Борьба Руси с агрессией немецких и шведских феодалов. Александр Невский
я
описанию. «Толпы освященных убийц устремились в Лифляндию. Они купались в
крови и возвращались затем с отпущением грехов и даже святыми домой или
поселялись в разбойничьем вертепе попов».
Даже участники этих истребительных грабительских войн, в которых
проявилась и беспощадная жестокость средневекового феодального рыцарства, и
безграничное лицемерие и ханжество церковных деятелей, не могут скрыть
истинный характер этих предприятий. Автор «Ливонской хроники» священник
Генрих, принимавший непосредственное участие в грабительских походах, в
таких словах описывает «подвиги» крестоносцев в Прибалтике: «. . . мы
разделили свое войско по всем дорогам, деревням и областям и стали все
сжигать и опустошать. Мужского пола всех убили, женщин и детей брали в
плен, угоняли много скота и коней… И возвратилось войско с большой добычей,
ведя с собой бесчисленное множество быков и овец».
Немецкий философ и писатель, буржуазный просветитель XVIII в., Иоганн
Гердер в своем капитальном сочинении по всеобщей истории культуры писал:
«Судьба народов на побережье Балтийского моря составляет печальную страницу
в истории человечества… Человечество ужаснется той крови, которая пролилась
здесь в диких войнах».
Год за годом проходил в напряженной борьбе. Рижский епископ Альберт
получал систематически помощь и поддержку:
из Германии прибывали все новые феодальные ополчения, вооруженные
отряды монахов; значительные денежные поступления шли от купцов из Дании,
король которой, Вальдемар, организовал со своей стороны «крестовый поход» в
Эстонию; с неослабным вниманием следили за ходом завоевательной авантюры в
Прибалтике и из Рима, боявшегося потерять свою руководящую рель в ее
организации.
Эти опасения имели основания. Помимо дальности расстояния до театра
военных действий, на котором подвизалось «христово воинство», политическая
обстановка в Прибалтике становилась для папства все более сложной. Между
участниками разбойных войн против народов Прибалтики разгорелась
ожесточенная борьба за добычу. Особенно обострились отношения между рижским
епископом и орденом меченосцев, а также между епископом и датским королем.
Еще больше беспокоило папу явное стремление рижского (ливонского)
епископа Альберта создать в Прибалтике самостоятельное церковное княжество,
подобное рейнским архиепископствам. Недовольство этой политикой Альберта
было в Риме тем большим, что рижский епископ искал поддержки у германского
императора. В 1207 г. он передал императору захваченные в Прибалтике земли,
получив их обратно в качестве императорского лена. Тем самым ливонский
епископ стал имперским князем, а его зависимость от папства ослабела.
Вероятно, этим объясняется отказ Рима возвести Альберта в сан архиепископа.
Столкновения между отдельными группировками в лагере крестоносцев
отражали борьбу главных сил в мире западноевропейского феодализма —
борьбу Империи с папством. Иннокентий III в 1211 г. отлучил императора
Оттона IV от церкви и принялся за мобилизацию сил, которые могли бы нанести
императору окончательный удар. Определенное место в планах папы уделялось и
ордену меченосцев, который получил с его стороны материальную поддержку".
В ответ на это 7 июля 1212 г. Оттон IV утвердил специальным актом
соглашение, заключенное между епископом и орденом о разделе захваченных ими
земель, и тем самым еще больше укрепил свои отношения с рижской епархией.
Тогда Иннокентий III перешел к решительным мерам с целью усилить папские
позиции в Прибалтике.
Как упоминалось, рижские епископы (ранее икскюльскне) назначались из
Бремена архиепископом, который считал рижского епископа подчиненным себе
(суффраганом). Сам Альберт признавал себя суффраганом бременского
архиепископа. Несмотря на это, папа Иннокентий III в специальном послании
от 21 февраля 1213 г. неожиданно объявил, что рижское епископство подчинено
ему непосредственно и не находится ни в какой зависимости от какого-либо
архиепископа. Что же касается бременского архиепископа, который, как
упомянуто, осуществлял ранее церковное руководство, то ему вменялось в
обязанность помогать и поддерживать дело восточной «миссии», но без каких-
либо прав на руководство.
Вскоре папа еще более выразительно заявил о своем намерении сохранить
новозавоеванные земли в своем исключительном владении. 10—11 октября 1213
г. Иннокентий III подписывает 5 документов, направленных на укрепление
папских позиций в Прибалтике. При этом курия решительно вмешивается во
взаимоотношения епископа и ордена. Папа стремится противопоставить рижскому
епископу других местных князей церкви, поддерживает орден в его
домогательствах и требует строгого выполнения своих распоряжений.
Через три недели папа издает 6 булл, посвященных тем же вопросам и
свидетельствующих о том, что в миродержавной политике Иннокентия III
Прибалтике отводилось первое место. Все эти папские распоряжения относятся
к Эстонии и заканчиваются буллой, освобождающей эстонского епископа, так же
как это было установлено в феврале того же года относительно епископа Риги
от зависимости со стороны какого-либо архиепископа.
Исключительное внимание папской курии к этим самым отдаленным, самым
восточным епархиям римской церкви, неослабный интерес к событиям в
Прибалтике вряд ли можно объяснить только значением этого края самого по
себе. Разумеется, для западноевропейских феодалов и купечества северной
Германии земли и гавани ливов, куров и эстов представляли лакомую приманку.
Соблазнительной была перспектива осесть на этих землях. Немалую выгоду
обещало овладение морской торговлей на Балтике. Наконец, значительный доход
можно было надеяться извлечь из сбора церковной десятины — обязательного и
первого последствия так называемого «обращения». И все же возможности
ограбления Прибалтики для алчных и жадных завоевателей не были безграничны.
Чем дальше, тем все больше встречали они сопротивление среди местного
населения. Экономический уровень развития народов Прибалтики в конце
XII—начале XIII вв. был относительно высок. Здесь существовало земледелие с
сошной обработкой почвы, развитое скотоводство при стойловом содержании
животных, известны были и важнейшие отрасли ремесла задолго до появления
немцев. Эти данные решительно опровергают измышления некоторых историков о
«полудиком» состоянии Прибалтики, об особой отсталости ее народов и о
«культуртрегерской» роли крестоносцев. Ответ на эту лживую пропаганду дал в
свое время еще Маркс, когда, опираясь на исторические источники, он писал,
что рыцари несли в Прибалтику «христианско-германскую скотскую культуру»,
которая «была бы вышвырнута вон», если бы прибалтийские племена «были
единодушны». Между тем единства внутри этих племен не было и не могло быть.
У народов Прибалтики, как и у их соседей, в интересующую нас эпоху
происходило быстрое развитие феодальных отношений. Формировались основные
классы феодального общества — Крупные землевладельцы и зависимое от них
крестьянство. Возникали даже примитивные государственные образования, хотя
ни одно из них не способно было еще охватить всю территорию данной
народности. Тем не менее «темпы феодального развития в Восточной
Прибалтике были несколько медленнее даже по сравнению с окраинными русскими
землями», не говоря уж о территориях, лежавших по Днепру—Волхову, далеко
ушедших вперед в своем социально-экономическом развитии.
Организаторы и вдохновители крестоносной агрессии рассматривали
Прибалтику не только как самоцель, но и как трамплин для дальнейшего
продвижения на восток, против Руси, которая приобрела особое значение в
связи с теми политическими изменениями, которые сложились после захвата
Константинополя в 1204 г. и образования Латинской империи
на Востоке.
Эти изменения вызвали и изменения экономического характера. Венецианцы,
извлекшие главную выгоду из нового положения, сделавшись хозяевами на
средиземноморских торговых путях, парализовали торговые связи,
существовавшие издавна между Западом и Востоком через южную Русь. Главная
роль в торговых отношениях Руси с Западом выпала теперь на долю
северорусских городов: Новгорода, Пскова, Смоленска, Полоцка и других,
особое значение приобрели пути по Волхову, Неве, Даугаве и по Балтийскому
морю. Этим и следует объяснить то большое внимание, которое уделяется в
начале XIII в. на Западе прибалтийским землям. Помимо того, что они
рассматривались западноевропейскими феодалами как объект грабежа и
феодальной эксплуатации, они вызывали к себе особый интерес у воинствующих
ратоборцев феодально-католической экспансии своим стратегическим значением.
Создать здесь базу сосредоточения крупных сил для вторжения в пределы Руси,
блокировать русские границы, взять под свой контроль торговлю на Балтике,
отрезав от нее Русь и обрекая ее тем самым на экономическое удушение,
представлялось многим западноевропейским политикам, и прежде всего папству,
весьма заманчивой возможностью. По их расчетам, владея Прибалтикой, можно
было начать наступление и на богатые русские земли с их многочисленным
населением. Это сулило новые источники обогащения для феодальных
захватчиков и в первую очередь для папской курии.
Пыл феодально-католических агрессоров
| |  скачать работу |
Борьба Руси с агрессией немецких и шведских феодалов. Александр Невский |
