Баптизм
ов45баптизма:оПавлов,67Балихин78идр.
Далее баптизм проникает в Данию, где в 1839 году проповедник Ю. Кебнер
крестил 11 человек, которые и образовали ядро датских баптистов. К 1929
году их число выросло до 6 тысяч. В 1847 году И. Онкен окрестил первого
шведского баптиста. В Швеции баптизм развивался быстрее, чем в других
европейских странах; в 1866 году в Стокгольме была открыта баптистская
семинария — первая на континенте. К 1905 году в стране было 578 баптистских
общин, а к 1929 году число шведских баптистов возросло до 62 тысяч.
С 1857 года баптизм существует в Норвегии, в 1858 году первые баптисты
появляются в Польше, в 1873 году — в Венгрии, где к 1905 году их число
превысило 10 тысяч. Большую роль в распространении баптизма в европейских
странах (особенно в Швеции, Болгарии, Греции, Франции) сыграли американские
миссионерские общества. Именно они организовали Союз баптистов в Италии
(1884). Но сопротивление католиков давало о себе знать, и к 1905 году в
стране имелось лишь 54 общины с 1456 членами. В 1867 году баптисты
появились в Чехословакии.
Таким образом, баптизм неуклонно приближался к границам Российской Империи.
В годы Крымской войны финский остров Алланд был занят английским флотом. И
швед С. Маллерсвард в 1855 году стал первым проповедником баптизма среди
шведов, живших в Финляндии. Вскоре баптизм стал распространяться и среди
финнов: в 1905 году была создана Финская баптистская национальная
конференция.
11 февраля 1884 года любопытствующая толпа наблюдала как немецкий пастор
А.Р. Шиве крестил 9 эстонцев в ледяной воде Балтийского моря; в 1896 году
была создана Эстонская баптистская ассоциация, которая в 1929 году
объединила свыше 6 тысяч человек. Но первая баптистская церковь на
территории Российской империи возникла немного раньше в Латвии: в 1861 году
8 латышей под покровом ночи в лодке переправились в соседний немецкий
Мемель и приняли крещение от И. Онкена.
Однако появление баптизма в прибалтийских странах осталось во многом
эпизодом местного значения, и исторические маршруты распространения
баптизма на обширной российской территории определялись в иных регионах
страны. Именно об этом и пойдет речь в следующих главах моей работы.
2. Баптизм в России
2.1. Религиозно-духовные предпосылки российского баптизма
Прежде чем рассказать о фактической истории, я хотела бы обратить внимание
на другую сторону дела. Распространение любого религиозного течения на
новые территории совершается далеко не автоматически. Чтобы обрести
самостоятельность, церковь должна вписаться в культурные традиции страны,
причем не вообще в “социальную идеологию”, а в сознание конкретных людей,
стать их собственной внутренней верой. Речь идет о внедрении в
преимущественно православную культуру Руси с ее “загадочной русской душой”
и достаточно стойким антизападным иммунитетом. Как же на сей счет обстояло
дело с иноземным баптизмом, имелись ли какие-либо предпосылки, послужившие
питательной почвой для распространения баптизма в нашей стране?
Начнем с того, что баптизм был не первой протестантской церковью, с которой
знакомилась Россия: со времен Екатерины 11 в стране обосновались меннониты,
которые, спасаясь от преследований на Западе, образовали многочисленные
колонии на русской земле. К 1867 году — официальной дате рождения
российского баптизма — их насчитывалось 40 тыс. человек.
Но главное в другом. В самой России давно стали привычными выступления
против православной церкви. Первоначально это были язычники, которые
отстаивали свои традиции против натиска официальных миссионеров. В XIV веке
возникают “ереси” (стригольники, антитринитарии и др.). В середине XVII
века происходит потрясший всю церковь раскол, связанный с реформами Никона.
Наконец, появляются так называемые сектанты, которые по своим социально-
экономическим корням и по характеру вероисповедных новаций сходны с формами
европейской Реформации. Так что с самого начала баптизм формировался в
определившемся русле антиправославной традиции.
Важно обозначить течения, которые составили предысторию российского
баптизма, то есть течения, как принято говорить, “евангелические”, или
“рационалистические”. В России они были представлены именно “сектантством”,
исходной формой стала “христовшина” (“христоверие”, или, по официальной
лексике, “хлыстовщина”), возникшая в XVII веке преимущественно среди
оброчных крестьян. В сумбурных, не всегда друг с другом связанных
высказываниях и обрядах христовцев мы находим многие элементы, которые
впоследствии будут воспроизводиться в сектантских вероучениях. Наиболее
характерным для них было представление о Христе как простом человеке,
исполнившемся “духом Божиим”, что каждому, кто получил соответствующий
“духовный дар”, давало возможность уподобиться Спасителю.
Христовщина была переходной формой к “духовному христианству”: христоверы
фактически отвергали догмат Троицы, уставы и обряды православной церкви, но
внешне еще не порывали с ней. Они посещали православные богослужения,
сохраняли в быту иконы, кресты.
В дальнейшем выделилось еще одно направление, основанное Перфилом
Катасоновым. Его последователи осознавали себя в качестве избранного народа
“Израиля”, сплотившегося вокруг живого Христа и во всем подвластного его
волю.
Постепенно именно “духовное христианство” приобретало все большее влияние,
вскоре представшее в форме двух знаменитых сект: духоборов и молокан. Они
знаменуют целый этап в религиозно-общественной жизни России, и даже беглое
их сопоставление позволяет выявить характерные особенности последней.
Последователи духоборов полностью порывали с официальной церковью. Именно
им принадлежит классическая фраза, достойная быть эпиграфом ко всему
“духовному христианству”: “Не надобно ходити к церквам молитися... Церковь
не в бревнах, но в ребрах”. Отвергая православные иконы, они поклонялись
“живой иконе — образу Божему в человеке”. Столь же радикальны они были и в
социально-политической области: не признавали царской власти, “ненужных и
неправедных” светских правителей, отказывались служить в армии,
провозглашали равенство всех сынов Божьих. Не случайно духоборы
подвергались постоянным преследованиям, а в 1830 году были причислены к
“особо вредным сектам”.
Параллельно духоборам возникло молоканство, которое, будучи близким
духоборам, составило им наибольшую конкуренцию. Эти секты сближало многое:
отрицание православной священнической иерархии, монашества, почитания икон,
мощей, культа святых, поклонение Богу “в духе и истине”, этика “добрых
дел”. Обе стремились построить “царство Божье” на земле, организовали
коммуны, где провозглашалась общая собственность и равное распределение.
Вместе с тем молокане в принципе признавали догмат Троицы, основные
церковные таинства, а главное — единственным и авторитетнейшим источником
вероисповедания объявляли Библию, так что Христос для них был сыном Божьим
(богочеловеком), а не обоженным человеком (человекобогом). Соответственно,
лидеры молокан требовали от своих последователей почитания царя, властей и
законов, ими установленных. Что касается социальной базы молоканского
учения, то они выражали социальное мироощущение и самосознание тех
индивидуальных предпринимателей, которые уже достигли определенной
хозяйственной самостоятельности, а поэтому стремились к “порядку”, опасаясь
всякого рода брожений и неустойчивости как в религиозной, так и в
политической сферах.
В таких переходных ситуациях выход один: разработка детального и цельного
вероисповедания, создание строгой, как правило, иерархической церковной
организации, способной взять под свой контроль и нейтрализовать всякого
рода “бунтарские” противоправительственные движения в своих рядах. Опыт
истории свидетельствует, что такой путь непременно приводит к расколам,
спорам, конфронтациям, к выделению и обособлению крайних тенденций, к
возрастанию не только вероисповедной, но и организационной отчужденности.
История молоканства не стала исключением из правил: уже в начале XIX века
молоканство стало расподаться на множество противоречивых толков и
течений. Донской толк, толк Общих, толк Лукиана Петрова - это лишь
некоторые эпизоды и имена, иллюстрирующие брожения и духовные метания
внутри молоканства, получившие повсеместное распространение. А поскольку в
ту пору молоканство оставалось наиболее массовым объединением российского
сектантства, то его болезненное состояние было показательным для
исторической судьбы сектанства в России в целом.
Религиозная вера — это “надежда надежд”. Отчаявшиеся в земной
справедливости, люди обращали взоры к небу как к последнему приюту, откуда
только и могла прийти защита. И за такую выстраданную веру они стояли до
конца, жертвуя всем, даже жизнью. Поэтому они и называли себя “людьми
Божьими”, сжигая все мосты с миром греха; они доверчиво шли за очередным
“Христом” (“спасителем”, “мессией”) как олицетворением небесной
справедливости, потому что никакой иной уже не доверяли. И к
| | скачать работу |
Баптизм |