз воды и земли. По
сути дела тавтологичное (огонь располагается выше других элементов потому,
что его естественное место наверху) ,такое «объяснение» стало характерной
чертой позднейшей схоластической науки. Но тем самым Аристотель выводит
структуру космоса: в центре его лежит земля, «естественное место» которой
ниже всего, затем вода. Воздух и огонь. Впрочем, у Аристотеля есть еще и
пятый элемент, «эфир». Он не возник и неуничтожим, не подвержен ни росту,
ни какому бы то ни было изменению и образует субстанцию небесных сфер –
«места», в котором находятся небесные тела. Последние, в свою очередь,
также образованы из эфира. Самая внешняя сфера – небо неподвижных звезд,
затем идут Солнце, планеты и Луна – по одному светилу в каждой сфере.
Поскольку эфир и эфирные образования вечны, их движение может быть лишь
самым совершенным, т.е. круговым.
Огонь, воздух, вода и земля образуют «подлунный мир», в котором из них
возникают сложные тела. Из элементов образуются «гомеомерии»,
подобночастные тельца, из которых далее складываются остальные тела. В
отличие от фисиологов от Анаксагора до Демокрита, Аристотель представляет
возникновение сложных тел не смешением или соединением частиц, но подлинным
слиянием. Более того, естественное тело, поскольку оно имеет в себе
«форму», или «энтелехию», качественно отлично от составляющих его частиц.
Так углубление диалектического понимания возникновения, связанного с
принципом несводимости целого к сумме его частей, оборачивается
идеалистическим пониманием самого целого. Наиболее явственно сказалось это
в учении о душе.
Рассматривая живые существа, Аристотель и к ним подходит с точки
зрения соотношения материи и формы. Если форма вообще оказывается движущим
началом, то душа, естественно, оказывается формой, а тело – «материей»
органического существа. Более точно Аристотель определил душу как «первую
энтелехию органического тела» (О душе, II, 1, 412 b), т.е. жизненное начало
тела, движущее его и строящее его как свое орудие. Поэтому в живых телах
наиболее явственно обнаруживается целесообразная деятельность природы.
Соответственно своим функциям, душа делится на три рода. Функции питания и
размножения, наличные у любого живого существа, образуют питательную, или
растительную, душу. Ощущение и передвижение, свойственные животным,
образуют душу ощущающую, или животную. Наконец, мышление осуществляется как
деятельность разумной души – она принадлежит только человеку. Закон здесь
таков: высшие функции, а соответственно души, не могут существовать без
низших, тогда как последние без первых – могут.
Мало занимаясь растениями, Аристотель гораздо больше пишет о животных.
Тело животного, считает он, составлено из гомеомерий. Особое значение имеют
массы «мяса», выступающие, по Аристотелю, в качестве носителей ощущений, –
нервы были ему еще неизвестны. Непосредственным носителем жизни – «души» –
является «пневма», источник жизненной теплоты, тело, родственное эфиру и
переходящее в тело ребенка из отцовского семени. Орган -- носитель пневмы
есть сердце, в котором из питательных веществ, доставляемых через жилы,
вываривается кровь. Важное место в учении о животных занимает их
классификация, описание развитая эмбриона, различных способов зарождения
животных, включая самозарождения, и проч.
Человек, занимающий высшее место в природе, отличается от других
животных наличием разума (разумной души). И структура его души, и строение
тела соответствуют этому более высокому положению. Оно сказывается в
прямохождении, наличии органов труда и речи, в наибольшем отношении объема
мозга к телу, в
| | скачать работу |
Аристотель |